Николай Непомнящий - «Тарелки» над Кремлём Страница 6

Прямо в зале выбрали комиссию, которая тут же занялась составлением необходимых бумаг в различные инстанции с просьбой разрешить захват Тибета. Через час письма были зачитаны вслух и отправлены по адресам. Лекция закончилась. Возбуждённые матросы разошлись по своим кораблям.

Блюмкин уходить не спешил. Он дождался, когда лектор получит предназначенную за работу пайку, и направился к заведующему лекторием. Представившись журналистом, поинтересовался учёным-лектором. Заведующий сухо произнёс: «Барченко Александр Васильевич».

Яков уже тогда был уверен, что рано или поздно они с Барченко обязательно встретятся.

Прошло шесть лет.

Поздним ноябрьским вечером 1924 года в квартиру сотрудника Института мозга и высшей нервной деятельности Александра Барченко вошли четверо в чёрном. Один из посетителей, представившись Константином Владимировым (рабочий псевдоним Якова Блюмкина), сообщил хозяину, что его опыты по телепатии заинтересовали органы ОГПУ, и, многозначительно улыбаясь, попросил написать отчёт о своей работе на имя Дзержинского. Опешивший Барченко пытался что-то возразить. Но мягкий, льстивый голос улыбающегося человека заставил его не только согласиться с предложением, но ещё и с гордостью рассказать о своих новых опытах. Особое впечатление на мужчин в чёрном произвели фиксация мысли на расстоянии и летающий стол — тот самый стол, за которым сидели посетители, оторвался от пола и повис в воздухе!

Отчёт об опытах Барченко Дзержинскому передал лично в руки Яков Блюмкин. Высокий начальник, заинтригованный устным рассказом очевидца, передал отчёт сотруднику секретного отдела Якову Агранову. Тот приступил к рассмотрению документа немедленно.

А спустя несколько дней Агранов и Барченко встретились. Учёный рассказал чекисту не только о своих опытах, но ещё и об уникальных знаниях страны Шамбала. В протоколе допроса А.В. Барченко от 23 декабря 1937 года запечатлён этот исторический момент: «В беседе с Аграновым я подробно изложил ему теорию о существовании замкнутого научного коллектива в Центральной Азии и проект установления контактов с обладателями его тайн. Агранов отнёсся к моим сообщениям положительно». Мало того, Агранов был потрясён.

А внимательно следящий за событиями Блюмкин тем временем вынашивал далеко идущие планы. Дело в том, что Яков Григорьевич хотел сам стать первым обладателем этих тайных знаний. Для этого он разработал план действий. И, как показывает дальнейшая история, события развивались по его сценарию.

Для начала Блюмкину показалось мало, что о Шамбале знают только Дзержинский и Агранов. Он убеждает Барченко написать письмо в коллегию ОГПУ, а потом организовывает встречу Барченко со всем руководством ОГПУ, включая начальников отделов, где учёный излагает свой проект. Неплохо разбираясь в практической психологии, Яков просит доклад Барченко внести на повестку дня собрания коллегии последним пунктом — уставшие от бесконечных заседаний люди будут готовы положительно решить любое предложение. Вот как вспоминает Барченко о своей встрече с коллегией: «Заседание коллегии состоялось поздно ночью. Все были сильно утомлены, слушали меня невнимательно. Торопились поскорее кончить с вопросами. В результате при поддержке Бокия и Агранова нам удалось добиться, в общем-то, благоприятного решения о том, чтобы поручить Бокию ознакомиться детально с содержанием моего проекта, и если из него действительно можно извлечь какую-либо пользу, сделать это».

Так с лёгкой руки Блюмкина начала действовать секретная лаборатория нейроэнергетики.

Нейроэнергетическая лаборатория разместилась в здании Московского энергетического института и занималась она всем: от изучения НЛО, гипноза и снежного человека до изобретений, связанных с радиошпионажем. Для начала перед лабораторией ставилась определённая цель — научиться телепатически читать мысли противника на расстоянии, уметь снимать информацию с мозга посредством взгляда. Существование нейроэнергетической лаборатории было одним из главных государственных секретов Советской России. Финансировал её Спецотдел ОГПУ — до мая 1937 года.

В самом конце 1924 года на конспиративной квартире Глеба Бокия, начальника Спецотдела ГПУ, в строжайшем секрете собрались члены тайного эзотерического общества «Единое трудовое братство». Надо отметить, что Глеб Бокий был хорошо знаком с Барченко. Ещё в 1909 году Александр Барченко, биолог и автор мистических романов, рекомендовал Бокия членам ордена розенкрейцеров. Так что у обоих был опыт работы в тайных организациях. Но наш герой, Яков Блюмкин, в «Единое трудовое братство» не вошёл; это в его планах не значилось.

