Дипак Чопра - Управляй своей судьбой. Наставник мировых знаменитостей об успехе и смысле жизни Страница 7

К сожалению, многие подносили божеству молоко, которое отнимали у собственных детей. Я спросил маму, верит ли она, что статуи пьют молоко. И моя мать — образованная, интеллигентная женщина, — ответила, что да. Тогда я спросил кое-кого из родни — и несколько человек ответили мне, что такое происходило в храмах, куда они ходят. Они сами это видели! Мы выросли на этой традиции. Жизнь сложнее, чем кажется на первый взгляд.

В Индии моего детства нас окружало множество разных религий и философий, и мы обязаны были уважать их все. Мы сами были индуисты, но дружили и с мусульманами, и с парсами, а в школу ходили с христианами и евреями. Лично мне больше всего нравилось, что во все праздники в школе нет занятий. Мы отдыхали и во время индуистского праздника огней Дивали, и в Пасху, и в Курбан-байрам. Когда в 1958 году умер Папа Пий XII, мы жили в Джабалпуре и ходили в школу Св. Алоизия, где учились с детского сада до двенадцатого класса. Школу закрыли на три дня. Мне было девять, и все эти три дня у нас гостил наш шестилетний приятель. Мы с утра до вечера веселились, носились, играли в крикет. Это были прекрасные коротенькие каникулы, и обратно в школу нам ни капельки не хотелось. Вечером накануне того дня, когда занятия возобновились, мы лежали в темноте, и вдруг наш маленький приятель подал голос:

– Санджив, можно тебя спросить?

– Конечно.

– А может такое быть, что новый папа умрет прямо завтра?

Нас воспитывали как индуистов, а индуизм — это не только религия, но еще и культура и образ жизни. В отличие от главных западных религий, наши богослужения проходят в вольной форме, нам не надо никуда идти в определенное время, чтобы принять участие в конкретной церемонии. В храмы мы ходим, когда хотим. Не существует даже общепринятого определения индуиста или идеи о том, что же такое индуизм — религия, культура, философия или жизненный уклад. Председатель Верховного суда Индии однажды сказал: «В отличие от прочих религий у индуизма нет никаких пророков, он не почитает никаких богов, не придерживается никаких догматов, не верит ни в какие философские концепции, не отправляет никаких религиозных обрядов и ритуалов, — в общем, не вписывается в строгие традиции, в отличие от любой другой религии или веры. В целом можно сказать, что индуизм — это образ жизни и больше ничего».

А в нашей семье были богатые традиции, нам с самого раннего детства рассказывали мифы, населенные сотнями богов и воинов, и нравоучительные истории. Во время летних каникул мама читала и даже пела строфы из двух главных писаний — «Бхагавад-Гиты» и «Рамаяны», иногда подыгрывая себе на фисгармонии. По сути дела, многие из этих историй были настоящие триллеры, и когда мама их читала или пела, мы так и видели битвы и колесницы, богов и полубогов, прелестных героинь и отважных героев. Обычно чтение прерывалось на самом интересном месте: например, повелитель ракшасов похитил Ситу, и целое войско отправляется ее спасать. Мы с Дипаком просили маму истолковать то, что она прочитала, и объяснить, как это относится к нашей жизни. А еще мы, как и все грамотные юные индийцы, читали комиксы, где пересказывались эти истории эпических битв, богов и чудовищ — все эти мифы и легенды. Наша мифология была для нас и популярным развлечением. Подобных комиксов выпускали сотни, их читали все дети. Мы читали о Будде, о Раване-повелителе ракшасов, о Брахме, Вишну, Шиве и Кришне. Мы читали «Бхагавад-Гиту». Мы читали «Махабхарату» — эпическое сказание об Индии и Ганеше, том самом боге-слоне, который сметает все препятствия. Параллельно мы читали все подряд от комиксов про Супермена и Арчи Эндрюса до трудов Ганди и романов Толстого.

Индия — страна, где повседневная реальность и влияние мистических сил прекрасно сосуществуют: считается, что и то и другое — в равной степени правда. Кроме кармы, многие индийцы верят еще и в концепцию дхармы. В индуизме и буддизме дхарма понимается по-разному, но в целом это означает с радостью и бодростью духа выполнять свой морально-этический долг. Всегда делать, что нужно.

В одной деревне у подножия Гималаев жила семья, которая отказалась делать прививку от оспы. Индийское правительство и Всемирная организация здравоохранения успешно провели всеобщую вакцинацию, однако глава семьи господин Лакшман Сингх упорно отказывался прививать своих родных. Индийское правительство решило, что Сингхов нужно защитить от этой страшной болезни в интересах страны, и направило к ним бригаду медиков в сопровождении полицейских.

