Свагито Либермайстер - Источник любви. Теория и практика «семейных расстановок» Страница 7

В традиционных обществах, поддерживающих преемственность поколений, системные законы становятся основными законами социального взаимодействия. Например, все примитивные племена очень иерархичны: младшие глубоко уважают старших. Чем старше человек, тем больше у него привилегий. Строгие правила первоочередности и приоритетности соблюдаются в этих обществах так, как нигде больше в современном мире.

На Западе почти священной считается индивидуальность. Мы часто наблюдаем сцены, когда дети идут против воли родителей. В нецивилизованных племенах никому даже в голову не придет перечить старшему. Групповые интересы представлены строгой иерархией ценностей и стоят на первом месте, отодвигая личные интересы на задний план. Все члены общества об этом знают и готовы нести ответственность не только за себя, но и за группу в целом.

Например, я слышал историю, которая произошла в африканском племени. Мужчина из этого племени сломал ногу. Его соплеменники принесли его в больницу, и доктор сказал им, что если ногу не ампутировать, то мужчина умрет, и они должны решить, проводить операцию или нет.

Вместо того чтобы тут же ответить, аборигены отправились домой. Там они собрали совет племени, на котором решили, что делать дальше. Вернувшись в больницу, они сообщили доктору, что операции не будет и мужчина должен умереть.

То, что кажется жестоким представителю западной культуры, может являться абсолютной необходимостью для выживания африканского племени. Будучи кочевниками, они постоянно передвигаются с места на место в поисках плодородных пастбищ. Скудный травяной покров пустыни не позволяет им долго задерживаться на одном месте. С одноногим членом группы им будет трудно передвигаться, и под угрозой окажется выживание всего их сообщества. Поэтому они вынуждены были согласиться со смертью своего соплеменника. Все в племени, и даже сам мужчина, понимали это и подчинились данному решению.

Личное в противовес коллективному

Мы видим, как коллективные законы действуют в примитивных племенах. Однако трудно согласиться с тем, что эти же самые законы действуют и в наших современных семьях в XXI веке.

Развитие личной совести приводит к тому, что в пределах одной группы формируются разные ценности. Некоторые люди считают, что имеют больше прав на принадлежность к некоторой системе, чем другие. Например, если я следую ценностям своей группы, то чувствую, что достоин быть ее членом, тогда как тот, кто поступает вопреки негласным правилам нашей системы, может вообще потерять право на принадлежность к ней.

Подобный сюжет запечатлен в библейской истории о блудном сыне. Праведный сын, оставшийся дома и пожелавший помогать отцу, кажется более достойным, чем тот, кто растрачивает наследство, блуждая по свету. Теленок должен быть зарезан для сына, оставшегося дома, а не для того бездельника.

А вот пример из современной жизни: работник, в течение многих лет проявляющий трудолюбие и выказывающий приверженность компании, считает, что у него больше прав, чем у того, кто вечно опаздывает и крадет канцтовары.

Однако ничто не может поставить личное выше коллективного, поскольку коллективной совести все равно, кто входит в состав той или иной группы. У всех есть одинаковое право принадлежать к системе, будь то блудный сын или нечестный работник.

Семейные расстановки показывают, что коллективная совесть гораздо сильнее личной. Она способна заставить человека поступить против личной совести в угоду своему сообществу.

Давайте вновь обратимся к примеру блудного сына. Допустим, я решу, что мой брат недостоин отцовского наследства: он покинул семью, в то время как я трудился на ее благо, поддерживая всех остальных родственников. Поэтому я заберу все деньги себе. Такое решение продиктовано голосом моей личной совести: «У меня больше прав на наследство, чем у него!»

Но через какое-то время я могу потерять деньги из-за бессознательного стремления наказать себя за несправедливое решение. В этом случае, следуя законам коллективной совести, которая стремится к равновесию, я вынужденно компенсирую свои неверные действия и вновь возвращаюсь на один уровень с братом. Или же, если я сам не уравновешу свои действия, то другой член семьи из последующих поколений будет вынужден сделать это за меня.

Консервативные культуры с устойчивыми традициями стремятся привести людей к некоему общему знаменателю, подавляя индивидуальность во имя процветания общества в целом. Это нужно для выживания группы, поскольку жизнь ее членов базируется на удовлетворении их основных потребностей. Чтобы противостоять засухе, наводнениям, голоду, диким животным, враждебным племенам и холоду, людям необходимо держаться вместе, и тогда интересы сообщества оказываются превыше всего остального.

Сейчас в богатых западных обществах необходимость подчиняться законам группы практически отпала. У людей появилось больше возможностей для индивидуального развития. Больше личной свободы – вот естественное развитие социума.

Однако мы почти забыли о своих корнях. В то время как законы, царящие в семейных системах, отнюдь не забыли нас. Они все еще существуют, хотим мы того или нет, и все еще управляют нашим поведением.

Сегодня подросток-бунтарь может верить, что он свободен и волен делать то, что ему нравится. С одной стороны, он действительно гораздо меньше зависит от родителей и может поступать не так, как поступали его предки. Но с другой стороны, он тесно связан с социальной группой, и эта связь заставляет его совершать поступки, противоречащие его идеям о свободе.

Помню историю женщины из Австралии, назовем ее Трейси. Она была очень свободолюбивой и «дикой» в своих проявлениях. В молодости она была хиппи, употребляла наркотики, много лет путешествовала по Индии. Тогда же она забеременела и, родив ребенка, отдала его в приют. Будучи взрослой женщиной сорока лет, она думала, что все грехи ее молодости остались далеко в прошлом.

Но когда вышел новый закон, позволяющий приемным детям искать своих биологических родителей, дочь ее разыскала. Трейси согласилась с ней встретиться. Вскоре после встречи дочь покончила жизнь самоубийством, оставив бабушке, то есть Трейси, на воспитание свою маленькую дочь. Здесь мы видим закон равновесия в действии. В дальнейшем по ходу книги мы еще не раз будем говорить о коллективной совести и ее влиянии на семейные системы.

Итак, если человек хочет освободиться от оков семейных переплетений и идти своим путем, ему, прежде всего, необходимо понять, каким образом коллективная совесть действует в его семье, и затем совершить некие действия, восстанавливающие равновесие. Лишь когда восстановится баланс и будут «закрыты» все старые счета, человек сможет считать себя по-настоящему свободным.

В этом и состоит задача Семейных расстановок.

Глава 3

Исключение: кто оказался вне системы?

Одним из самых удивительных и потрясающих открытий Хеллингера в его работе с семейными системами было то, что член семьи, вошедший в систему позднее, например, ребенок, может идентифицироваться с другим членом семьи, жившим до него, не имея при этом ни малейшего понятия о том, что он это делает. Ребенок испытывает чувства того родственника, как свои собственные, и проживает его жизнь, как будто он – его точная копия. Чаще всего это происходит бессознательно, никто в семье об этом не догадывается, а человек, перенимающий на себя роль другого, может быть даже не знаком с тем, с кем идентифицируется.

Что же это за явление?

Вспомним случай Макса из Австрии, мы встречались с ним в первой главе. Когда его мать была еще девочкой, у нее умер отец. Ребенок, потерявший родителя, переполнен болью. Связь с родителем обычно настолько сильна, что ребенок просто не в состоянии справиться с чувством утраты. Чтобы снизить напряжение, он забывает о случившемся, события и чувства вытесняются из его памяти.

Желая избежать боли, мать Макса исключила отца из своей жизни, забыв о нем и о его смерти. Но проблема в том, что боли избежать нельзя. Поэтому жизнь матери Макса стала похожа на сломанную пластинку, остановившуюся в тот день, когда умер ее отец. Она так и не смогла по-настоящему простить его и отпустить.

Чтобы завершить отношения с отцом, ей нужно признать факт его смерти и вновь пережить боль потери, именно ту боль, которую она так долго пыталась избегать. Возможно, она думает, что все осталось позади, в прошлом, но ее раненое сердце до сих пор кровоточит, незаметно для нее самой, а негативные события в семейной системе указывают на то, что проблема существует.

Под влиянием коллективной совести, которая требует, чтобы каждого члена семьи помнили и признавали, Макс вынужден представлять собой своего забытого деда.