Юрий Фролов - Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб Страница 7

Рабин был поражен двумя разрывными пулями и скончался около полуночи. Никому из охранников не пришло в голову, что это преступление сотворит молодой еврей — Игал Амир, студент 3-го курса юридического (!) факультета Бар-Иланского университета в Тель-Авиве. Амир был вторым из восьми детей семьи, иммигрировавшей из Йемена. Семья была глубоко религиозной (опять фанатик-убийца из религиозной семьи, по-своему понявший Святое Писание — на этот раз Талмуд), отец был раввином местной синагоги. Сам Игал учился в религиозной школе, где постоянно проповедовалось единство еврейской нации и взаимное уважение между евреями. Но Игал, видевший отношения к арабам иными, чем Рабин, по-своему «уважил» премьера-миротворца — двумя разрывными пулями.

Отличавшийся в ранней юности прилежанием и патриотическими взглядами, Игал прошел действительную армейскую службу в элитной дивизии «Голани» и затем поступил в университет с религиозным уклоном. Казалось, что этот юноша будет истинным защитником государственной политики.

Но по мере познания жизни через призму Талмуда, по мере знакомства с ровесниками и старшими людьми разных политических убеждений в его душе начало произрастать отнюдь не семя защитника политики государства, которое в первую очередь ищет выгоду для своих подданных. Уж что касается заботы о своих гражданах, то тут Израиль — одно из самых примерных и показательных государств в мире. Но Игал был из тех, кому политика государства казалась более непримиримой к оппонентам и противникам Израиля и иудаизма.

Это был юношеский политико-религиозный максимализм, сдобренный развившимся фанатизмом. Примечательно, что даже близких знакомых Игала поразила весть о том, что он убил самого премьера, некоторые не хотели в это даже верить, думая, что допущена чудовищная ошибка. Не верили они потому, что Игал с детства прослыл «кротким и замкнутым», как охарактеризовала журналистам его мать. Это лишнее подтверждение русской поговорки, что «в тихом омуте.». На самом деле, как считают психологи, изучавшие биографию Игала, именно стремление заявить в обществе о себе как о сильном, решительном человеке и было использовано теми, кто постепенно готовил его к экстремистскому акту.

Зерна фанатизма упали на благодатную почву, именуемую тщеславием, скрываемым за замкнутостью, неприметностью. Это очень важный фактор при подборе кадров руководителей религиозно-экстремистских организаций во всем мире. Именно таким незаметным человеком в толпе 4 ноября оказался подготовленный к теракту Игал Амир — смуглый, невысокого роста, худощавый, но готовый умереть, чтобы осуществить покушение на премьера.

О том, что его действия были заранее обдуманы (и не только им, но и его хитроумными, коварными наставниками), свидетельствуют и его выкрики во время стрельбы: «Это просто так!

Это не специально! Патроны не настоящие — холостые!» Этими фразами он отвлекал внимание находившихся рядом людей и сотрудников службы безопасности, которые теряли драгоценные мгновения, соображая, что же это значит на самом деле. По свойству своей психики и разума любой человек прислушивается к выкрикам агрессивного нападающего и тем самым теряет время, находится в некотором замешательстве. Как известно, резкими выкриками расслабляют волю противника и убеждают его в своем превосходстве мастера восточных единоборств. И этот тонкий психологический фактор был учтен организаторами покушения, направившими руку молодого убийцы.

Игал Амир, при задержании не оказавший никакого сопротивления, на следствии довольно спокойно признал, что убивал премьера сознательно и еще ранее дважды пытался его застрелить, но не находил для этого удобного момента. Спокойствие Игала, отсутствие паники говорят о том, что он внутренне, психологически был подготовлен к самому худшему наказанию за содеянное. Преступники с воспитанным хладнокровием — криминальные и политические — как правило, самые опасные и целеустремленные в действиях. Это и есть главная черта проявления экстремизма на религиозной, ортодоксальной почве. Ортодоксы слепо следуют вековым догмам, записанным в древних священных книгах, и любое современное явление в обществе, любая новая мораль, не вписывающаяся в канон, не принимаются, резко отрицаются догматиками. Любого человека, чьи поступки фанатики посчитают несовместимыми с Писанием, они стремятся уничтожить. Вот в общих чертах мораль, которая и двигала, на наш взгляд, Игалом.