Тайное общество приступило к подготовке научной экспедиции в Шамбалу. Были тщательно разработаны предложения для коллегии ОГПУ и использованы разного рода приёмы давления на членов этой коллегии, с тем, чтобы добиться положительного решения и финансирования экспедиции.

А Яков Григорьевич в это же время двигался параллельно в том же направлении, но на несколько шагов впереди.

У красивого особняка в Шереметевском переулке остановился брюнет среднего роста. Докурив папиросу, он решительно вошёл в подъезд и, мгновение помедлив, нажал на кнопку звонка, рядом с которым красовалась медная пластинка с гравировкой: «Профессор академии РККА А.Е. Снесарев». Профессор этот был самым компетентным русским экспертом по Северо-Западному району Британской Индии. Сохранились документы, которые красноречиво свидетельствуют, что он занимался исследованием района и как разведчик.

Блюмкина Снесарев встретил настороженно. Но тон и обходительные манеры посетителя успокоили недоверчивого хозяина. Яков без лишних слов перешёл к делу. Его интересовала карта района, где, по приблизительным данным, располагалась таинственная Шамбала. Снесарев пригласил гостя в кабинет и, тщательно прикрыв за собой дверь, разложил на массивном столе карту Памира. «Перед вами белая стена Восточного Гиндукуша. С его снеговых вершин вам придётся спуститься в трущобы Северной Индии. Если вы познакомитесь со всеми ужасами этой дороги, вы получите впечатление потрясающее. Это дикие утёсы и скалы, по которым пойдут люди с ношей за спиной. Лошадь по этим путям не пройдёт. Я шёл когда-то этими тропами. Переводчик моего друга из свежего и бодрого человека стал стариком. Люди седеют от тревог, начинают бояться пространства. В одном месте мне пришлось отстать, и когда я вновь догнал спутников, то застал двух переводчиков плачущими. Они говорили: “Туда страшно идти, мы там умрём”».

Секретная экспедиция переодетых и загримированных под паломников чекистов и учёных должна была выйти из района Рушан на советском Памире. Через горные кряжи афганского Гиндукуша предполагалось пробраться в один из каньонов Гималаев и достичь таинственной Шамбалы.

Как мы уже знаем, экспедиция, в которой комиссаром должен был участвовать и Блюмкин, не состоялась.

Одновременно стало известно, что спецслужбы Англии, Франции и Китая вели наружное наблюдение за Яковом. В разведсводки тщательно заносились все его перемещения. Так велико было желание разведок перевербовать советского суперагента.

Наш герой при содействии ОГПУ придумал оригинальный ход. Под него был загримирован чекист, который стал курсировать по обычному маршруту Якова Григорьевича — от дома в Денежном переулке до Наркомата торговли. По данным ОГПУ, подмену не заметили.

Яков Григорьевич знал: всё идёт по его плану, в Шамбалу попадёт он один, без всяких провожатых и посторонних глаз. Связавшись с начальником иностранной разведки М.Трилиссером, он убеждает того препятствовать экспедиции, так как добро на проведение исследовательских работ дало ЦК, то и все сведения о «таинственных знаниях Шамбалы» минуют отдел иностранной разведки. Трилиссер задумался… А потом всё пошло по их с Блюмкиным сценарию, нам уже известному.

Экспедиция была отменена.

Бокий в долгу не остался. Секретной лаборатории, которая начала заниматься созданием технических приспособлений — локаторов, пеленгаторов и передвижными отслеживающими станциями, — удалось поймать сообщение, отправленное неизвестным шифром. В считанные секунды шифр был разгадан: «Пришлите, пожалуйста, ящик водки». Отправитель — Генрих Ягода, который развлекался на теплоходе с женой сына Алексея Максимовича Горького. Бокий, утаив фамилию отправителя, срочно передал информацию в Особый отдел, начальником которого являлся сам Ягода. Лубянка направила пеленгатор и машину с группой захвата. Дело едва не закончилось перестрелкой между сотрудниками Особого отдела.

В ОГПУ началась война группировок. В неё втянули Дзержинского. Железный Феликс собственноручно возглавил борьбу с заговором зампредов. Но довести дело до победы не смог: в июле 1926 года он скончался.