Е. Кузьмишин - Калиостро и египетское масонство Страница 8

Однако эти методы возвращения молодости могут показаться весьма опасными. Они свидетельствуют о том, что медицинская сторона дела неотделима от операции, и ей нужно уделить очень много внимания, чтобы не навредить ни себе, ни окружающим. В древнем ордене Розы и Креста занимались герметической медициной. Люди любили Калиостро и всячески защищали его, приводя в качестве довода то, что он со вниманием относился к людям и лечил их.

Цель Герметического и Магического Братства Мириам состояла в применении сил, которые способен обрести ученик, для помощи другим в возрождении.

Внешний путь и внутренний путь

Призывание ангелов, описанное ранее, принадлежит к так называемому внешнему пути, в то время как обретение бессмертия, описанное далее, характерно для так называемого внутреннего пути. В то время как призывание ангелов – это особая процедуры установления контактов с посторонними Разумами, осуществление практического бессмертия происходит внутри оператора. Вызывание ангелов без какото-внутреннего продолжения работы может удовлетворить любопытство профана, или ученика мага, но привести оно может в конечном итоге лишь к горькому агностицизму. Дабы убедиться, достаточно просто близко сойтись ближе к концу их жизни с теми оккультистами, кто насобирал самых изысканных и сложных ритуалов, но не смог заставить их работать; их достижения гораздо меньше, чем у самого невежественного ученика, чье сердце меж тем открыто. Дух дышит, где хочет, и дело не в механической магии и алхимии. Обычные упражнения в арканах проходят в религиозной среде, внутри своего рода оперативного мифа, в самом благородном смысле слова. Посредством этого мифа кандидат фокусирует внимание на идее и очищает сознание, которое Е. П. Блаватская называла «великим убийцей реальности». Взять хоть христианство, где молитва и литургия наставляют верующего в необходимости владеть своим настроением, склонным к безумию и капризам: «Верующий печален, подавлен мыслями о деньгах и больных родственниках, но он приходит к Пасхе и должен петь о Воскресении. Он счастлив тому, что жив, и сердце его наполняется радостью. Настала Страстная Пятница, и он должен воспеть гимны Богу, распятому людьми. Входя в ритм литургии, он перерастает свой собственный маленький миф, развивающийся согласно его чувственному восприятию, и начинает жить уже как Единственный Человек, Второй Адам, дабы радоваться и печалиться вместе со всем человечеством. Когда спит разум, раскрывается сердце».

Миф, посреди которого работает алхимик, поощряет это раскрытие сердца, дыхание через сердце. Алхимик знает, что значит быть христианином, мусульманином или индуистом, но не отождествляет себя с теми мифами, в которых живут они. Адепт знает, как распознать действие мифа, но он не настолько самовлюблен, чтобы полагать, что лишь его миф – настоящий и действенный.

Разделение между внутренним и внешним путями носит относительный характер, но редко нарушается. С одной стороны, никакие вызывания ангелов не принесут результатов без предварительного вхождения в определенное внутреннее состояние. С другой стороны, поиски бессмертия могут привести неофита к несчастью, если ангелы не станут ему проводниками в этом. Давайте просто согласимся, что в этом деле, и в ему подобных, происходит постоянная смена образов мага, священника и алхимика.

Калиостро и Египетское масонство: миф и реальность3

Е. Л. Кузьмишин

Понятие «египетское масонство», хотелось бы этого исследователям или нет, неразрывно связано с именем графа Калиостро, полулегендарного авантюриста Галантного века, по мнению одних авторов, «великого Копта», «мага» и «божественного чудотворца», а по мнению других – «шарлатана», «фокусника» и «самозванца». Никакие из этих эпитетов или связанных с ними эпизодов биографии Калиостро не будут рассматриваться в настоящей работе, поскольку она посвящена попытке разобраться в одном непростом частном вопросе его жизни и деятельности.

Итак, насколько обоснованы и чем подкрепляются утверждения, что граф Калиостро был основателем, идеологом или учителем общественного движения, называющегося «египетским масонством»? К сожалению, этой исторической фигуре не посвящено ни одной серьезной работы на русском языке, которая относилась бы к исследуемой теме. Все известные работы, посвященные ему, исследуют, в первую очередь, что вполне понятно, обстоятельства его неудачных гастролей в России, завершившихся эпическим посланием императрицы: «Господин Лифланской генерал-губернатор! Буде известной шарлатан Калиостр в Риге приедит, то вышлите его за границу с такимъ прещением, что естьли впредь въедит в границу что он посажен будет на век в смирительной дом. Пребываю к вамъ доброжелательна. Екатерина» [Русская старина 1897: 512].

Сразу нужно отметить: нельзя оспорить утверждение, что Калиостро был пропагандистом «египетского масонства» и немало способствовал его активному развитию и распространению в ряде стран Европы.

