Чарльз Форт - Магия повседневности. Дикие таланты Страница 6

Пожар в доме не вызвал бы у меня большого интереса: но затем я прочел целый ряд сходных сообщений. Через три месяца случились пожары еще в десяти домах. «Недавно Скотленд-Ярд принял меры, направленные на то, чтобы получить все подробности о пожарах в домах, дабы сопоставить обстоятельства и раскрыть вероятную причину возгораний».

Второго апреля 1926 года было уничтожено пожаром расположенное неподалеку от Леоминстера поместье Эшли-мур.

Кто-то или что-то поджигало дома. Каким образом это происходило, оставалось загадкой. Началась паника, ведь, судя по всему, эти дома охранялись лучше, чем обычные: но несмотря на столь серьезные меры защиты, как правило, находились необычные способы проникновения. Ни в одном отчете не сообщалось о каком-либо свидетельстве того, каким образом поджигатель проник в дом. Ни о каких кражах также не сообщалось. В течение нескольких месяцев то и дело возникали пожары в разных домах. Судя по всему, детективы Скотленд-Ярда едва успевали их регистрировать.

Шестого ноября лондонские газеты сообщили о тринадцатом за приблизительно десять месяцев случае пожара в доме.

В Англии пылали дома и делались пылкие заявления.

Порой я являюсь собирателем сведений, и только таковым, и, вероятно, выгляжу пошлым и скаредным, собирая стопки заметок и получая удовольствие от чисто количественного увеличения моих историй. А иногда бывает и так, что я радуюсь, когда неожиданно для себя натыкаюсь на какую-нибудь отвратительную историю, которая, может быть, вовсе и не выдумка, и тому, что этот жуткий эпизод, может быть, сведет с ума читателя моих более или менее благопристойных работ. Но всегда присутствует необъяснимое ощущение взаимосвязи событий, которые я отмечаю, и именно это смутное, навязчивое, зачастую высокомерное понимание или подозрение заставляет меня накапливать, накапливать, накапливать…

Или, испытывая ощущение наличия взаимосвязи у, казалось бы, самых несвязанных между собой происшествий, которые тем не менее можно объединить общей темой, я похож на первобытного земледельца, убежденного, что зебру и корову можно впрячь в одну упряжку и заставить тянуть плуг…

А разве нет ничего общего у зебр и коров?

У страусов и гиен?

Развивая далее эту грандиозную идефикс, земледелец ищет в джунглях тварей, совершенно непригодных для того, чтобы тащить его плуг, и прежняя дикая какофония стука копыт и шлепанья лап становится ритмичной поступью. И вот животные уже идут к нему, выстроившись попарно…

Или взять Джона Даути, который становится вровень с тремя мертвецами из Гарлемского парка, притянутыми к моей теме, за которым следуют сорок пять школьниц из Дерби и горничная торговца рыбой, с губками и турецкими полотенцами в руках, а за нею объятые пламенем кровати, весьма вероятно как-то с нею связанные, но таким образом, что ни один стандартно мыслящий человек не может этого объяснить…

Или пожары домов в Англии в 1926 году.

А менее всего я усматриваю взаимосвязь между следующими двумя эпизодами:

В лондонском Гайд-парке какой-то оратор кричит: «Мы не хотим никакого короля и никаких законов! Мы этого добьемся не избирательными бюллетенями, а штыками и пулями!»

А в Глостершире дом, построенный в эпоху Елизаветы, по непонятным причинам охватывает пламя.

5

«Доброе утро! — сказал пес и исчез в прозрачном зеленоватом тумане».

Я сделал эту запись на основании сообщений из авторитетных газетных источников.

Об этом нельзя говорить (значит, об этом будет сказано), но я питаю удивительное доверие к газетным байкам.

Однако вполне очевидно, что в этой книге я все преподношу как беллетристику. Точнее говоря, таким образом, словно это беллетристика. Но эта книга и есть беллетристика в том смысле, в котором ею являются «Посмертные записки Пиквикского клуба», «Приключения Шерлока Холмса», «Хижина дяди Тома», «Начала» Ньютона, «Происхождение видов» Дарвина, Книга Бытия, «Путешествия Гулливера», а также математические теоремы и вся история Соединенных Штатов и других стран. Библиотечный миф, который раздражает меня более всего, — классификация книг по принципу «художественная» литература и «нехудожественная».

Есть в этих байках нечто такое, о чем говорил Диккенс и что отличает их от баек Евклида. В абсурдности историй Диккенса многое имеет отношение к опыту, который называется «правдой», а герои Евклида, такие как «геометрические точки», являются бессодержательными пустотами, вполне ожидаемыми от разума, который едва ли обладал каким-либо жизненным опытом. Собачья история аксиоматична. Ее нужно принять на веру.

И, несмотря на последствия, которые порою не приводят в восторг, я задаю свои вопросы.

В «Нью-Йорк уорлд» за 29 июля 1908 года сообщалось о том, что следователи тщательно изучали подробности многих мелких краж, совершенных в районе Линкольн-авеню в Питтсбурге, чтобы задержать вора. Ранним утром 26 июля мимо них неспешно прошла большая черная собака. «Доброе утро!» — сказал пес и исчез в прозрачном зеленоватом тумане.

Найдутся читатели, которые пожелают узнать, что я хочу сказать, отвергая эту историю, в то время как допускаю правдивость многих других эпизодов, приведенных в данной книге.

Это потому, что я никогда не пишу о чудесах. Чудесное или то, о чем никогда-прежде-не-слышали, я оставляю эксцентричным и радикальным людям. Во всех написанных мною книгах речь идет о совершенно обыденных происшествиях.

Если, скажем, в 1847 году какая-нибудь газета из Нового Орлеана сообщила бы о коте, который сказал: «Ну как, теперь вам тепло?» и вдруг неким дьявольским образом мгновенно исчез, как и подобает всякому, сказавшему такое коту; и если бы у меня была вырезка, датированная 1930 годом, в которой речь шла о мыши, пискнувшей: «Я пробегала мимо и решила заглянуть в гости», а затем исчезла, оставив след в виде пурпурных искр, и нечто похожее из «Мадрас мейл» 1879 года, я не нашел бы в истории о вежливой собаке ничего чудесного и вложил бы ее в нашу папку.

Но я вовсе не считаю многочисленные повторения критерием правильности…

Человек, который нашел в блюде с устрицами жемчуг, старая скрипка, которая оказалась скрипкой Страдивари, кольцо, которое потеряли в озере и потом нашли внутри выловленной рыбы…

Эти часто повторяющиеся байки являются традиционными.

А почти все лжецы являются традиционалистами.

Одним из тех качеств, которое отсутствует и у животных, и у людей, является творческая фантазия. Ни человек, ни собака, ни устрица никогда им не обладали. Разумеется, есть и другая точка зрения, согласно которой во всем видны следы творческой деятельности. Я не могу сказать, что правда более удивительна, чем фантазия, потому что я никогда не был знаком ни с той, ни с другой. И хотя я считаю себя одним из нескольких видных беллетристов, я вынужден признать, что идеальный беллетрист никогда не существовал. В любом сообщении о «реально случившемся» есть оттенок вымысла, а в любой байке есть по меньшей мере скрытый намек на то, что называется «реальностью». Имеет место состояние, которое отражает написанное через дефис словосочетание: правда-вымысел. Из десятков сообщений о выловленных в блюдах с устрицами жемчужинах правдоподобными, вероятнее всего, были лишь отдельные случаи; весьма вероятно, что когда-то старая скрипка действительно оказалась скрипкой Страдивари; и что когда-то кто-то вправду получил назад свое кольцо благодаря мудрости проглотившей его рыбы.

Но, сталкиваясь с повторяющимися сообщениями о нетрадиционных происшествиях, случившихся в совершенно разное время и в отдаленных друг от друга местах, я чувствую (хотя у меня и нет идеальных критериев оценки), что имею дело с чем-то выходящим за пределы сферы деятельности заурядных лжецов.

Даже в случае с говорящей собакой я считаю, что у автора этой заметки, вероятно, было нечто такое, от чего он отталкивался. Возможно, он слышал о говорящих собаках. Я отнюдь не считаю невозможным, чтобы детективы встретили собаку, которая сказала: «Доброе утро!» В этом нет ничего удивительного. «Доброе утро!» да еще и исчезновение в прозрачном зеленоватом тумане, — вот о чем я в который раз толкую. В «Нью-Йорк геральд трибьюн» за 21 февраля 1928 года есть сообщение о французском бульдоге, который принадлежал миссис Мэйбл Робинсон из Бангора, штат Мэн. Он вполне отчетливо сказал: «Привет!» Миссис Дж. Стюарт Томпкинс, жившая в Нью-Йорке, прочитала об этом животном и, позвонив в «Геральд трибьюн» рассказала о своей собаке — датском доге, по меньшей мере, столь же воспитанном псе. Репортер поехал брать интервью у собаки и дал той кусочек чего-то сладенького. «Спасибо!» — поблагодарил его пес.

В городе Нортхэмптон, Англия, детектив преследовал вора-взломщика, который проник в магазин скобяных изделий. Вор скрылся. Детектив вернулся и вошел в магазин. Там оказались предметы, висящие на крюках над головой. «По совпадению» как раз в тот момент, когда детектив проходил под одним из них, предмет упал вниз. Это оказалось лезвие косы. Оно отрезало детективу ухо. А я — я ступил на хорошо знакомую мне почву. В этой истории есть детали, которые соотносятся с деталями других историй.