Сатсварупа Даса Госвами - Из несовершенства возникнет чистота Страница 6

Дорогой Бхактивинода Тхакур, духовный учитель и великий дед, вы были великим проповедником в Индии, так же как и на Западе. Вы, в частности, обратились к западным умам в вашей лекции “Бхагавата”, в “Чайтанья-шикшаштаке” и в “Жизни и наставлениях Господа Чайтаньи”, которые вы послали в университет Мак-Гилл в Канаде, в 1896 году. Я слышал, вы даже переписывались с Ральфом Вальдо Эмерсоном. Вы шли на все, потому что хотели, чтобы сознание Кришны было принято американцами и европейцами. Вы страстно желали, чтобы наступил день, когда все люди соберутся вместе в Навадвипе и будут петь Харе Кришна и “Джая Шачинандана”.

Я надеюсь, вы увидите искренность моих попыток.

Песни “Даинйа” Бхактивиноды Тхакура очень напряженные. Слово “даинйа” означает “несчастный, жалкий, страдающий, ударившийся в бедность, низко-духовный, слабый”. Он напитал каждую строфу этим настроением в своем описании старого человека, который видит, что все планы потерпели крах. Слишком старый, чтобы наслаждать свои чувства, обеспокоенный болезнями и опасениями, - и это то, что явно ничто не может изменить в лучшую сторону. Нет ничего, что можно предвкушать, кроме смерти. “Я бы поклонялся Тебе, о, Господь, но это бесполезная надежда”.

Мне бы хотелось особенно подчеркнуть его настроение, но мне придется отступить от этой задачи. Это не мое естественное состояние. Мое состояние - это поиск покоя, подсчет благословений, поиск возможностей для того, чтобы глубоко погрузиться в сознании Кришны, и понимание того, что я не продвинут и не очищен. Я полон благодарности за то, что имею. У меня нет достаточного осознания, чтобы испытывать глубокое раскаяние, сверх того, в котором я нуждаюсь.

Я не чувствую себя ни самонадеянным, ни бесхитростным, когда мы сидим в нашем фургоне “Рено” на возвышении, близ горы, в убежище, устроенном в скале. Я немного опасаюсь воров и убийц, которые могут прийти ночью, но я также вверяю свою жизнь Кришне, и стараюсь не замечать опасности.

Завтра мы спустимся в этот город и начнем пятидневное аюрведическое лечение. После этого, я буду свободен, чтобы писать в покое. Это (покой) - то, где я нахожусь внешне. Внутренне? - Это качество, которого я добиваюсь много, много жизней подряд. Это не дешево. Но, это все, что я имею на сегодня. Во всяком случае, позвольте мне писать даже сейчас. Я пишу не потому, что чувствую себя вынужденным делать это, а потому что сам хочу этого. Прабхупада сказал о своем писательском труде: “Почему я поднимаюсь в час ночи и делаю эту работу? Потому что я не могу без нее. Как человек может делать это искусственно? Это свойство характера. Поэтому им нравятся мои комментарии”. (“Разговоры с Шрилой Прабхупадой”, 2 ноября 1975).

Я бы хотел прочитать эти песни на бенгали. Он пишет так личностно, как и я тоже пытаюсь писать. Он не насытил эти песни цитатами из шастр, но он пишет для нас. Это мучительно… Его песни - это беспокойные стенания. Может быть, поэтому, мы склонны заниматься изысканиями, о себе ли он говорит, на самом деле, в этих песнях. Это отвлекает наше внимание в большей мере, чем концентрирует на то, на чем нужно, - на нас самих. Концентрироваться на этом слишком трудно.

Вчера за завтраком была поднята тема Югославии. Наш хозяин сказал о том, что там были размещены вместе слишком разные люди, - сербы и хорваты, - из-за неправильного определения политических границ. Сейчас они жестоко истребляют друг друга. Я подумал: “Вы не должны повторять все детали. Прекратите это. Не говорите “изнасилование” и “сожжение” и “резня”. Не нарушайте этот завтрак”. У меня возникла мысль о том, чтобы спросить: “Югославия не так далеко от Италии, не так ли? Это только по ту сторону от Адриатического моря”. И я представил себя планы Италии по защите своего побережья.

Не беспокойте нас. Не поднимайте негативные темы. Оставьте нас с нашими надеждами, что плохое с нами не случится. Мы собираемся пройти пятидневный курс лечения, - мы пытаемся остаться в живых. “Течение этой мировой реки сильное и безжалостное. Пугающе и угрюмо смерть приближается. Как бы мне хотелось суметь отбросить свои мирские привязанности. Я бы поклонялся Тебе, о, Господь…”

Давайте же примем убежище, пока еще можем, - на пути к миру, в котором мы живем, с тем здоровьем, которое у нас есть. В конце концов, мы все вынуждены оставаться здесь. Это относится к каждому, кто собирается со мной, чтобы поклоняться Туласи-деви, и ко всем в этом итальянском городке. Приближается ли кто-то к этому холму, чтобы побеспокоить нас, или нет, мы все должны будем умереть. Белокурая женщина, которая управляла маленькой серой машиной, и провела полчаса в санктуарио, пожилой мужчина, который прибыл на своем мотороллере, и потом сразу уехал, пес, лающий в полтретьего ночи, и мой дорогой Мадху (немыслимый), и я, драгоценный, писатель… Мы все должны будем умереть. Но Бхактивинода Тхакур живет в этой строфе. “Без Твоей милости, все потеряно. Пожалуйста, дай мне убежище у Твоих лотосных стоп”.

