Альберто Виллолдо - Шаман, мудрец, целитель Страница 7

Мы считаем инквизицию делом минувших дней. Мы убеждены, что эта страшная организация прекратила свое существования в эпоху Просвещения, и такое мнение во многом справедливо. Отделы инквизиции закрылись много лет назад. Повсюду, кроме одного-единственного государства —Перу, страны инков. Здесь, под руководством доминиканцев (католического ордена, казнившего в средневековье Жанну Д'Арк) вплоть до наших дней действует последний орган инквизиции.

Сейчас он носит название «отдел искоренения идолопоклонничества». Он сохранился в Андах, так как это единственное во всей Америке место, где сбереглись духовные практики шаманов. Современное Перу —католическая держава с двадцатичетырехмиллионным населением. Больше двадцати миллионов ее жителей — потомки индейцев, принявших христианство, но продолжающих искать исцеления у шаманов, поклоняться Инти (Солнцу) почти так же, как это делали пятьсот лет назад.

Того, что в этих местах сохранилось действующее отделение инквизиции, было достаточно, чтобы у меня возник интерес к потомкам строителей Мачу-Пикчу. Тот факт, что здешние знахари до сих пор говорят с реками, деревьями и Богом, сделал мой интерес еще острее. Мысль о том, что шаманы могут хранить знания о древних практиках исцеления разума и тела, превратил интерес в непреодолимую тягу познакомиться с ними. Так началось бесконечное путешествие, в ходе которого я поднялся от первобытного сада амазонских джунглей к вершинам Анд. Там я нашел древние духовные практики, согласно которым каждый человек способен воспринять бесконечность, и подобные переживания сделают его целостным. Эти учения утверждают, что не Земля принадлежит нам, а, скорее, мы — Земле; что мы все-таки можем беседовать с Богом и слышать Его голос во всем Сотворенном.

Под руководством дона Антонио я добрался до самых корней цивилизации инков и впитал драгоценные остатки энергетической терапии пятисотлетней давности — традиции, исцеляющей посредством Духа и Света. Среди руин древней империи рассеялись мудрецы, сохранившие память о былом. Мы с доном Антонио побывали в бесчисленных селениях и встречались там со знахарями. Участвуя в их обрядах, мы извлекали из них самую суть. Отсутствие письменной традиции привело к тому, что в каждой деревушке Целительские практики приобретали свою собственную окраску, особый стиль. Мы исходили все окрестности вплоть до Амазонки; более десяти лет я учился у знахарей из джунглей. Мы прошли по всему перуанскому побережью от Наски — места, где лик пустыни покрыт гигантскими изображениями зверей силы и геометрических фигур, — до знаменитых северных лагун Шимбе, родины самых прославленных чародеев страны. Близ озера Титикака, «моря на вершине мира», мы собрали ряд историй и целительских обрядов, принадлежавших некогда народу, от которого, как гласят легенды, произошли инки. Когда мой наставник стал слишком дряхлым для пеших походов, я сам продолжил эти поиски.

Мы с Антонио сплетали воедино разрозненные нити целительских традиций народа инков. Он сравнивал это занятие с реставрацией истлевшего от времени гобелена. Конкистадоры полагали, что раз и навсегда уничтожили этот ковер и рассеяли его нити по всем уголкам гибнущей империи инков. Но после неустанных поисков, длившихся почти двадцать пять лет, оставалось лишь растянуть найденные нити на ткацком станке выживших шаманских знаний, заново сшить полотно, распавшееся от времени на лоскуты, — и перед нами предстал свод священных приемов, преображающих тело, исцеляющих душу, меняющих образ жизни и смерти человека. Из них становится очевидным, что каждый из нас окружен Светящимся Энергетическим Полем, чей источник размещается в бесконечности. Это матрица, хранящая ключ к здоровью и бодрости материального тела.

Я хотел бы особо выделить двух людей из числа тех, с кем мы работали: донья Лаура, целительница из высокогорных районов, и дон Мануэль Квиспе, старейшина шаманов племени кьеро. Эти двое олицетворяют происхождение народа инков, чьи предки пришли с побережья, из джунглей и с горных плато.

Многие из шаманов, с которыми мы встречались, уже ушли в мир иной, но девяностолетний дон Мануэль и по сей день остается моим учителем. Как антрополог, я убежден в том, что источники научных сведений должны быть откровенными и надежными; по этой причине я не доверяю авторам, чьи работы лишены достоверности, так как никто, кроме них самих, не видел их информаторов. На следующих страницах я хочу поближе познакомить вас с теми, кому я обязан своим обучением. Все они — настоящие шаманы, их подвиги уже стали легендами. Они и были моими наставниками.