Также заранее необходимо оговорить, что в данной работе не рассматриваются никакие версии соотнесения личности Алессандро Калиостро, кроме наиболее реалистичной на настоящее время, в наибольшей степени подкрепленной документально [Гёте 1980: 211] и состоящей в отождествлении его личности с Джузеппе Бальзамо, родившимся в Палермо 2 июня 1743 г. [Кузмин 1919: 23]

Так называемое «египетское масонство» представляет в диахроническом плане ряд масонских посвятительных ритуалов, в разные исторические периоды XVIII – XIX вв. объединявшихся в разных сочетаниях в отдельные степени (градусы) или целые уставы (совокупности степеней), действовавшие под названиями Устав Мицраима, Устав Мемфиса, Устав Мемфиса-Мицраима, Древний и Изначальный Устав, Древний Египетский Устав, Восточный Устав Мемфиса в странах Европы и Америки. Также определенное влияние «египетских» степеней испытали на себе Устав Филадельфов (Нарбонн, 1752), Устав Филалетов (Париж, 1773) и Древний и Принятый Шотландский Устав (1763 – 1801). [Evans 2003: 87; Mackey 1878: 435]

Также важно учитывать, что при рассмотрении истории и источников как масонских, так и иных посвятительных обществ следует проводить четкое разделение, как бы это ни было сложно, между фактической и легендарной их историей, первая из которых связана с деятельностью исторических личностей, участвовавших в их работе, а вторая – с самоидентификацией этих обществ и их внутренним видением своих корней, как правило, предельно романтизированным и мифологизированным.

Итак, фактологическая кайма истории «египетского масонства Калиостро» сводится к тому, что в свой второй лондонский период (1776 – 1777 гг.) Дж. Бальзамо был 12 апреля 1776 (1777) г. принят в ложу «Esperance» №289 (369) (Джеррард-стрит, Сохо), якобы работавшую по Уставу Строгого Послушания. [Parker 2000: 46] Вне зависимости от напряженных отношений между Строгим Послушанием и английским масонством, а также от спорных доказательств самого факта его приема, известно, что он был впоследствии вхож в английские масонские ложи, о чем сохранились упоминания в их протоколах [AQC 1927: 2]. Затем, после крайне неудачного турне по Нидерландам, России, Италии и германским княжествам, он в 1779 г. переехал вначале в Лион, а затем – в Париж, где впервые провозгласил о создании своего «египетского масонства» во главе с собой – Великим Коптом (Grand Copte) и своей спутницей Лоренцей Феличиани – Великой Мастерицей (Grande Maitresse), которое принимало кандидатов обоего пола и позиционировало себя как венец и высшая надстройка над масонским посвятительным циклом. В 1785 г. он основал знаменитую ложу «Торжествующая мудрость» и обучал в ней адептов основам «священной науки» как ему ее якобы передал некий полубожественный наставник Альтотас «где-то в Аравии». При несомненной славе Калиостро как целителя и ювелира и несомненной же харизме, в особенности действовавшей на светских дам, его орден пользовался огромной популярностью, а самого Калиостро в свете награждали эпитетом «божественный». В 1786 г. в связи с «делом об ожерелье королевы» Калиостро был вынужден бежать из Франции, снова пытался осесть в разных европейских странах, однако возвратился в Италию, где был 27 декабря 1789 г. арестован по обвинению в масонстве, запрещенном в стране папской буллой, и 26 августа 1795 г. умер в застенке. После 1786 г. упоминаний о «египетских» ложах Калиостро в непредвзятой исторической и мемуарной литературе более не встречается [Evans 2003: 78].

Далее об истории «египетского масонства» имеет смысл говорить, начиная с 1803 г., когда волна увлечения Египтом буквально захлестнула Францию и постепенно – остальную Европу после Египетского похода Наполеона и начала расшифровки египетских иероглифов Ж.-Ф. Шампольоном [Рич, Мерчент 2010: 1—2]. «В XVIII веке тройственный побег египтософии, египтологии и египтомании взошел обильным урожаем аллегорических романов, путевых записок, ученых обществ, египетских кабинетов, научных и оккультных сочинений и „египетских“ масонских лож. То был век, когда начатки египтологии, египтомания и египтософия кружились и перетекали друг в друга в неразделимом водовороте, парадоксально объединившем рациональные и эзотерические течения эпохи. Одним из центральных моментов предсказуемо стал вопрос ритуального посвящения, тема мистерий. Египтософская устремленность века Просвещения отразила фаустианскую двойственность просвещенного ума, нередко видевшего в мистической инициации путь к знанию и власти над миром – и увенчалась в последние годы столетия тем отчаянным броском к „египетскому посвящению“, каким был египетский поход Бонапарта» [Крата Репоа 2010: 3].