Падашрайа: Я принимаю убежище Твоих стоп. Чувствуйте, и верьте, и вступайте. Сейчас время и место для молитвы. Я нуждаюсь в том, чтобы слушать вас, Бхактивинода Тхакур. Мы все нуждаемся. “Теперь, пожалуйста, выслушай меня, о, Господь, ибо я крайне беспомощен”.

В Песне Четвертой Бхактивинода Тхакур признается: “Я - грешник. Я причинял другим боль”. Он больше не допускает прегрешений, но его карма сильно отягощает его. (Моя карма тяготит меня тоже. Во время джапы, этим утром, я перенесся назад в 1964 год, когда я был сконфуженным, беспомощным и грешным, - социальным работником, курящим марихуану. Разве эти мысли подходят для того, чтобы сопровождать джапу? Это плохо, что я пережил это все, но почему я должен помнить об этом, когда я повторяю святое имя? Прабхупада спас меня как раз вовремя). Шрила Бхактивинода Тхакур не описывает детали, но он делает заключение: те, кто стараются удовлетворять свои собственные чувства, причиняют другим боль, но они не заботятся об этом. Поэтому они вредят себе и разрушают себя.

Большинство заявлений Бхактивиноды Тхакура кажутся такими крайностями, что мы не вполне понимаем, что с ними делать. Трудно поверить ему, когда он говорит: “Я сожалею, когда вижу, что другие радуются”. Но я сам испытываю это постоянно. “Я - вечный лгун”. Это неправда по отношению ко мне. Я честен. Но, подожди минутку. Ты не можешь лицезреть истину. Ты даже не знаешь, что есть истина. Разве это не обман?..

“Страдания других - это источник огромного наслаждения для меня”. Я бы сказал, что это преувеличение. Это звучит по-садистски. Думаю ли я так? Но разве поза “более святой, чем ты” - это не то же самое? Понимание того, что непреданные несчастны - это доказательство моей праведности (для меня самого).

Я говорю вам, что я не лицезрел истину, я не имею понятия, что это такое. Я не знаю, что во мне дурное, и что - хорошее. Я не знаю ни любви, ни боли. Мне неизвестна разлука с Кришной вообще. Я - ваидхи-бхакта, трогающий пальцами свою бороду и вспоминающий о 1964 годе.

Я легко расстраиваюсь. Я не чувствую глубоких эмоций. Я не могу исповедоваться. Помню, собирался на исповедь, будучи ребенком. Монахиня велела нам приготовиться рассказать священнику о наших грехах, но все, что я смог придумать, было то, что я разговаривал с матерью, и сказал ей неправду. Мы искали трещину в тротуаре, вместо того, чтобы искать бездну в наших душах Почему? Потому что главное было сохранять спокойствие в той мере, насколько это было возможно. Это было в середине войны.

Не смотрите в бездну. Не будите спящих зверей. “Материальные желания в самом ядре моего сердца беспредельны”. Снова мне интересно знать, как он вызывает худшее из возможных состояний, чтобы описывать каждого из нас. Но некоторые из нас способны опуститься в еще худшие пучины испорченности. “Если бы не милость Господа, туда бы отправился и я”. Мы, в основном, описываем все возможные слабости нас самих; даже когда мы не верим в то, что они у нас есть. Бхактивинода Тхакур говорит, что кама, материальное вожделение, есть в самом ядре его сердца. Он говорит истину даже для тебя. Признай это.

Нет, я не такой уж плохой малый. Я, бывало, был плохим, но теперь у меня все о` кей. Я - садху, путешествующий в фургоне “Рено”.

Ах, но в ядре, в секретном основании твоего сердца…

Дхрува Махарадж не признался во всех своих желаниях, когда он увидел Господа, и Господь Вишну сказал: “Это очень приятно, Дхрува, что ты говоришь на ячхе. свамин кртартхо` сми варам. Но, я знаю, что ты все еще таишь одно желание. Поэтому я собираюсь дать тебе Полярную звезду и баснословно длинную продолжительность жизни, как царю. После этого, ты вернешься ко мне, обратно, в духовный мир”.

Это в сердце. Ты мечтаешь о вручении себя… ты мечтаешь…

Мое сознание Кришны- это только покров. По своей вневременной сути, я - духовная душа. Вокруг нее - фонари грязи, затем внешний слой преданного служения в ИСККОН, и, в конце концов, в самое последнее время прибавившийся покров реальной надежды.