Мэнли Холл - Ступени посвящения Страница 5

Сногсшибательные выводы Масперо были дополнены мнением Сальверта, который полагал, что те мистические и ужасные происшествия — имевшие место при таинствах — происходили вследствие применения магических фонарей и зеркал. Идеологи раннего христианства обвиняли язычников в использовании галлюциногенных препаратов, но оказывается, церковь обвиняла себя, так как хорошо известно, что в раннехристианских сообществах в чашу причастия добавлялись наркотики в целях конкуренции с языческими таинствами.

Мы можем пройти мимо этих отчаянных попыток опровергнуть существование магических сил Египта — не с точки зрения науки, а в силу стойкого предубеждения. Магия — слишком древнее и универсальное учение, чтобы ее объяснять зеркалами, дверными петлями и веревочками. В Египте мы несомненно имеем дело с истинными проявлениями оккультной силы. Автор книги «Искусство магии» выражает, по нашему мнению, точную оценку жрецов-магов Древнего Египта: «Они были высокообразованными учеными мужами. Они понимали природу магнитов, знали о достоинствах минерального и животного магнетизма, которые вместе с силой психологического воздействия составляли большую часть их теургической практики. Они легко проникали в самые глубокие тайны души, воздействовали на восприимчивое воображение посредством очаровывания и завлечения; владели способностью вывода души из тела, подобно ясновидящим, с помощью волевого усилия. Фактически они были мастерами искусства, теперь известного как месмеризм, ясновидение, электробиология и т. д. Они также применяли свойства магнитов, резины, трав, наркотиков и курений; а их музыка обладала восхитительным влиянием».

Известный египтолог Ленорман считает египетскую магию основной частью их религиозной философии. Джеймс Бонвик, член Королевского географического общества, так обобщает способности египетских адептов: «Египетские мистики могли левитировать, ходить по воздуху, жить под водой, выдерживать огромное давление, безболезненно переносить увечья, видеть прошлое, предсказывать будущее, делаться невидимыми и лечить болезни».

Мы можем сравнить это с недавними новостями из Тибета — другой страны, известной своей магией. Доктор Александр Кэннон, заслуженный ученый, доктор медицины, знаменитый психиатр, магистр искусств и член Королевского географического общества, привез странное свидетельство из земли лам. Он увидел дерево, высушенное одним поднятым пальцем покойника, возвращенного к жизни; великого ламу, окруженного голубой аурой толщиной в три дюйма, и человека, поднявшегося в воздух одной лишь силой мысли. Лондонский совет графства попросил Кэннона уйти со своего поста руководителя известного учреждения за такие сведения, но потом, что довольно странно, после еще одного запроса отозвал свое требование. Возможно, что век чудес еще не прошел.

Из писаний Прокла и Ямвлиха[32] мы можем почерпнуть основательное представление о принципах египетской магии. Для древних философов, даже для Пифагора и Платона, магия не была таинством. Согласно Проклу, посвященные жрецы настолько полно понимали связь между видимым и невидимым мирами, что были способны изменять ход вещей и концентрировать божественные добродетели на низших созданиях. Согласно Платону, высшая форма магии состояла из божественного почитания богов, а согласно Ямвлиху, жрецы, посредством своей теургии, были способны подниматься из состояния материального сознания к пониманию универсальной сущности, таким образом приходя к пониманию универсальной цели, с помощью которой стало возможным высокое мастерство магии.

Вероятно, в этом месте необходимо провести четкую линию разграничения магии и чародейств. Термин «магия» не ассоциировался у египтян с оккультными манипуляциями, но олицетворял глубокое понимание естественного закона. Если мы признаем, что египетские посвященные обладали некоторым знанием, несвойственным так называемым образованным людям нашего времени, совершенно не обязательно, что мы допускаем суеверие. Суеверие очень тесно связано со сверхъестественным, но магия предусматривает знание сверхфизического. Мы можем поэтому сказать, что вера в сверхъестественное основана на суеверии, тогда как вера в сверхфизическое основана на всех формах мистицизма. Вера в сверхъестественное подразумевает веру в то, что противоречит природе. И такая вера ведет к суеверию. Египетские жрецы не признавали сверхъестественное, но они подчеркивали философскую истину, что видимое и невидимое, зримое и незримое вместе составляют Природу. Природа — это в такой же мере невидимый мир, как и видимый. Другими словами, существует много естественных истин, которые лежат за пределами физического, чувственного восприятия. Верить в сверхъестественное — это глупость, но верить в сверхфизическое — мудрость. Каждое явление, физическое или сверхфизическое, поддается анализу и классификации. Современный метафизик не верит в чудеса, этого не делали и египетские жрецы. Где-то в природе существует причина каждого действия, но так как есть много действий, которые затрудняют наше понимание, есть и много причин, которые ускользают от нашего восприятия. Наука признает причину и действие в физическом плане, но она еще не открыла, что все причины — в основе своей сверхфизические, то есть все причины лежат в области духовности, мышления и психологии.

