Вивекананда Свами - Афоризмы йога Патанджали Страница 9

Глава 2

Сосредоточение. Упражнение в нем

1. Самообуздание, изучение и посвящение плодов труда Богу называется крийя-йога.

Те самадхи, которыми мы закончили нашу последнюю главу, достигаются очень трудно, почему мы должны подходить к ним медленно.

Первый предварительный шаг называется крийя-йога. Буквально это значит работа в направлении к йоге.

Самообуздание. Органы суть лошади, сознание – вожжи, разум – кучер, душа – седок и тело – экипаж. Хозяин всего, царь, сущность человека, сидит в экипаже. Если лошади очень непослушны и не повинуются вожжам, если кучер – разум – не умеет управлять лошадьми, экипаж постигнет плачевная участь. Но если лошади хорошо выезжены и вожжи – сознание – твердо держатся в руках кучера – разума, – экипаж достигает до цели. Что же поэтому подразумевается под самообузданием? Твердое держание вожжей при управлении телом и сознанием, недозволение телу делать то, что ему нравится, но содержание обоих в подчинении себе.

Изучение. Что понимается здесь под словом изучение? Не изучение романов, повестей или рассказов, но изучение тех книг, которые учат освобождению души. Изучение также вовсе не значит обсуждение противоречащих друг другу теорий и взглядов. Предполагается, что для йога окончился период такого критического исследования, что он достаточно занимался им и уже вполне им удовлетворен. Он учится теперь, только чтоб укрепить свои убеждения.

Вада и сиддханта. Это два рода изучения писаний: вада – диалектический и сиддханта – заключительный (приводящий к выводам). Человек, совершенно незнакомый с ними, должен приниматься за первую часть – упражнения в диалогах и рассуждениях за и против, а покончивши с нею, переходить к сиддханте – выводу, получению заключений. Просто прийти к заключению недостаточно: нужно, чтоб оно было усилено. Книг бесконечно много, а время коротко; поэтому секрет приобретения знаний заключается в том, чтобы брать существенное. Выбирайте его, и затем старайтесь жить согласно с ним. В Индии есть старое поверье, что, если поставить перед раджа-хамса (лебедем) чашку с молоком, сильно разбавленным водою, он выпьет все молоко и оставит воду. Подобно этому мы должны брать только то, что ценно в знании, и оставлять неважное. Вся эта умственная гимнастика вначале необходима. Мы не должны ни к чему приступать слепо. Йог прошел период доказательств и пришел к заключению, непоколебимому, как скала. Единственное, что он стремится теперь сделать, – это усилить заключение. Он говорит: не доказывайте никому правоту ваших убеждений, а если кто-нибудь будет стараться разубедить вас, молчите. Не отвечайте ни на какие убеждения, но просто уходите, потому что диспуты только беспокоят сознание. Они только служат к упражнению разума; к чему же напрасно беспокоить его? Разум не более как слабое орудие и может дать нам только знание, ограниченное чувствами. Йог хочет идти за пределы чувств; поэтому разум ему не нужен. Он уже убежден и потому молчит и не спорит. Всякий спор нарушает равновесие его сознания, производит волнение читты; а это волнение тянет его назад. Аргументация и рассуждения служат только препятствием; над ними есть гораздо более высокие вещи. Назначение жизни не в школьнических схватках и общественных словопрениях.

«Посвящать плоды труда Богу» – значит не принимать на себя ни похвал, ни порицания, но относить те и другие к Богу и сохранять спокойствие.

2. (Они служат) к упражнению в самадхи и уменьшают число препятствий, связанных со страданием.

Большинство из нас делают наше сознание похожим на избалованных детей, позволяя ему делать, что оно хочет. Поэтому, чтобы приобрести способность управлять сознанием и привести его к повиновению, необходимо постоянное упражнение в вышеупомянутых обузданиях. Препятствия к йоге возникают от недостатка такого управления и причиняют нам страдания. Они могут быть устранены отречением от сознания и обузданием его посредством этих различных упражнений.

3. Связанные со страданием препятствия суть неведение, ложное самосознание (пристрастие), отвращение и привязанность к жизни.

Есть пять видов страдания, пятерная сеть, привязывающая нас к земле. Без сомнения, неведение есть мать всех остальных. Оно единственная причина всех наших несчастий. Что другое может сделать нас несчастными? Душа по природе вечно блаженна. Что может сделать ее печальною, кроме неведения, галлюцинации, заблуждения? Все страдания души – простое заблуждение.

4. Неведение есть источник, всех остальных, в каком бы ни были они состоянии – скрытном, ослабленном, подавленном или распространенном.

Впечатления суть причины их, и эти впечатления бывают различных степеней. Они могут быть скрытыми. Вы часто слышите выражение «невинен, как дитя»; между тем в ребенке могут быть задатки и демона и бога, которые постепенно и обнаруживаются. У йога впечатления, оставленные прежними действиями самскары, находятся в очень тонком состоянии, и он может управлять ими и не позволять им проявляться.

Это впечатления ослабленные. Подавленные – значит, что иногда одна серия впечатлений на некоторое время подавляется другими, более сильными, но опять обнаруживается, когда устраняется подавляющая ее причина. Состояние называется распространенным, когда самскары, усиливаемые окружающими условиями, достигли значительной деятельности, хорошей или дурной.

5. Неведение есть принятие невечного, нечистого, мучительного и не составляющего настоящего «Я» за вечное, чистое, счастливое, атман (сущее «Я»).

Все эти виды впечатлений имеют один источник – неведение. Мы должны сначала узнать, что такое неведение. Все мы думаем, что «Я есть тело», а не душа, чистая, озаренная, вечная, блаженная; это и есть неведение. Мы думаем о человеке как о теле, и смотрим на него как на тело. Это огромное заблуждение.

6. Ложное самосознание есть отождествление зрящего с орудием зрения.

Зрящий есть душа, единая, чистая, вечная, святая, бесконечная, бессмертная. Она есть Сущность человека. А что такое – орудия? Читта, или материя сознания, буддхи – определяющая способность, манас, или сознание, и Индрии, или органы чувств. Это орудия, служащие ей, чтоб видеть внешний мир. Отождествление Сущности с орудиями есть то, что называется неведением самосознания. Мы говорим: «Я есть сознание, Я – мысль, Я сердит» или «Я счастлив». Как мы можем быть сердиты и как мы можем ненавидеть? Мы должны отождествлять себя с Сущностью, которая не может меняться. Если она неизменяема, как она может быть один момент счастливою и другой момент несчастливою? Она бесформенна, бесконечна, вездесуща; что может изменить ее? Она выше всяких законов; что может действовать на нее? Ничто во вселенной не может произвести на нее никакого действия. Однако ж вследствие неведения мы отождествляем себя с материей сознания и думаем, что чувствуем удовольствие или страдание.

7. Пристрастие есть устремление сознания к удовольствию.

Мы находим удовольствие в известных вещах, и сознание, подобно потоку, стремится к ним. Это стремление как бы к центру удовольствия есть пристрастие. Мы никогда не бываем пристрастны к чему-нибудь, в чем не находим удовольствия. Иногда нам доставляют удовольствие очень странные вещи; но определение остается тем же самым: мы пристрастны ко всему, в чем находим удовольствие.

8. Отвращение есть реакция на страдание.

То, что доставляет нам страдание, мы немедленно стараемся устранить.

9. Привязанность к жизни проникает самую ее природу и присуща даже мудрому.