ДОН АНТОНИО МОРАЛЕС

Антонио преподавал в университете Куско. Для полевой работы мне нужен был переводчик, бегло говорящий на кечуа, языке инков, а также способный понять и перевести тонкие терминологические нюансы, характерные для шаманов. Профессор Моралес полностью соответствовал этим требованиям. Худощавый, довольно хрупкого сложения человек в потертом костюме образца 40-х годов с торчащим из нагрудного кармана пластмассовым пеналом не только свободно говорил на кечуа, но и был ученым, способным расшифровать поэтику и философию индейцев. Одна беда — он терпеть не мог антропологов, так как считал их современными конкистадорами, мечтающими поживиться духовным богатством коренных народов. Я долго не понимал, почему он все-таки согласился работать со мной. Антонио категорически отказывался от оплаты труда переводчика и во время путешествий мирился только с тем, что я платил за ночлег и еду. Лишь многие годы спустя я понял правду: он тоже решил сделать меня своим переводчиком. Во мне он видел тот мост, который позволит передать западному миру учения шаманов.

Вплоть до случая с миссионеркой я даже не подозревал, что дон Антонио ведет двойную жизнь —профессор университета оказался сivilizados, индейским шаманом-целителем. С погремушкой и перьями он обращался так же ловко, как с шариковой ручкой. Почтенный ученый, внушающий страх и любовь шаман — вот он, тот целитель, которого я искал, хотя на деле он сам меня нашел. Антонио очень рано осиротел, и воспитали его монахини. В детстве он днем прибирал церкви в Куско, а вечерами самостоятельно учился читать и писать. Зимой (в Андах это засушливое время года) он отправлялся в горную деревню Паукартамбо, населенную племенем кьеро, и, должно быть, именно там научился целительству.

Шаманы вступают на свой путь по-разному. Самым прямым и смертельно опасным является удар молнии. Она ударила Антонио, когда ему было двенадцать лет.

Молния оторвала ему мочку правого уха и оставила на память о себе огромный шрам на груди, протянувшийся от правого плеча до левого бедра. В течение двух лет после несчастного случая он не произнес ни слова, и монахини решили, что бедняга повредился умом. Однако к пятнадцатилетнему возрасту он уже прочел всю западную классику, в совершенстве знал испанский и латынь. После удара молнии его мозг преобразился: в нем пробудились дремавшие способности, позволившие Антонио без труда опередить и образованных метисов Куско, и чистокровных горных индейцев. Я убежден, что молния каким-то чудом привела его мозг в идеальное состояние, превратила в мощный автомобиль, достойный только самого высококачественного бензина. Его организм не переносил спиртного: Антонио пьянел от стакана пива. Алкоголь развязывал ему язык, и тогда он начинал рассказывать мне истории своей юности. Только в этих редких случаях он готов был ответить мне на любые вопросы. Единственная трудность заключалась в том, что, покончив с бутылкой пива, он вообще прекращал говорить и просто засыпал.

Антонио был самым необычным человеком среди всех, кого я знал. Я не виделся с ним несколько лет, а затем вернулся в Куско с группой студентов. Прознав, что я в городе, Антонио вышел из своей деревни в три часа утра. Даже в семидесятилетнем возрасте он не ездил на автобусах и передвигался с кошачьей ловкостью. В захолустном роsаdа, где мы остановились, он появился уже в шесть утра. Антонио вошел в номер без стука, решив застать меня врасплох. Я как раз выходил из ванной и увидел, как Антонио отточенным прыжком приземляется на постель моего приятеля Ганса — помимо прочего, мастера китайских единоборств. Я в ужасе зажмурился. Мне страшно было представить, что произойдет сейчас с Антонио. Когда я открыл глаза, Ганс и мой наставник стояли на кровати, трясли друг другу руки и хохотали, как давние друзья.

Антонио был kиrаk-аkиуеk седьмого уровня — высшая степень, которой может достичь шаман. (В Андах шамана первого уровня называют аупi-kаrрау, это ученик, установивший правильные отношения с природой. По существу, его еще не считают настоящим шаманом. Второй уровень — ратратеsауоk. Ратра означает равнину, теsа — шаманский жертвенник, а уок — силу. На этом уровне ученик становится носителем теsa. Он накапливает собственное собрание магических предметов, а обязанностью его является служение Земле. Третий уровень именуется аltотеsауоk, то есть высший носитель тesа. Шаман этого уровня отвечает за ари, священные горы, и медицинские знания. Этот уровень делится на три этапа; по мере повышения силы и мудрости шамана его покровителями последовательно становятся все более высокие горные вершины. Четвертый уровень — kиrаk аkиуеk. Слово kиrаk означает «старейшина», а аkиу-ек — «жевать». Как мать, размельчающая пищу для ребенка, шаман этого уровня «пережевывает» знания, чтобы другие люди могли их «переварить». Чтобы достичь этого уровня, может потребоваться целая жизнь; теперь шаман несет ответственность перед звездами.