Древняя метафизика была наукой, посвященной изучению причин, которые лежат исключительно в сфере духа или разума и их классификации. У метафизика была задача установить и выделить свойства субъективной Вселенной, необходимой, чтобы создавать и поддерживать существование объективной. Невозможно представить, что современный мир возник из ничего, ничто его не поддерживает и ничто на него не влияет. Так же как физическая жизнь человека зависит от субъективной энергии, физическая жизнь Вселенной основывается на жизни невидимой и постижимой только для метафизика.

«Магия, — говорит генерал Альберт Пайк, — это точное и абсолютное знание природы и ее законов». Из знания этих абсолютных законов возникает оккультная наука. Из опыта оккультных наук, в свою очередь, возникает теургическое искусство, ибо, так же как человек приспособил физическую Вселенную для своих целей, и адепт приспособил метафизическую Вселенную для своих. Признать, что египтяне обладали способностью применять мистические силы для физических целей, — значит признать их достигшими совершенства в труднейшем из искусств. А отрицать эту способность египетских жрецов — значит отрицать очевидное, и мы должны вернуться к неоспоримому факту, что они владели тайнами учения, которое не было явлено настоящей расе.

Понимание того, что египтяне были высокоцивилизованными, в высшей степени информированными и высокоодаренными людьми, долгое время практикующимися в таинствах жизни, дает новый взгляд на всю панораму их культуры. Мы видим, как они развивают свои физические науки, делают стекло, замечательно имитируют драгоценные камни, используя химические средства, устанавливают понятия в музыке, совершенствуются в стоматологии и весьма продвигаются в строительстве, возводя несравненные памятники и меняя русло реки Нил. Мы также видим, как они развивают свою метафизику, создавая великолепную философию сознательного бессмертия и вырывая у смерти ее страшную силу. Их энергия дала импульс всем европейским цивилизациям, и мы перед ними в неоплатном долгу.

Совершенно непонятно, как современный мир может признавать гений Платона, Аристотеля, Сократа и Евклида, но полностью отрицать религиозные и философские системы, которые создали этих гениев. Нам советуют судить о дереве по его плодам, но какие мыслители современного мира достойны сравниться с этими выпускниками афинской школы? Эти люди верили в метафизику, в богов, или, по крайней мере, в реальность невидимых божественных существ; они верили в магию и полемизировали на тему строения и состояния человеческой души. Их философские и этические кодексы развились из египетских, и они сделали честь своим учителям. Может показаться странным, что с каждым так называемым открытием современной науки горизонт нашего мировоззрения сужается. Вселенная духа и Вселенная мышления исчезли, и с ними исчезли небесные иерархии. Нам не остается ничего, кроме физического мира, который современный ученый, подобно скарабею, пытается затолкать назад, отложив в нем яйца своей веры.

Современные ученые не придают большого значения легенде об Изиде и Озирисе, в том виде как она дошла до нас в изложении Плутарха. Те египетские фрагменты, которые переводились за несколько последних лет, не дают ни цельного повествования о рождении, жизни, смерти и воскресении Озириса, ни вообще какого-либо нового ключа к великой драме, которую можно было бы озаглавить «Страсти египетские». Наша задача — не увековечить повествование Плутарха только за его внешний вид, а, поддерживая идею, вдохновлявшую Синезия (философа-пла-тоника и христианского епископа), обобщить его взгляды на эту легендарную историю. Синезий в своем трактате «О провидении» так представляет миф об Озирисе: «Легенда — египетская. Египтяне поднялись к высшей мудрости. Возможно, поэтому, являясь легендой, она означает и нечто большее. Если, однако, это не легенда, но священный текст, то он несомненно достоин пересказывания и сохранения на бумаге».