Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том II Страница 6

Шевалье Гугенот де Мюссе и его друг и соратник маркиз Юде де Мирвиль, судя по их длинным титулам, должны быть аристократами pur sang, и, кроме того, они писатели с немалой эрудицией и талантом. Если бы они чуть больше поскупились по части двоеточий и восклицаний, следующих за каждой бранью в адрес Сатаны и его поклонников, их стиль был бы безупречен. В самом деле, крестовый поход против врага человеческого был яростный и длился более двадцати лет.

Что касается католиков, накапливающих свои психологические феномены, чтобы доказать существование личного дьявола, и графа де Гаспарина, старого министра Луи Филипа, собиравшего тома других фактов, чтобы доказать противное, — то спиритисты Франции находятся в вечном долгу благодарности перед этими диспутантами. Существование невидимой духовной вселенной, населенной невидимыми существами, продемонстрировано теперь бесспорно. Роясь в старейших библиотеках, они извлекли из исторических записей квинтэссенцию доказательств. Все эпохи, начиная со времен Гомера и вплоть до нынешних дней, предоставили в распоряжение этих неутомимых авторов самые лучшие свои материалы. В попытке доказать подлинность чудес, совершенных Сатаною в дни, предшествующие христианской эре, а также в течение средних веков, — они просто заложили крепкий фундамент для изучения феноменов в наши дни.

Хотя де Мюссе горячий, бескомпромиссный энтузиаст, он, сам того не замечая, невольно превращается в демона-искусителя или — как он любит называть Дьявола — в Змия «Книги Бытия». В своем желании продемонстрировать в каждой манифестации присутствие Злого Духа ему только удается показать, что спиритуализм и магия не являются чем-то новым в мире, но что это очень древние братья-близнецы, происхождение которых следует искать в самом раннем детстве древней Индии, Халдеи, Вавилонии, Египта, Персии и Греции.

Он доказывает существование «духов» независимо от того, ангелы ли они или дьяволы, с такой ясностью аргументации и логики, и с таким количеством свидетельств, исторических, неопровержимых и строго удостоверенных, что мало что осталось на долю авторов-спиритуалистов, которые могут появиться после него. Как жаль, что ученые, которые не верят ни в дьявола, ни в духов, более чем склонны высмеивать книги де Мюссе, не читавши их, ибо в них поистине содержится так много фактов, представляющих глубокий научный интерес!

Но что же мы можем ожидать в нашем веке неверия, когда мы обнаруживаем, что Платон двадцать два века тому назад жаловался на то же самое?

«Также и меня», — говорит он в своем «Евтифроне», — «когда я на общественном собрании говорю что-нибудь о божественном и предсказываю им, что произойдет, они высмеивают, как сумасшедшего; и хотя ничто из того, что я предсказывал, не оказалось неправильным, все же они завидуют всем таким людям, как мы. Однако мы не должны обращать на это внимания и следовать по нашему намеченному пути».

Литературные источники Ватикана и других католических хранилищ учености, должно быть, свободно предоставлялись для использования этим современным авторам. Когда под рукою такие сокровища — подлинные рукописи, папирусы и книги, награбленные из богатейших языческих библиотек; старинные трактаты по алхимии и магии; протоколы всех процессов колдовства и приговоры за это на дыбу, костер и пытки, — очень легко тогда написать многие тома обвинений против Дьявола. Мы утверждаем, имея солидные основания, что существуют сотни наиболее ценных трудов по оккультным наукам, приговоренных к вечному скрыванию от публики, но которые внимательно читаются и изучаются теми привилегированными, кто имеют доступ в Ватиканскую библиотеку. Законы природы одинаковы как для языческого колдуна, так и для католического святого; и «чудо» может быть совершено как первым, так и вторым без малейшего вмешательства Бога и дьявола.

Едва только манифестации начали привлекать внимание в Европе, как духовенство подняло крик, что их традиционный враг снова появился под другим именем; также стали доносится слухи о «божественных чудесах» в отдельных случаях. Сперва они ограничивались скромными личностями; некоторые из них заявляли, что совершали их посредством вмешательства Девы Марии, святых и ангелов; другие же — по словам духовенства — начали страдать от одержания, ибо Дьявол тоже должен получить свою долю славы, так же как и Бог. Когда, несмотря на предупреждение, независимые или так называемые спиритуальные феномены продолжали увеличиваться и умножаться, и эти проявления стали угрожать опрокидыванием тщательно разработанных догматов церкви, мир вдруг был поражен сообщениями чрезвычайного характера. В 1864 году целая община стала одержимой Дьяволом. Морзин и ужасные повествования о демониаках; Вэлейрес и рассказы о достоверно проявленном колдовстве в ней; а также рассказы пресвитера де Сидвилля — от их ужаса стыла кровь в католических жилах.

