Жан Даниэлу - Богословие иудеохристианства. Главы из книги Страница 5

Возьмем еще один, последний, пример. Он показывает, насколько полезно изучение иудаизма для понимания смысла христианских обрядов и символов. В христианстве нет более древнего обычая, чем крестное знамение, осенение себя крестом. Вначале крестом осенялся лоб; обычай осенять крестом также плечи и грудь (великое крестное знамение) - более поздний. У нас (на Западе) малое крестное знамение совершается на литургии, перед евангельским чтением. Ясное дело, мы связываем малое крестное знамение с Крестом Христовым. Но вполне вероятно, что обычай осенять себя малым крестным знамением перешел в христианство из иудаизма. Действительно, согласно книге Иезекииля, избранные будут иметь на лбу букву Тав, последнюю букву древнееврейского алфавита. Для нас это то же самое что омега, то есть знак Бога. С другой стороны, в Апокалипсисе Иоанна Богослова говорится, что избранные будут отмечены знаком Ягве, но знак Ягве это и есть Тав. К тому же изучение рукописей той эпохи показало, что в тогдашней иудейской письменности Тав имело форму маленького креста. Этот маленький крест, в сущности, обозначал имя Ягве, то есть личность, лик Слова. По сути, для христианина той эпохи крестное знамение означало посвящение своей жизни Христу. И лишь в греческий период христианства Тав потеряло свое первоначальное значение и составной частью вошло в символику Креста Христова. Так что более чем вероятно — этот знак восходит к иудеохристианству. Все это показывает ту важную роль, какую иудеохристианство играло в жизни первичной христианской общины, в которую оно внесло столь много иудейских элементов. Общехристианская традиция сохранила эти элементы. Мы часто не понимаем их изначального смысла, потому что ключ к пониманию лежит в семитском образе мышления. Забыв о первом значении, мы наполнили их новым смыслом, и все же какая это радость — вновь отыскать присущий им первоначальный смысл. Все, о чем мы говорили, представляет собой не только описание некоей отвлеченной исторической проблемы. Это важно также и в смысле нашего сближения с иудеями, с точки зрения конкретных шагов, которые можно сделать в этом направлении.

Непреходящее

Какие элементы, перешедшие к нам от первоначального иудеохристианства — христианства по своей форме совершенно особого, — сохраняют непреходящее значение и, наоборот, от каких элементов можно отказаться? Это очень важный вопрос. Мне кажется, что существуют элементы, порожденные иудейским образом мышления, которые стали неотъемлемой частью христианства. Например, некоторые обряды, связанные с таинствами. Часто говорят: вот если бы христианство укрепилось в Китае, то за литургией вместо хлеба освящался бы рис. Но все же Христос появился в Израиле, и очень многое заимствованное им у Израиля стало неотъемлемой частью христианства. И наоборот, многие иудейские элементы подверглись изменениям в соответствии с требованиями иных, неиудейских цивилизаций. Все это представляет собой общее правило. И слишком упрощают, когда говорят, что христианство должно освободиться от своих западных или греческих элементов, чтобы облечься, например, в индийские одежды. Ибо подобно тому как христианство заимствовало у современного ему иудаизма отдельные формы, которые стали его --христианства — неотъемлемой частью, точно таким же образом оно заимствовало и отдельные западные формы, которые до сих пор сохраняют свое непреходящее значение.

Ценность иудаизма

Несколько выше мы говорили об эбионитах. Мне кажется, что связанная с ними проблема интересна с точки зрения возможных попыток сближения между иудеями и христианами. Теперь многие христиане открыли для себя многие подлинные и глубокие ценности иудейской традиции. Это произошло во многом благодаря новому изучению Ветхого Завета и той среды, откуда вышло первоначальное христианство. Антисемитизм есть плод незнания иудаизма. Сегодня для образованного христианина антисемитизм выглядит как покушение на нечто священное. С другой стороны, в наши дни у многих иудеев можно встретить некое новое отношение к личности Христа. Разумеется, не в плане веры, ибо такой иудей стал бы просто христианином, но в плане, так сказать, историческом, то есть многие иудеи стали относиться к Христу как к великому представителю израильского народа. Как не вспомнить тут о Шоломе Аше, написавшем книгу "Иисус из Назарета", или об Эдмоне Флеге, авторе потрясающей книги "Иисус, каким увидел его Вечный жид". Читая Евангелия, Флег чувствует себя полностью на стороне Иисуса, он против фарисеев, хотя и не верит в Воскресение Христа. Так что у многих современных иудеев есть явное тяготение к определенным христианским ценностям, которые к тому же представляют собой плод развития всего наиболее истинного в ветхом Израиле, — пусть даже такие иудеи и не идут до конца и не признают, что идея Божества Христа замечательна уже потому, что в полной мере содержится в Ветхом Завете.

