Майкл Роуч - Как работает йога. Философия физического и духовного самосовершенствования Страница 7

Оттачиваем практику

Первая неделя апреля

Капитан вошел в участок с мрачным видом, прошел в свою комнату и с треском захлопнул за собой дверь. Это явно был один из тех дней, когда все идет наперекосяк. Может, это влияние луны. А может, что-то посерьезнее. Он немедленно вызвал меня к себе.

– Так ты говорила, что хруст и щелчки в костях мне не повредят?! Все это в порядке вещей?! Так вот, ты меня доконала! У меня теперь спина так болит, что я едва двигаюсь!

Я зашла ему за спину и пощупала ее в разных местах, и всякий раз он корчился и дергался от боли. Я всем телом чувствовала ветры, закупоренные и сбившиеся в клубок у него в пояснице. Он таки повредил себе что-то.

– Как это вы умудрились? – спросила я.

– Я умудрился?! – он смотрел на меня, как будто не веря своим ушам. – Да я же твоей йогой занимался!

Однако что-то в его голосе было не так, и я сказала:

– А, понятно, вы повредили себе спину, выполняя позы. Какую позу вы делали, когда это с вами произошло?

– Ту, когда садишься и поворачиваешься, чтобы посмотреть назад, – сказал он.

– Так, понимаю, скручивание тела назад. А какой по счету вдох вы делали, когда это произошло?

Я ему раньше очень четко объяснила, что он должен держать эту позу только на протяжении двух или трех вдохов и выдохов, не дольше.

– Восьмой, – с гордостью сообщил он.

– Восьмой? Но я же вам велела прекратить выполнение позы на втором-третьем!

– Да-да, знаю… Но понимаешь, я же не просто какой-то средний ученик. Я очень целеустремленный. Так что я удвоил или даже утроил количество вдохов-выдохов, в течение которых я держу некоторые позы. Видишь ли, я думал, что это вдвое быстрее вылечит мне спину.

Я улыбнулась на эти слова, но мне было очень жалко его бедную спину.

– Так не бывает, капитан.

– Ну конечно, Гуру говорит, – произнес он нараспев, закатив глаза.

– Совершенно верно. Гуру говорит:

Совершенствовать практику йоги

Нужно постепенно в течение долгого времени.

Понимаете, спешить нельзя. Поправить спину – не то же самое, что починить какой-нибудь сломанный стул: заменил то, что сломалось, и готово! Это скорее похоже на то, как человек выпрямляет деревце, которое до сих пор росло криво. Разрешите задать вам один вопрос. Как долго вы тут корпите над вашими конторскими книгами?

– Я получил чин капитана этого участка больше десяти лет назад, – с гордостью объявил он.

– Я так и думала. Это значит, что ваша спина горбилась тут над бумагами, постепенно привыкая к своему неловкому положению, в течение нескольких тысяч дней, понимаете?

Он хмуро кивнул. Он уже понимал, к чему я клоню.

– Вам не удастся выпрямить ее обратно всего за несколько недель. Вам придется выпрямлять спину медленно, очень постепенно, иначе вы ее только повредите, как можно повредить деревце, если не выращивать его бережно, потихоньку, неуклонно и терпеливо его выпрямляя.

– Насколько медленно? – раздраженно спросил он.

– Ну, не тысячи дней, конечно, которые понадобились, чтобы повредить, вам спину, но и не пару месяцев.

Я жестом указала на кипы покрытых пылью бумаг, лежавших за ковриком, на котором капитан сидел, когда работал.

– Можно пока воспользоваться этими кипами бумаг? Часто они вам нужны?

– Часто? – рассмеялся он. – Да никогда! Это просто копии моих старых рапортов, которые мы посылаем в столицу суперинтенданту. Вранье, за которое мне платят жалованье.

Он постоял некоторое время, уставившись в пол.

Я не стала его больше ни о чем расспрашивать. Я просто взяла из одной пачки стопку бумаг сантиметров десять толщиной и положила на пол у его ног.

– Мы не можем сейчас просто перестать заниматься. А то спина у вас закостенеет еще больше, и тогда уж будет совсем тяжело ее разрабатывать. Так что продолжим потихоньку: ближайшую пару недель будем заниматься совсем понемногу. Начнем с Позы Сильного Вытяжения: наклонитесь вниз, но не пытайтесь прикоснуться руками к пальцам ног. Вместо этого прикоснитесь к верхнему листу бумаги в этой стопке.

Он так и сделал.

– Держите позу в течение пяти вдохов-выдохов, – велела я, и он выполнил то, что я ему сказала. Затем он выпрямился, а я взяла один листок сверху и положила его обратно в кучу бумаг.

– Вот так, по листку в день, – сказала я. – Это самый подходящий темп для вашей спины.

