Джеффри Мишлав - Корни сознания Страница 7

Он был также страстным философом магии и весьма положительно отзывался о библейских магах, как об "учителях, размышляющих о Вселенной и ищущих будущее в звездах". Римско-католическая церковь до сих пор разделяет эту точку зрения.

Звезды и небеса представляются Альберту Великому посредниками между первичной причиной, или перводвигателем Аристотеля, и веществом. Все природные явления и объекты находятся под воздействием небесных сил. Человек представляет собой образ Вселенной, что перекликается с герметическими представлениями о человеке как о микрокосмосе. Его естественная магия, таким образом, состоит в использовании природы и звезд. Альберт Великий обращался к астрологии для определения часа, благоприятного для созерцания. Он также живо интересовался трансмутацией металлов, равно как и использованием психических сил для нахождения металлов под землей. В том, что касается последнего, он рекомендовал применение снадобий, которые помрачают чувства, вызывая таким образом видения. Он благосклонно относился к толкованию снов, употреблению магических камней и растений, различных настоек, экстрактов и т. п. При этом Альберт Великий утверждал, что если что-то не срабатывает, то изъян следует искать не в науке естественной магии, а в душе человека, неправильно ее применяющего.

XIV век дал таких великих европейских мистиков, как МЕЙСТЕР ЭКХАРТ и ФОМА КЕМПИЙСКИЙ. Примером, иллюстрирующим их учение, окрашенное элементами Каббалы и герметизма, может служить книга неизвестного автора "Облако Незнания". Тот сущностный опыт, к которому они призывали, состоял в превосхождении всякого эмпирического и теоретического знания и во вхождении в некую тьму, мрак, облако незнания, озаряемое затем светом божественной любви.

ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ стоит на рубеже средневековья и итальянского Возрождения. "Божественная комедия", в которой он описывает свои видения миров ада, чистилища и рая, составляет вершину европейской поэзии. Причем его описания загробного мира удивительно напоминают те, которые ранее можно было обнаружить в Египте, в Тибете, у Платона, а также в видениях жившего позднее Эммануэля Сведенборга. Знакомство Данте с рядом систем средневекового мистицизма дает нам возможность предполагать, что сны и грезоподобные состояния использовались им в качестве одного из источников творческого вдохновения. Следующий отрывок в некоторой степени напоминает внетелесные переживания:

В тот час, когда поет, зарю встречая,Касатка, и напев ее тосклив,Как будто скорбь ей памятна былая,И разум наш, себя освободив,От дум и сбросив тленные покровы,Бывает как бы веще прозорлив,Мне снилось — надо мной орел суровыйНавис, одетый в золотистый цвет,Распластанный и ринуться готовый,И будто бы я там, где Ганимед,Своих покинув, дивно возвеличен,Восхищен был в заоблачный совет.[9]

Ганимед, троянский мальчик удивительной красоты, был похищен орлом Юпитера и стал виночерпием на Олимпе.

Прежде чем продолжить наше изложение истории развития психических исследований, необходимо, очевидно, сделать небольшое отступление.

Сегодня мы без труда можем обнаружить недостатки в научной методологии даже величайших мыслителей рассматриваемых нами времен, и вряд ли можно сомневаться в том, что профессиональные маги средневековья и последовавшей за ним эпохи Возрождения зачастую оказывались простодушными жертвами собственных предрассудков и суеверий. Однако магия была также искусством привнесения божественной жизни в материальную сферу. Можно видеть, что на протяжении всей культурной истории маги были подлинными художниками, способными вдохнуть в свою жизнь и в плоды своего труда тонко уравновешенное сознание; они были людьми, открывающими свою интуицию глубочайшим уровням сущего и являя затем озарения, достигнутые благодаря своей интеллектуальной прозорливости и тщательно выверенному мастерству. Именно процессы такого рода лежат в основе мышления всякого гения. По мере дальнейшего рассмотрения мы приведем ряд других примеров ясно прослеживаемой связи между развитием творческой структуры сознания и различными формами эзотерической и духовной практики.

ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ

В отличие от нашей современной культуры, которая представляет собой конгломерат, совокупность различных ценностей, европейская средневековая культура была своеобразной унифицированной системой, сцентрированной вокруг бесконечной, сверхчувственной, вездесущей и всеведущей реальности, называемой Богом. Чувственный мир рассматривался всего лишь как временный "град земной", место, где христианин стремился достойно пожертвовать собой с тем, чтобы войти в Град Господень.

Поскольку же такое видение реальности было доминирующим принципом, вокруг которого выстраивалось все здание средневековой мысли, христианская Церковь, как хранитель и защитник данной веры, являлась господствующим общественным институтом, вокруг которого объединялись все остальные. Моральный авторитет Церкви был неоспорим для всякого, кроме еретиков-вольнодумцев, иудеев и арабов — носителей магических традиций.

Любопытно, однако, что одним из средств, с помощью которых Церковь утверждала свое господство над суеверным средневековым населением, являлась магия. Церковь держала множество монастырей и обителей, где "святые" мужчины и женщины, жившие в крошечных кельях, коротали свой век в молчаливой работе, молитве и покаянии. Эти люди, сознающие свою внутреннюю греховность, пытались следовать идеалам христианского смирения. Они верили, что их образ жизни, покаяние и умерщвление плоти, которому они себя подвергали, делают их причастными сверхчувственному небесному миру и, таким образом, способными выполнять роль посредников, передающих молитвы верующих божеству, а его послания — верующим. Такие люди благоговейно почитались простым народом. Возникло множество культов, в которых святые рассматривались как малые божества, наделенные положительными и отрицательными чертами характера, — иерархическая структура, подобная многим политеистическим религиям. Так, насаждая мифы о первородном грехе и изгнании из рая, развивая и поощряя чувства вины и страха, для избавления от последних Церковь тут же ловко предлагала и собственные пути искупления.

Население, интуитивно чувствуя, что Церковь и ее ритуалы утрачивают свою жизненность, что они исчерпали творческий потенциал и превращаются в черствые формы, начало возрождать и осваивать остатки языческих и народных культов прошлого. Это было как протестом (Черная Месса), так и средством восстановления связи с внутренней творческой психической энергией (гностики, каббалисты, астрологи, алхимики и многие другие мистики, колдуны и чародеи).

Одним из наиболее замечательных документов данного периода выступает магический манускрипт, озаглавленный "КНИГА СВЯЩЕННОЙ МАГИИ АБРАМЕЛИНА МАГА, КАК ОНА БЫЛА ПЕРЕДАНА АБРАХАМОМ-ИУДЕЕМ СЫНУ СВОЕМУ ЛАМЕХУ". Этот гримуар разделен на три книги, написанные предположительно в 1458 году престарелым оккультистом и оставленные им в наследство своему сыну. Первая книга излагает историю автора, который, изучив Каббалу, отправился на поиски высшей Мудрости. После десятилетних скитаний по Европе он наконец нашел достойного учителя в лице Абрамелина, отшельника, жившего в египетской пустыне. Убедившись в чистоте намерений Абрахама, Абрамелин принял его в ученики. Вторые две книги действительно описывают магические операции, целью которых было вызвать святого ангела-хранителя.

Чтобы это вызывание оказалось успешным, требуется предварительное шестимесячное очищение и молитва, проводимые в одиночестве. Третья книга включает в себя множество магических квадратов для свершения различных магических подвигов; функция их, впрочем, остается несколько туманной, так как предполагается, что подобные наставления должны быть получены непосредственно от личного ангела. В соответствии с этой системой магии, после успешного вызова ангела человек обретает власть над всеми духами и демонами.

Что касается искусства вызывания духов, то КОРНЕЛИЙ АГРИППА, маг, влияние которого в свое время было весьма значительным, оставил нам следующее описание этого процесса:

"Желая призвать в Круг одного их духов злых, надлежит сперва, рассмотрев его, уяснить его природу — с которой из планет он соотносится и какая власть вменяется ему ею.

Вслед за этим да будет найдено место должное, для вызывания его пригодное — с природой планеты и родом занятий духа сего как можно более согласное.

Так, ежели над морем он властен, над реками или наводнениями, искать место на берегу должно, сообразно тому и в иных случаях поступая.