Общее достояние

Развитие современного мира, современной цивилизации принимает новые направления, которые надолго определят его судьбу. Поэтому необходимо, чтобы иудеи, мусульмане, христиане, несмотря все коренные расхождения (которые мы вовсе не собираемся нивелировать), как можно быстрее поняли, что у них общее наследие они все несут за него ответственность. Сегодня чрезвычайно важно как можно скорее осознать, что мы все ответственны за это наследие, над которым ныне нависла страшная опасность. Есть нечто объединяющее наши религии: обличение идолов. Такое обличение является самой сущностью свидетельства Израиля, а также первым из всех христианских требований; обличение идолов есть также сущность проповеди пророка ислама. Нет Бога кроме Бога, и никто не может вознестись, подняться на ту высоту, где пребывает Бог, Из признания трансцендентности Бога вытекает также и другое: человек не может распоряжаться добром и злом по своему усмотрению, но добро и зло поистине направляют жизнь человека. Следовательно, в плане общественно-культурных проблем наши позиции нередко сходны.

Несомненно, одной из важнейших задач современности должно стать установление более тесных контактов между нами, с тем чтобы общее понимание угроз, нависших над нашими общими ценностями, вылилось в настоящую историческую силу, стало базой для создания цивилизации завтрашнего дня.

*** Справка

Жан Даниелю (Jean Danielou), 1905-1974 - известный богослов, специалист в области патристики. Подробнее о нем см. в его биографии, помещаемой в этом номере журнала. Публикуемые статьи "Богословие иудеохристианства" ("La theologie du judeo-christianisme"), "Новый взгляд на христианские истоки" ("Une vision nouvelle des origines chretiennes"), "Израиль по замыслу Бога" ("Israel dans le des-sein de Dieu"), "Христианское миссионерство" ("Le christianisme missionnaire") перепечатываются из периодического издания "Axes. Rechetches pour un dialogue entie christianisme et religions", один из выпусков которого (Т. XII, octobre 1979 a mars 1980, № 1-3) был специально посвящен трудам Ж. Даниелю (Jean Danielou. Christianisme et religions non chretiennes).

Глава V. Троица и ангелы

Первый признак архаичного и собственно иудео-христианского богословия — это использование категорий, заимствованных в словаре ангелологии для обозначения Логоса и Духа. История этой формы тринитарного богословия была описана Барбелем и Кретчмаром[1]. "Ангел" — это одно из имен, даваемых Христу до IV века. Со второго века использование этого слова было ограничено, а позже почти исчезло из-за двусмысленности выражения и из-за того, что им активно пользовались ариане. Однако оно является обычной формой тринитарного богословия иудео-христианства.

Можно привести много примеров такого словоупотребления. Главный — и один из самых очевидных и обоснованных — это выражение malakIahweh, "ангел Яхве", которым Ветхий Завет часто означает явления Бога в Ветхом Завете. Христиане усвоили эти теофании Логосу. Это выражение совсем не значит, что имеется в виду не Сам Бог. Напротив, это было очевидно, например, при явлении Бога Моисею в Горящем Кусте. Применение термина Ангел к Логосу в таких местах было, таким образом, совершенно корректным. Но эта концепция, дорогая апологетам, не имеет ничего специфически иудео-христианского.

Второй пример — это развитие, собственно говоря, ангелологии в позднем иудаизме. Ангелы, как мы видели, образуют мир посредников между Богом и людьми. Многие из действий, которые иудаизм приписывал Богу, теперь предоставлены ангелам. Среди них появляются замечательные образы: являвшийся Товии Гавриил, упомянутый у Даниила Михаил, Уриил, ведущий Еноха при его вознесении. В целом образуется группа из семи архангелов. Но главный из них Михаил, он глава небесных воинств. Впрочем, ессеи, по Иосифу, также занимались ангелологией. Самое важное для нас — это учение об Ангеле света, которого Бог определил вести всю историю и который противостоитКнязю тьмы.

Это, главным образом, те концепции иудео-христианского тринитарного богословия, которыми мы будем заниматься. Но можно отметить, что контакты между ангелологией и учением о Логосе могли существовать уже в иудаизме. О них свидетельствует Филон. Он называет главой ангелов Логоса, который есть "самый древний из ангелов, почему и назван архангелом" (Conf., 146). Логос — это malakIahweh, являющийся в теофаниях. Таким образом, у Филона развивается идея о некотором сходстве Логоса — первого ангела, с ангелами, которые суть логосы. Аналогичные спекуляции могли также существовать и в палестинском иудаизме.