Сергей Бузиновский - Все возможно? Страница 5

Замена невидимости на скорость основана на чистой физиологии — реакция человека на быстропротекающие процессы ограничена. Пример «физиологической» невидимости — когда лопасти пропеллера при определенном числе оборотов сливаются в прозрачный круг. «Физиологическая» невидимость требует от объекта движения с огромным ускорением. Разумеется, можно пофантазировать: секрет «невидимки» — некий аппарат для локальной нейтрализации перегрузок. В общем, нечто антигравитационное… И, как обычно, многие моменты в описании старта подтверждают именно эту версию. Если бы можно было компенсировать разрушительную силу вибрации, проблема решалась просто: массивный эксцентрик на валу мотора! Пилот прибавляет обороты («…одновременно с нарастанием оборотов стал исчезать…») — и легкий самолетик трясется, как в «пляске святого Витта». Глаз наблюдателя «отказывается» работать в таком режиме — и самолет словно «истаивает, растворяется в воздухе».

Значительно усилит эффект зеркальная поверхность самолета. Не на этом ли принципе «работают» НЛО? Иногда «тарелки» выделывают такие пируэты, от которых любая земная конструкция рассыпалась бы в пыль.

…Или Бартини линзообразно искривил пространство, создав видимость абсолютной прозрачности? Совершенная фантастика, особенно приняв во внимание энергетику, потребную для такого дела!

Есть и другой путь — заставить отраженный от самолета свет изменить свои характеристики, максимально приближаясь к цвету фона. Опыты сэра Рэлея подсказали простейший вариант такого устройства. Но оно «не работает» на закате и восходе, на фоне облаков и ночью, когда белый крестик обреченной машины мечется в цепких пальцах прожекторов. Нужен был самолет-хамелеон, меняющий свой цвет автоматически. Так, как это делают НЛО — по гипотезе члена-корреспондента АН Белоруссии А. Вейника. Он убежден, что эффект исчезновения и появления «тарелок», как и многие другие «АЯ-фокусы», — это действие хронального излучения, изменяющего характеристики отраженного от НЛО света.

…Возможно, эта задача не имеет решения. Или число ключей бесконечно — но нет и никогда не было замка…

В отличие от И. Вишнякова В. Шавров описывает эффект невидимости гораздо менее «инфернально»: «Самолет в воздухе быстро исчезал с глаз наземных наблюдателей. Были проделаны опыты полетов „невидимого самолета“ рядом с У-2 на определенном расстоянии. На кинокадрах не получалось изображение самолета, а на больших расстояниях не видно было даже пятен…» Далее о том, что плексиглас быстро потускнел и невидимость снизилась…

Странно. Эффект получен, но«…по окончании испытаний самолет был разобран и работы по нему прекращены. Проектировался, но не был построен специальный „невидимый самолет“ с каркасом из хромированных труб».

И все — из-за потускневшего родоида?!

«Я начинаю там, где кончается документ», — сказал однажды Ю. Тынянов. Документов нет. Живых свидетелей — вероятно, тоже. А то, что мы все же имеем — во многом сомнительно. Мы начинаем там, где кончается факт, и начинается — возможность. Возможность дороже факта — как полный автоматный «рожок» дороже стреляной гильзы…

Бросим на чашу весов последнее, что у нас осталось — космологию Бартини, его теорию шестимерного Мира. Напомним: любой объект, по Бартини, имеет три пространственных измерения и три оси времени. Изменяя высоту времени шестимерного луча, мы тем самым изменим длину волны! Изменив высоту времени (скорость времени) самолета, мы сдвигаем изображение относительно наблюдателя на некоторое время вперед. Самолет исчезнет, а по часам пилота может пройти меньше времени, чем на КП. Совершенно как в известном случае с исчезновением самолета — визуально и на экране радара — над Флоридой.

Соберите сведения…

С легкостью необыкновенной выстраивается сценарий: 1938 год, Москва, «Бутырки»… Сдвинем сроки — теория шестимерной Вселенной появилась не в 40-е годы, а лет на десять раньше. Лежа на нарах с отбитыми почками и покалеченными ногами, Бартини начинает просчитывать математическую модель шестимерного мира. А в тюремном КБ, увлекшись неким побочным эффектом, строит «невидимку». Тридцать восьмой год — не лучшее время для новоявленного Калиостро. Вакханалия арестов. Московские процессы. Госстрах… «Шапка невидимка» — подарок сталинской диктатуре, штука, затмевающая оруэлловские ужасы. Весь мир — «под колпаком» Коминтерна. Невидимые «гранмы» спешат к «пылающим континентам». Сотни кораблей-призраков доставляют в укромные бухты орудия и танкетки, листовки и хлеб, а главное — тысячи тысяч «пламенных революционеров». Ревет моторами совершенно пустое небо, на головы империалистов сыплются бомбы и парашютисты… В общем, «до основанья, а затем…» Что будет «затем» — это Бартини мог просчитать на собственном опыте. Можно только догадываться, как он сумел свернуть опасные разработки…