– Почему вы не хотите прививаться? — спросили Лакшмана Сингха.

– Кому болеть, а кому нет, решает Господь, — ответил тот. — Не хочу делать этот укол. Если мне суждено заболеть оспой, значит, заболею.

Тогда полицейские скрутили его и силой повалили на землю. Сингх кричал и отбивался, но ему все-таки сделали прививку, а потом вакцинировали всех его домашних. И вот после всего этого Лакшман Сингх преспокойно сказал:

– А теперь прошу вас в дом.

Отправился в огород, набрал овощей, вымыл, почистил и поставил перед врачами, а его жена заварила свежий чай.

– Что вы делаете? — удивился кто-то из врачей. — Мы нагрянули к вам в дом, надругались над вашей верой, а вы принимаете нас как гостей. Почему?

– Я считаю, что моя дхарма — не делать прививок, потому что Господь решает, кому болеть, а кому нет. А вы, очевидно, считаете, что ваша дхарма — меня привить. Теперь все позади, и вы гости в моем доме. Это самое меньшее, что я могу вам предложить.

Я не смог найти лучше иллюстрации понятия «дхарма», чем эта история. Для меня в слове «дхарма» содержится и долг, и вера, и мораль. В детстве я, конечно, и не подозревал, что дхарма заведет меня в Америку, в Гарвардскую медицинскую школу, однако я следовал по тропе, которая передо мной расстилалась. Корни моей семьи в индийской почве уходят вглубь на века, и я, признаться, не планировал укореняться заново в другой части света. Однако когда я поступал сообразно своей дхарме, это принесло мне почет и уважение в профессиональном кругу и в жизни. В результате я принимаю обе традиции — и западную, и восточную. Я говорю на американском сленге с индийским акцентом. Я посвятил свою жизнь медицине, опираясь на научные инструменты — эксперимент, открытие, проверку, воспроизводимые результаты, — однако то, что я вырос в своей культуре, позволяет мне видеть и другие варианты, которые не всегда можно научно доказать и не всегда легко понять. Для меня большая честь ежегодно выступать с лекциями перед пятьюдесятью тысячами профессионалов-медиков в США и во всем мире, и каждый раз, когда я читаю лекцию, я чувствую, что следую дхарме.

Когда мои родители впервые отправились из Бомбея в Лондон, на это у них ушло примерно три недели на океанском лайнере. А сегодня я могу сесть в Бостоне на самолет и прилететь в любую точку Индии меньше чем за день. А там, на улицах Бомбея, который теперь называется Мумбаи, я вижу все те же сетевые магазины и рестораны, мимо которых совсем недавно проезжал в Бостоне. Когда мы росли, у нас не было телевизора, но сегодня я могу и в Индии щелкнуть пультом и посмотреть те самые передачи, которые смотрю в США. Когда-то мы слушали новости только по радио «Вся Индия» или по «Би-Би-Си». А сейчас я могу зайти в «Твиттер» и там следить за новостями на каналах «Си-Эн-Эн» и «Эн-Би-Си» и в «Нью-Йорк Таймс» — и мгновенно узнавать о последних событиях во всем мире. Благодаря достижениям транспорта, связи, индустрии развлечений и бизнеса мир сильно уменьшился — культуры, которые когда-то разделяла настоящая пропасть, сейчас смешиваются, быть может, даже слишком. Но мне всегда было очень отрадно думать, что главные ценности, которые внушила мне семья в рамках нашей индийской культуры, по-прежнему определяют мою жизнь. Именно благодаря этим ценностям я стал хорошим мужем, отцом, дедушкой, врачом и лектором — в Америке.

3. Магический круг

Дипак

Я помню себя, наверное, с трех с половиной лет. В памяти застряли испуг и одиночество. Я сидел один в городском парке, в магическом круге, начерченном на песке, чтобы меня защищать. Я смотрел на деревья, и мне еще не было по-настоящему страшно, хотя я не сомневался, что притаившиеся в тени демоны ждут не дождутся, когда я шагну за круг.

Чтобы присматривать за нами — за мной и моим новорожденным братишкой Сандживом — родители наняли «айю», няньку. В число ее обязанностей входило каждый день гулять с нами в парке, чтобы у мамы была хоть какая-то передышка. Как же звали нашу «айю» — Мэри? Имена так легко забываются, а вот чувства — нет. В Пуне, куда получил назначение мой отец (он еще не съездил в Лондон на повышение квалификации по кардиологии), «айями» часто работали юные девушки из Гоа — индийского штата, где когда-то была португальская колония и жило много христиан.