Как ни странно, но этот вопрос задавался снова и снова — почему «божественные» чудеса и большинство одержаний так строго ограничиваются римско-католическими епархиями и странами? Почему это так, что со времени Реформации в протестантских странах вряд ли было хоть одно божественное «чудо»? Разумеется, что от католиков нам следует ожидать ответа, что это потому, что последние населены еретиками и покинуты Богом. Если так, то почему нет больше церковных чудес в России, в стране, религия которой отличается от римско-католической веры только внешними формами обрядов, так как основные догматы их одинаковы, за исключением касающегося эманации Святого Духа? Россия имеет своих признанных святых, тауматургические реликвии и чудотворные иконы. Святой Митрофаний Воронежский является достоверным чудотворцем, но его чудеса ограничиваются исцелениями; и хотя сотни и сотни людей были исцелены силою веры, и хотя старый собор полон магнетическими излучениями, и целые поколения будут продолжать верить в его силу, и несколько человек всегда будут исцелены, — все же в России не слышали о таких чудесах, как хождение Богоматери, писание Богоматерью писем и слова, произносимые статуями — как в католических странах. Почему это так? Просто потому, что императоры строго запретили такого рода дела. Царь Петр Великий останавливал каждое поддельное «божье» чудо одним только нахмуриванием своего мощного лба. Он заявил, что не потерпит никаких фальшивых чудес, творимых святыми иконами, и они исчезли навсегда [414, с. 407].

Имеются записи об отдельных и независимых феноменах, проявленных определенными иконами в последнем столетии; самым последним было кровотечение щеки на иконе святой Девы, когда солдат Наполеона рассек ее лицо надвое. Это чудо, якобы происшедшее в 1812 году, в дни вторжения «великой армии», было последним «прощай».[15] Но с тех пор, хотя три последовательно царствовавших императора были набожными людьми, воля их уважалась, иконы и святые пребывали в покое, и о них едва кто заговаривал, за исключением того, что имело отношение к религиозному культу. В Польше, стране яростных сторонников папского абсолютизма, в разное время совершались отчаянные попытки к созданию чудес. Но они умирали при рождении, так как за ними наблюдала тысячеокая полиция, — католическое чудо в Польше, провозглашаемое ксендзами, означало политическую революцию, кровопролитие и войну.

Не будет ли после этого позволительно, по меньшей мере, подозревать, что если в одной стране божественные чудеса могут быть приостановлены гражданским и военным законом, а в другой они никогда не происходят, то мы должны искать объяснения этим двум фактам в некоторых естественных причинах, вместо того, чтобы приписывать их богу или дьяволу? По нашему мнению — если оно чего-нибудь стоит — весь этот секрет можно объяснить следующим образом. В России духовенство остерегается смущать своих прихожан, чья набожность искренна и вера сильна без чудес; они знают, что ничто так не способствует посеиванию недоверия, сомнений и, в конечном счете — скептицизма, ведущего прямо к атеизму, как чудеса. Кроме того, климат менее благоприятный, и магнетизм неселения, в среднем, слишком положительный, слишком здоровый, чтобы вызвать независимые феномены; и обман не имел бы успех. С другой стороны, ни в протестантской Германии, ни в Англии, ни даже в Америке, духовенство, начиная со дней Реформации, не имело доступа ни к одной из засекреченных библиотек Ватикана. Вследствие этого все они слабы в магии Альберта Магнуса.

Что касается того, что Америка переполнена сенситивами и медиумами, то причину этого можно частично приписать климатическим влияниям и в особенности физиологическому состоянию населения. Со времени Салемского ведьмовства, около 200 лет тому назад, когда сравнительно небольшое количество переселенцев имело чистую и несмешанную кровь в своих жилах, почти ничего не было слышно о «духах» или «медиумах» до 1840 г.[16] Затем феномены сперва появились среди аскетических и экзальтированных трясунов, чьи религиозные устремления, своеобразный образ жизни, нравственная чистота и физическая воздержанность — все вели к возникновению независимых феноменов как психологического, так и физического характера. Сотни тысяч и даже миллионы людей из различных климатов, с различным строением и привычками, наводнили, начиная с 1692 года, Северную Америку и, переженившись между собою, основательно изменили физический тип ее обитателей. В какой стране мира можно женский природный склад сравнить с нежной, нервной и чувствительной конституцией женской половины населения Соединенных Штатов? После нашего приезда в эту страну мы были поражены полупрозрачною нежностью кожи местных жителей обоих полов. Сравните тяжело работающую на фабрике ирландскую девушку или парня с такими же из настоящей американской семьи. Посмотрите на их руки. И тот и другой работают одинаково тяжело; оба одинакового возраста и по-видимому здоровы; и все же, тогда как руки одного после часовой обработки мылом будут обладать кожей только немногим мягче кожи молодого крокодила, руки другого, несмотря на постоянную работу, позволят вам наблюдать циркуляцию крови под тонкой и нежной эпидермой. Поэтому неудивительно, что Америка является оранжереей сенситивов, а большинство ее духовенства, не будучи в состоянии совершить ни божественных, ни каких-либо других чудес, решительно отвергает возможность каких-либо феноменов, кроме производимых трюками и обманом. И также не удивительно, что католическое духовенство, которое фактически знает о существовании магии и духовных феноменов и верит в них, в то же время, опасаясь их последствий, пытается приписать их всех деяниям Дьявола.