…А может, не было никакой угрозы для проклятых буржуинов? И Бартини вырвался из «Бутырок», пообещав лубянским костоломам «чудо-оружие»? Совершенно так же, как Ходжа Насреддин взялся за десять лет обучить осла муллы Корану: «За это время помру либо я, либо мулла, либо осел!» Все диктаторы при известной своей подозрительности поразительно легковерны. «Непонятый гений» показывает впечатляющий фокус — на отвратительной отечественной кинопленке все выглядит совершенно сказочно: «…на больших расстояниях не видно было даже пятен». Бартини выиграл время и пережил всех — Ежова, Берию, Сталина…

…Странная это была жизнь. Его прекрасные самолеты чаще всего не строились, те, что строились — не летали, а которые летали — не шли в серию… Единственный серийный ДБ-240 на фронте знали как «Ер-2» — в честь его заместителя Ермолаева. Золотая россыпь идей будет кормить наших конструкторов и аэродинамиков еще десятки лет — анонимность гарантируется! Гораздо меньше повезло его ошеломляющим физическим идеям. Что еще?.. Десять лет тюрьмы и орден по случаю юбилея — «под занавес».

Бартини почти всегда жил один. Его окружение чувствовало незримый барьер, за который не допускались даже самые близкие друзья. Они втайне удивлялись — что его здесь держит? Умный ведь человек, и жизнь прожил такую, что от иллюзий и следа остаться не должно.

— Самое странное — то, что он никуда не уехал, — сказал друг и биограф Бартини В. П. Казневский. Помолчав, добавил: — И зря…

«Соберите сведения о моей жизни, — пишет Бартини в своем завещании. — Извлеките из этого урок».

Несколько ведомств хранят бумаги конструктора — бережно и цепко, как папуасы хранили бы компьютер. Может быть, там — ответы?

Вряд ли.

Бартини отлично представлял — кому что достанется. И сколько лет может пройти, прежде чем кто-нибудь наткнется на золотую жилу его мыслей. Убежден: самое важное из наработанного находится сегодня в надежных руках. Опытный конспиратор, Бартини наверняка позаботился и о том, чтобы хранителя можно было… легко вычислить. Был бы только интерес! А интерес можно подготовить. Это несложно: «организовать» публикации о «невидимке», которую якобы испытывали еще до войны. И разбросать знаки на подступах к истине — как в «казаках-разбойниках»…

Значит, никакой «невидимки» не было? Но внимательный читатель, должно быть, помнит: мы лишь условились поверить. Сомнение в подлинности этой истории усилилось, когда подтвердилась догадка о том, что И. Чутко и И. Вишняков — одно и то же лицо. Да, да — автор «Невидимого полета» впоследствии написал книгу о Бартини. Уже под своей фамилией. О фантастическом самолете в ней, разумеется, ни слова. Возможно, на это были свои причины. Например, нежелание «засвечивать» источник информации. Особенно, если работа в этом направлении имела продолжение. Но вполне можно допустить, что публикации по «невидимке» — классическая «деза», рассчитанная на аналитиков из ЦРУ и РУМО.

«Изучите мою жизнь», — скромно советует Бартини. Завещание — вещь предельно серьезная. Тщеславие отметем сразу: знаменит он не был — а ведь это необходимое условие для такого прочтения фразы. Значит, понимал — уходя, он оставляет некую тайну.

Биография — ключ к разгадке? Уж не потому ли, что факты, известные с его слов, не соответствуют действительности? А ведь именно это подтверждают розыски, предпринятые в свое время другим биографом Бартини — петербуржцем В. Ключенковым. Он обнаружил, что нет никаких документальных следов детства, отрочества и юности героя. Непонятно — где и когда он учился? А в книге «Красные самолеты» на одной странице соседствуют две фотографии молодого Бартини. Я проверял себя, показывая снимки криминалистам, фотографам, художникам, экстрасенсам — совершенно разные люди! Неумелая ретушь? Возможно…

Кстати…

Из книги «Красные самолеты», издание третье, дополненное: