Анна Борисова - Там Страница 9

Чернорылая лярва с киндером. Что лярва, без вопросов. Уж этих-то Колыванов на старой работе научился сходу распознававать. По походке, по тому как башкой вертят, по глазам.

Эх, были денечки. Когда Колыванов за старшего наряда попадал и в тачке подбирались нормальные пацаны, обязательно личный состав "субботником" баловал. Подвал у них такой был, специальный. Набьют полный "кузов" шалав уличных, кто без крыши. Отвезут и давай пялить. Колыванов силу всегда на конец приберегал, к десерту. Порядок у него был такой, девки знали: кто меньше всех стараться будет, попадет в "ведьмы". Это значит в очко метлу обрезанную вставят и прикажут по полу ползать. От того, как лярвы Колыванова стремались, как перед ним лебезили, он больше всего заводился.

Золотая была работа. Весело, башлево. И коллектив хороший. Грех жаловаться.

С улицы в такое место хрен попадешь. Но Колыванова будто сила какая-то по жизни вела, не давала пропасть, всегда выводила на правильный путь.

Он в патрульно-постовую как попал?

Нетипичным, можно сказать, образом.

После дембеля завис без дела. Расслабился. Работать нигде не работал, пару раз с ребятами ларьки грабанули, по мелочи. Нутам магнитолу из тачки вынешь. Мужика поддатого в переулке тряханешь. Запросто мог, как говорится, по кривой дорожке пойти. Все к тому шло.

В конце концов запалились всей командой, по крупняку.

Наварили на Плешке одному черножопому. Не из-за денег, а чисто из патриотизма. Чтоб знал свое место. А он возьми и перекинься. Тут, блин, началось. Вони до небес. Газеты, телевизор. Короче, взяли всех, без разбору. И стали трясти по-взрослому.

Тогда-то Колыванов с "батей", с Сергей Сергеичем, и познакомился.

Сергей Сергеич во время допроса сидел тихонько в углу. Следователь на Колыванова и матом, и кулаком в печень, и по-всякому, а Сергей Сергеич молчок. Типа журнальчик листает. Потом подсел культурно, галстук поправил и по-хорошему, по-человечески с Колывановым поговорил. Ломится тебе, Толик, восемь лет строгого, без вариантов. Такое сверху получено указание. Парень ты вроде неглупый, поумней дружков своих. Жалко тебя. Это ты сейчас перед ними красуешься, а сидеть вам поврозь придется. Дай показания, не губи себе жизнь.

Ну он и дал. Пацанов всех по полной упаковали, а Колыванова "батя" не обманул. Отпустил. Походишь, говорит, у меня пока на поводке. Если задуришь, посажу с прицепом. "Прицеп", Толя, это когда в зону про человека дают объяву, что он стукач. Ну а будешь стараться, получишь путевку в жизнь.

И после испытательного срока направил Колыванова на работу в правоохранительные органы, на передовой край борьбы с лярвами, уродами и нарушителями паспортного режима.

Жил Колыванов как бог. Раз в две недели или когда что чрезвычайное давал "бате" информацию по своему отделению. У Сергей Сергеича людей вроде Колыванова много где было, в самых разных местах, не только в ментуре.

Что сгорел, не удержался на хорошей работе, сам виноват. Хача одного, административно задержанного, уделал крепче нужного. Не нарочно, от нервов. Психанул немного.

"Батя" сказал: "Увольняйся сам, так лучше будет. Пока разруливать буду, посидишь в тихом месте. А там посмотрим".

И пристроил в аэропорт. Тоска тут. Работа вроде чистая, и зарплата приличная, но кого она парит, зарплата? Прибашлять не на чем, душу отвести тоже. Если б не Сергей Сергеич, Колыванов давно бы уже отсюда свалил.

Пиво кончилось. Колыванов дососал пену, вздохнул.

Напарник Губкин опустился на корточки, взял пса за брыли, повернул ему башку кверху.

– Кузнечик, ты чего нервничаешь? Болит что?

Дурдом, блин. Еще поцеловался бы со своим уродом слюнявым.

Что Колыванова больше всего тут напрягало – на новой работе кругом были одни козлы. Процентов семьдесят как минимум, просто поговорить не с кем, А Губкин-Залупкин из всех придурков самый первый, с этой своей улыбочкой. Не то пидор, не то стебануый на всю голову. А скорей всего, стебанутый на всю голову пидор.

– Хорош, пора уже, – поторопил он Залупкина.

0.11

АЛЕКСАНДР ГУБКИН

кинолог, 32 ГОДА

– Погоди.

Что сопишь? Что ухом дергаешь? Что тебе не так? Это Губкин у Кузьки уже без слов спросил. Хозяин и собака, если у них правильные отношения, друг с другом глазами говорят.

Взгляд у Кузи был неуверенный. Видно, сам не очень понимал, отчего нервничает. Но вставать явно не хотел.

– Еще колы?

Боксер оскалился. Коричневую бурду с пузырьками он мог дуть в неограниченных количествах. На последний День пограничника, Кузин профессиональный праздник, Губкин ему два литровых жбана поставил.

Рыжий потом полдня рыгал. Зато был счастлив.

Собаку легко сделать счастливой. Угостил чем-нибудь, поиграл, пузо почесал. Еще лучше – похвалил или просто поговорил ласковым голосом. Бесхитростная душа всякой радости открыта.

Правда, отец Кирилл сомневается, что у собак душа есть, а Губкина обвиняет, что он животное больше ближних любит. Но любовь ведь бывает разная. Одно дело христианская, другое личная. Так сказать, Большая и Малая. Хотя отец Кирилл и с этим не согласен. Малая любовь, говорит, от малой веры.

А вот другой умный человек, старший инструктор Зайченко, сказал как-то, что у Губкина семейная жизнь не сложилась, потому что бабы христосиков не любят. Женщине нужна любовь конкретная, персонально для нее. И еще чтобы любовь эту из мужика требовалось клещами вытягивать. Те, кто готов и так сразу все отдать, женщинам неинтересны.

Губкин много про это думал. Наверное, Зайченко прав. Ни с кем у Губкина прочных отношений не получалось, и некоторые девушки примерно что-то такое ему на прощанье и говорили, в сердцах. Что он ни рыба ни мясо, что не мужик, а размазня. Но это не потому, что они плохие, женщины. Просто так их воспитывают. Кино, телевизор, матери, старшие подруги. Все наше общество. Что секрет жизненного успеха очень прост: нужно к мужчине пристроиться и тянуть из него все, что можно. Женщин, которым приходится самим чего-то добиваться, у нас даже жалеют. А мужчину, если из него тянуть особенно нечего, презирают.

Какой, к примеру, из Губкина муж? Он, может, и рад бы все отдать, да что отдавать-то? Однокомнатная квартира в драной пятиэтажке. Ползарплаты отцу Кириллу на нужды прихода жертвует, потому что зачем одинокому, здоровому человеку в месяц целых пятнадцать тысяч? Он бы себе и меньше оставлял, но Кузьку надо хорошо кормить.

–  Ну ты меня достал, козлина, – выругался Колыванов, когда Губкин взял ещё одну банку колы. - Блин,я твоему кабысдоху в хавку булавок насыплю!

А Губкин промолчал. Жалко ему было Колыванова. Ему вообще людей было жалко. Потому что ведь умрут все. Бывало, встретится какой-нибудь совсем уж пропащий. Ну просто дрянь человек, вроде того же Колыванова. Но тоже живая душа, беззащитное тело. Чем злее сердце, тем оно несчастней. Как не пожалеть? Наверное, Господу, Который неуязвим и бессмертен, каждого из нас еще в тысячу раз жальчее.

Что Губкин на грубость не ответил, напарник, конечно, по-своему истолковал. Как признак слабости. Такое у злых людей устройство. Будто у дворняжек беспризорных. Кто их по носу палкой, перед тем они хвост поджимают. Кто не огрызается, того они зубами за лодыжку.

Чтобы не расплескать колу, Губкин присел на корточки. Так Колыванов его нарочно носком ботинка задел, по щиколотке, и сказал:

– У, мелочь занюханная.

Вот уж мелочью Губкин себя нисколько не ощущал. Свою должность втайне именовал красиво: Хранитель Неба. Гордыня, конечно, и нескромность, но ведь не вслух же.

В юности, когда выбирал жизненный путь, пришло в голову, что имя человеку при крещении дается не спроста, а по Промыслу. Если тебя нарекли Алекс-Андр, твое дело оберегать людей. Так на роду написано.

Работа у Губкина была хорошая и очень ответственная.

Вот из Колыванова какой хранитель, какой защитник? Только и смотрит, где бы напакостить, кого бы побольней обидеть, что бы урвать. Губкин нарочно попросил Михалыча, старшего смены, чтоб почаще ставил в пару Колыванова. За ним присмотр нужен.

Что-то Кузька вел себя странно. Понюхал блюдце, но пить не стал, а поднял морду и вдруг тихонько заскулил. Такого с ним не бывало со щенячьего возраста.

0.12

КУЗЯ

второй Исполнитель. Рыжий боксер, 6 ЛЕТ

Он сам не понимал, что с ним.

Запах, страшнее которого нет ничего на свете, сочился ниоткуда. Сначала он был совсем слабый. Кузя хоть было и занервничал, но Пузырящаяся Вода на время заставила его забыть о тревожном явлении. Пузырящаяся Вода чудесно щекотала нос и горло, у нее был вкус счастья.

Но когда блюдце было вылизано досуха, Запах накатил новой волной.

Он был хорошо знаком Кузе. Вещи, от которых так пахло, были не похожи одна на другую, но Запах от них почему-то исходил один и тот же, от него хотелось поджать хвост и попятиться.