Он посчитал политические действия Рабина противоречащими Писанию и убил премьера «за отступничество». На допросах он так и заявил, что «хотел спасти еврейский народ и страну от предателя». При этом сослался на «Галах» — свод законов иудаизма, в котором «предписывается убивать любого еврея, который отдаст в руки врагов свой народ и его землю». Рабин же хотел часть отвоеванной Израилем земли во имя установления мира отдать под палестинскую автономию.

«Моей целью было всколыхнуть общественное мнение от равнодушия к тому, что на еврейской земле создают палестинское государство и армию террористов!», — с пафосом заявил убийца Рабина. Поэтому, чтобы «всколыхнуть общественное мнение», Игал Амир выбрал пистолет марки «Беретта» калибра 9 миллиметров и обойму с разрывными пулями.

На допросах он открыто радовался, что ему удалось привести свой черный замысел в исполнение. Это была радость фанатика, одержимого маниакальной идеей. Он показал, что, узнав о митинге, заранее пришел на место и укрылся на ближайшей автостоянке. Он даже снял «кипу» (ермолку), чтобы не выделяться среди водителей. Когда митинг закончился, Амир примкнул к толпе, окружившей машину Рабина, протиснулся в первый ряд на расстояние полутора метров (!) от машины и в удобный момент выстрелил в премьера. Пока он протискивался к машине, говорил Амир, никто из полицейских не интересовался им и не останавливал его. Затем Амир заявил, что хотел убить и министра иностранных дел Шимона Переса, и сожалел, что это ему не удалось.

В ходе следствия, естественно, возникла мысль о причастности Амира к групповому террористическому заговору против премьера, так как вряд ли один человек мог в одиночку продумать план и подготовить себя к его исполнению. Ему нужна была духовная опора, единомышленник. (Мы одновременно не отрицаем, что в мире есть случаи и единоличного террора, по собственной инициативе). Версия оказалась верной, поскольку во дворе дома Амира был обнаружен целый склад оружия, боеприпасов и взрывчатки. Амир же упрямо твердил: «Я действовал в одиночку и, возможно, Бог помогал мне».

Несмотря на заверения Амира, что он действовал самостоятельно, по подозрению в причастности к заговору были задержаны восемь человек, в том числе старший брат Игала Амира — 27-летний Хагай Амир, сослуживец убийцы 26-летний Дрор Адани, сокурсник по Бар-Иланскому университету 23-летний Охед Скорник, руководитель правоэкстремистской «Боевой еврейской организации» («Эял») Авишай Равив, а также военнослужащий, который поставлял оружие террористам. Также следствием было установлено, что Амир получил от группы ортодоксальных раввинов «религиозное благословение». Вот подтверждение нашей версии о воспитании религиозного фанатизма в рядах организации, к которой был причастен Амир.

Что касается исламского фундаментализма, то одним из ярких проявлений его агрессивного психовоздействия на тысячи людей, подготовки десятков исступленных террористов служит убийство президента Египта Анвара Садата во вторник, 6 октября 1981 года. Позднее египетские газеты окрестили этот вторник «кровавым».

В этот день был назначен традиционный военный парад в честь годовщины начала (6 октября 1973 года) четвертой израильско-арабской войны. Эту войну также называют войной «рамадан», так как удачное наступление арабских войск совпало с началом рамадана в мусульманских странах, во время которого верующие весь светлый период суток не принимают пищу. В Израиле в это время как раз отмечался «йомкиппур» — великий пост. Для Египта 6 октября стало днем победы. С тех пор ежегодно на площади пригорода Каира Мадинет Васр устраивается военный парад, демонстрирующий мощь египетской армии.

В честь этого дня Анвар Садат надел голубоватый мундир главнокомандующего с орденами. Возможно, у Садата было недоброе предчувствие, поскольку, когда ему утром позвонил вицепрезидент Хосни Мубарак, он ответил, что «с большим удовольствием остался бы дома». Однако исполнить такое желание при его государственном ранге не представлялось возможным: он просто обязан был присутствовать на таком торжестве. Накануне открытия парада Садат посетил могилу своего младшего брата, летчика Афифа Садата, сбитого 6 октября 1973 года над Синайским фронтом. Затем он с вице-президентом Мубараком и военным министром Абу Газаля побывал на могиле Неизвестного солдата неподалеку от площади, где должен был проходить парад.