Владимир Лермонтов - Сила поющего сердца. Путь к вершинам совершенства Страница 8

– Отчего же, отче, поражение терпит тот, кого обижают? Ведь он является потерпевшей стороной, поэтому его нужно пожалеть и поддержать.

– Во-первых, поражение терпит тот, кого обидели, унизили, потому что он ПРИНИМАЕТ это унижение и оскорбление. Принимает! А это значит, что в этом человеке много гордыни, которая, как стена, воздвигнута в сознании, и в нее летят любые камни снаружи и сотрясают его существо. А станет душа человеческая чиста и прозрачна, как небо, так и бросай в нее любые камни, пускай любые стрелы – не изменится она, не помрачнеет, не останется в ней ни следов, ни рубцов, ни отметин. А ведь, Макарушка, сколько бед приносят себе люди, в хранилищах душ которых содержатся эти памятные отметины! Сколько слез проливается из-за обид, несть числа им. Человек за свою жизнь порой ни разу и не вздохнет полной грудью, потому что свободно дышать невозможно с этим грузом. Душно, мрачно, беспросветно в сердцах таких людей. Вот и умирают люди, когда можно жить и быть счастливыми. Тогда как другие пребывают в счастье и радости, когда жить нет возможности.

А во-вторых, Макарушка, помогать нужно всем, да вот только привязываться к жалости не нужно, поскольку жалость в конечном счете губит человека. Человеку надобно вместо жалости предложить путь к счастью и свету. И необходимо помочь ему этот путь найти и ступить на него. Вот тогда это будет действенная помощь, та, которая направляет человека к совершенству, любви и гармонии. Когда же мы проявляем «слюнявую» жалость, ноем, плачем, а ничего не предлагаем и не делаем – не помогаем, от этого никому ни пользы, ни подлинного утешения нет. Настоящее утешение – это шаг, попытка выбраться из ямы, куда провалился, рывок наружу, наверх, к солнцу и небу.

– Как же избавиться от этих крючочков и якорей?

– Дам тебе, Макарушка, ключ волшебный, как открыть этот сундук и выбросить из него истлевшее, сгнившее старье поражений и обид. А ключ к подлинному очищению лежит в том, что место поражения должно стать местом победы, место падения должно превратиться в место подъема. Это значит, что мы должны прежде всего подумать, вспомнить, покопаться в своих запасниках памяти, где и когда в своей жизни мы потерпели наибольшее поражение. Затем нужно вернуться в то место, к тем людям, которых ты обидел или которые тебя обидели, и победить. Там, в этом месте поражения, человеку следует излить любовь свою. Там, где ты упал, надобно подняться с помощью самой большой силы – любви. Мы, как и Бог, должны действовать только любовью и только ею побеждать. Древние говорили, что самый слабый побеждает самого сильного. Они так вещали, ибо знали, что самый слабый – это Бог-Ребенок, Он же и самый сильный. Чем ближе мы к Богу, тем мы как бы слабее для мира делаемся, а на самом деле мы приобретаем силу непобедимую, Божественную – Любовь. В месте поражения излучить свою любовь – вот ключ волшебный, ведущий к очищению и свободе, к свету и еще большей любви. Как только мы это сотворим, так все изменится, якорь будет сорван, и корабль человеческой жизни ринется, понесется по просторам бытия свободно и радостно. Понимаешь, Макарушка, каждому человеку Бог дает свое счастье, каждому оно приготовлено как подарок. Однако не идет человек к нему, не может, потому как не пускают его якоря. Вернуться надобно в те места, где были получены поражения, и там одержать победу любовью и нежностью.

– А если уже ничего нельзя изменить? Бывают же такие случаи.

– Нет, радость моя, случаев, когда ничего изменить невозможно, потому что изменить нам следует не снаружи, а внутри себя. Победу мы одержать должны не над миром, людьми, обстоятельствами, а над самими собой. Тебя обидел человек, а ты возьми и сделай ему добро, подари ему тепло и ласку своей души – и узелок-то развяжется, якорек спадет с твоего сердца. После этого тебе станет и жить, и дышать легче. Через такие победы любовью в местах твоего поражения сердце шаг за шагом, победа за победой будет обретать чистоту. Но это только начало, оттого что сердцу надобно получить не только чистоту, но и свободу. Без последней нельзя дойти до своего счастья, невозможно обрести еще большую любовь, поскольку любовь Божественная есть не только бесстрашие, но и свобода. Как птица не может лететь без простора, так и душе необходимо пространство, где много воздуха и неба. Разве может любовь расти в помещении, в каких бы то ни было границах?

– Как же научиться свободе сердца?

– Этому нам следует учиться у детей. Ведь ребенок и есть безграничное существо, и потому он любит и живет, как Бог. Бог – как ребенок, а дети – как Боги.

Нектарий как-то весь подтянулся, будто превратился в узкий лучик солнца, и этот лучик отразился в сердце Макария, который внимал словам, как чистый лист бумаги «внимает» перу.