– Но здесь же, наверное, несколько сотен листов! – воскликнул он. – Мне понадобится несколько месяцев, чтобы дойти до пола.

– А вы не думайте об этом таким образом, – сказала я. – Думайте, насколько это меньше, чем те годы, которые ушли на то, чтобы согнуть вашу спину.

Последовало долгое молчание: капитан должен был продумать эту мысль. Прямо скажем, не быстро у него это получалось, но я терпеливо ждала. Мне самой теперь казалось удивительным, что, когда я была ученицей Катрин, ей тоже приходилось мириться со всем этим.

– А нет ли какого-нибудь пути побыстрее? – наконец неуверенно проговорил он. – Я имею в виду, конечно, такой путь, который бы мне не повредил.

Я посмотрела в окно, как бы обдумывая его вопрос. Некоторым ученикам понимание того, что учитель знает больше, чем они, пользы не приносит.

– Есть один путь побыстрее, – сказала я наконец. – Хотя сказать «побыстрее» будет не совсем правильно. Скорее, это некий особый путь, который всегда ведет к успеху. И он ведет к успеху гораздо быстрее, чем тот другой путь – тот, что срабатывает только иногда, и то только тогда, когда работает и этот.

Видно было, что капитан совсем запутался.

– Скажем так, если вы действительно настроены серьезно, я покажу вам, как по-настоящему работает йога. А если вы узнаете, как по-настоящему работает йога, и с этим знанием станете ею заниматься, тогда спина у вас точно пройдет, и это и есть самый быстрый способ.

– Я серьезно настроен, – сказал он, держась за спину и, что меня порадовало, бросив взгляд на дверь, за которой находились те двое – сержант и капрал.

– Ну тогда договорились, – сказала я, – на следующем занятии мы займемся каналами и внутренними ветрами в вашем теле.

Я показала капитану, что он пока должен делать, и меня отвели в камеру.

Когда вот-вот должны произойти какие-то важные события, всегда возникают какие-нибудь серьезные проблемы, способные этим событиям помешать. Это закон йоги и закон природы вещей. В один из следующих дней, как всегда, явился мальчишка с подносом для Бузуку. Сержант занимался своими делами в одном из боковых помещений, так что Бузуку тут же передал мне миску с едой. Я проглотила часть, зажала остаток в кулаке, и быстро передала миску назад. Я как раз собиралась протянуть остаток еды на ладони своему мохнатому другу через дырку в полу, когда услышала позади себя шаркающий звук шагов. Я замерла на месте.

– Пойди-ка сюда, девчонка! – это был сержант. За все время, пока я сидела в этой камере, он впервые со мной заговорил.

Я зажала драгоценные зернышки риса в кулаке и подошла к решетке. Сержант уже входил в мою камеру, лицо его угрожающе напряглось, а пальцы крепко сжимали трость.

– Ну-ка, покажи-ка руку.

Я протянула руку.

– Разожми кулак.

Я разжала. Комочки риса, как в замедленном действии, выпали из моей ладони. Потом у меня случился какой-то провал в памяти; я посмотрела на свою руку и увидела длинный багровый рубец, а потом в середине рубца лопнула кожа, и потекла кровь.

– Чтоб знала! – бросил мне сержант, вываливаясь из моей камеры, и в мгновение ока запер дверь на засов. Тут боль охватила меня, и, упав на колени, я услышала шум потасовки в соседней камере, а потом мерное «вжих-вжих» – звук ударов, наносимых дубинкой, вопли Бузуку и ругань переводящего дыхание сержанта. И наконец наступила тишина.

Когда стемнело, сержант ушел. Долгое время я выжидала и наконец прошептала:

– Бузуку… Бузуку… вы тут? Как вы?

Я услышала, как он тихонько застонал и перебрался поближе к переднему углу камеры.

– Могло быть и хуже, – проговорил он с расстановкой. – Ты знаешь, тут важно исхитриться забиться в угол, так чтобы замахнуться на тебя как следует было нелегко, закрывать голову и лицо руками и орать, как сумасшедший, чтобы им казалось, что они тебя чуть не до полусмерти избивают. Тогда они скоро умерят пыл. – Он помолчал, а потом добавил: – А теперь нам действительно нужно поговорить.

– Да-да, простите меня. Я не думала.

– Ничего, – сказал он, – но тебе пора разобраться в здешних порядках. Сержант, конечно же, знал с самого начала, что я тебя подкармливаю.

– Но как заключенные могут сами добывать себе пропитание?

– Никак не могут, – рассмеялся он. – Здесь все устроено по старинке: родные или друзья приносят заключенным еду, а если не приносят – те умирают с голоду, а тело тюремщики выбрасывают прямо на дорогу. С какой стати сержанту кормить тут нас с тобой на дармовщину?