– Восприятие у ребенка глубоко мистично, Макарушка, божественно. Он абсолютно свободен, ибо смотрит всегда в вечное. Например, ты идешь по шумной улице, где раздается рев машин, стоит гул людского движения. Ребенок следует с тобой, и вот он тебе что-то говорит, а ты его не слышишь, потому что не слушаешь, ибо занят своими важными делами. Вот он начинает кричать, чтобы его услышали, и ты вынужден наконец-то обратить внимание на его возгласы и с раздражением говоришь: «Ну что там еще?» А он умилительно так восклицает: «Вон птичка!» – «Где птичка, какая птичка?» – спрашиваешь ты недовольно. И наконец оторвав взгляд от сутолоки земной, действительно замечаешь воробушка, который нашел где-то хлебную корку и весело скачет с ней под деревом по зеленой травке. Действительно, скажешь ты, у меня столько проблем, я везде опаздываю, нужно сделать еще столько дел, а тут воробушек. Так ли это важно? А я тебе скажу, Макарушка, не то что важно, а именно этот воробушек важнее всего в жизни в этот момент. Ребенок – как стрелка, как вектор, указывает на Божественное. Взрослому же трудно сконцентрироваться на непреходящем, для этого нужны усилия, которые сведут его с колеи многозаботливости житейской и вернут в состояние первозданного восприятия, какое еще не потеряно у ребенка.

Или, например, мама копается в огороде, сажает овощи, и все мысли, и усилия ее сосредоточены на том, чтобы быстрее сделать свою работу, а тут дочка подходит и восклицает: «Мамочка, там жук сидит!» Маме, конечно, некогда, и она отвечает: «Хорошо, дочка, иди, играй». А ребенок все равно настаивает, и все существо ребенка волнуется, тревожится, потому что для нее это так потрясающе, так значительно, что важнее ничего на белом свете нет. Ведь она очень хочет разделить это удивительное открытие со всеми, и прежде всего со своей мамой. Наконец женщина уступает уговорам дочери, и они вместе идут смотреть жука майского золотистого, который спрятался под листочком травы. В этот момент ребенок возвращает мамино сознание в детство, а по сути устремляет его в вечное, направляет в созерцание непреходящей Божьей красоты и благодати. В этот момент человеческое сердце выходит из рамок, узилищ взрослой жизни и погружается в Божественные просторы бытия. Но это происходит лишь мгновение, потому как тут же женщина вновь возвратится к работе, включится в привычный поток взрослой жизни, полный забот, хлопот, волнений.

– Откуда ты можешь знать, отче, что происходит в мире? Ты так рассказываешь, будто описываешь виденные тобою картины современной жизни.

– Что ты, Макарушка, – нешто забыл, откуда я пришел? – улыбнулся ласково и укорительно Нектарий. – С небес видна не только вся современная жизнь, но и прошлая, и будущая.

– Выходит, будущее предопределено?

– Не совсем, радость моя. У будущего несколько дорожек, все зависит от человека, по какой он пойдет, то и найдет. Помнишь, как в сказке: направо пойдешь, счастье найдешь, налево пойдешь – коня потеряешь и так далее. Так вот и сейчас такая же задача стоит пред людьми, перед всем человечеством: выбрать, по какому пути дальше следовать. Какую дороженьку выберут люди, такое у них и будет будущее. Чтобы это будущее было счастливым и радостным, Макарушка, есть только один указатель, куда идти. За детьми пойдешь – новый мир любви и счастья найдешь. Дети – учителя взрослых, они смотрят как бы перпендикулярно по сравнению с обычным, взрослым зрением, пронзают мир не вдоль, а в глубину. Они постоянно дергают взрослых, останавливают – дескать, подождите, не спешите, пора осмотреться вокруг, по-новому понять, как нужно жить и что делать. Сколько же можно спешить, сколько можно суетиться, беспокоиться и стремиться к каким-то сиюминутным ценностям и ничего не добиваться – ни счастья, ни гармонии, ни любви. А взрослым некогда слушать. Нужно везде успеть. Все торопятся, Макарушка, только вот куда и зачем – еще никто не ответил. Это как в анекдоте: у Вани, который куда-то бежит, спрашивают:

– Вань, ты куда?

А он отвечает:

– Куда народ, туда и я.

– А народ куда?

– Не знаю! – отвечает Ваня.

Вот так, радость моя, и в жизни земной, никто не знает, куда идет. Никто. Например, везет отец сына в машине. Малыш сзади сидит и кричит папе, пытаясь перекричать гул машины. Мужчина занят дорогой, вождением, его голова полна всяческих планов и неотложных дел. А сынок опять возглашает, силясь перекричать все шумы. Отец наконец приглушает магнитофон в машине и спрашивает: «Что ты хочешь, что случилось?» И слышит радостный возглас ребенка о том, что вон там, на другой стороне дороги, елочка и что под ней, наверное, игрушки. Глупость, подумает папа, ребенок, что с него возьмешь. А вот если бы взял и остановился, да прошелся бы вместе с малышом к елочке, послушал бы его рассказ – да не снисходительно, а серьезно, пытаясь глубоко проникнуть в мировосприятие своего сына, тогда, возможно, его душа хоть бы на миг распахнулась для любви и красоты, радости и гармонии, вечности и праздника. Вероятно, после этого изменилось бы сознание отца, и принял бы он новые решения в своей жизни, более мудрые, светлые, Божественные. И так мало-помалу стал бы приобщаться мужчина к вечным потокам бытия, в которых еще живет его малыш, доколе и его не научили быть взрослым и «мудрым» от века сего.