Привязанность к жизни вы видите проявляющейся во всяком животном, и так как люди настолько любят настоящую жизнь, что желают и будущей, то было много попыток построить на этой привязанности теорию будущей жизни. Конечно, не стоит говорить, что это доказательство не имеет большой цены; но самое странное в этих попытках то, что в западных странах идея, будто привязанность к настоящей жизни указывает на возможность будущей жизни, применяется только к людям, но не относится к животным. В Индии привязанность к жизни была одним из доводов, доказывающих прежний опыт и прошлое существование. Рассуждали так: если верно, что все наше знание получено из опыта, тогда несомненно, что то, чего мы никогда не испытывали, мы не можем ни вообразить, ни понять. Но известно, что, как только цыплята высижены, они начинают клевать пищу; много раз видели, что в тех случаях, когда утята были высижены курицей, они, вылупившись из яиц, бежали тотчас к воде, и мать думала, что они утонут. Если опыт есть единственный источник знания, где эти цыплята научились клевать пищу или откуда утята узнали, что вода – их естественная стихия? Если вы скажете, что тут действовал их инстинкт, это ничего не объяснит – это просто слова, но не объяснение. Что такое инстинкт? Мы имеем много инстинктов в нас самих. Например, бóльшая часть из вас, милостивые государыни, играет на рояле и, конечно, помнит, как внимательно, начиная учиться, приходилось ставить пальцы один после другого на белые и черные клавиши; теперь же, после долгих годов упражнений, вы можете разговаривать с вашими друзьями, а ваши пальцы продолжают бегать совершенно так же, как бы вы за ними следили. Это сделалось инстинктом. То же со всякою работою, которую мы делаем: вследствие упражнения она становится автоматичною, обращается в инстинкт, и, насколько мы знаем, все действия, которые признаются теперь автоматичными, были прежде сознательными. На языке йоги инстинкт есть свернувшийся рассудок. Распознавание свертывается и становится автоматичным, самскара. Поэтому совершенно последовательно считать, что все в этом мире, что мы называем инстинктом, есть просто свернутый рассудок. Так как рассудок не может явиться без опыта, поэтому всякий инстинкт есть результат прежнего опыта. Цыплята боятся ястреба, а утки любят воду, и это в обоих случаях результат прежнего опыта. Тогда возникает вопрос: принадлежит ли эта опытность отдельной душе или просто телу? Инстинкт у утки есть ли опытность ее предков или ее собственный? Новейшие ученые считают, что она принадлежит телу; но йоги того мнения, что это опытность сознания, сообщаемая им телу. Это называется теорией перевоплощения. Мы видели, что все наше знание – назовем ли мы его восприятием, рассудком или инстинктом – должно получаться единственным путем, называемым опытом, и что все, что мы называем теперь инстинктом, есть результат прежнего опыта, выродившегося в инстинкт, и что инстинкт перерождается опять в рассудок. Это верно в применении ко всему во вселенной, и на этом построены в Индии главные доказательства перевоплощения. Повторявшиеся опыты разных страхов со временем произвели привязанность к жизни. Ребенок инстинктивно испытывает страх, потому что у него есть прежний опыт страдания. Даже у наиболее ученых людей, которые, зная, что тело перестанет существовать, говорят: «Что за дело, мы имеем сотню жизней – душа не может умереть», – даже у них при всем убеждении их разума мы встречаем эту привязанность к жизни. Что же такое эта привязанность к жизни? Мы видели, что она стала инстинктивной. На психологическом языке йогов, она стала самскарами. Самскары, тонкие и скрытые, спят в читте. Все прежние опыты смерти, все то, что мы называем инстинктом, есть опыт, ставший подсознательным. Он пребывает в читте и не бездеятелен, но работает в глубине. Те вритти читты, те волны сознания, которые грубы, мы можем замечать и чувствовать, они могут быть легко управляемы; но что сказать об этих тонких инстинктах? Как управлять ими? Когда я сержусь, все мое сознание становится одной огромной волной гнева. Я чувствую ее, вижу, направляю, могу легко производить с нею опыты, могу бороться с нею; но я не буду иметь полного успеха в этой борьбе, если не буду в состоянии спуститься вниз. Кто-нибудь говорит мне что-нибудь очень грубое, и я начинаю чувствовать, что горячусь; а он продолжает, пока я не становлюсь совсем сердитым, забываюсь, отождествляю себя с гневом. Когда он только начинает оскорблять меня, я еще думаю: «Я сейчас рассержусь»; гнев был одно, а я – другое; но, рассердившись, я сам стал гневом. Эти чувства должны быть управляемы в зародыше, корне, в их тонкой форме, раньше даже, чем мы осознали, что они действуют на нас. Огромному большинству человечества эти тонкие состояния чувств, состояния, когда они медленно поднимаются из-под сознательности, даже незнакомы. Когда пузырек поднимается со дна озера или даже когда он дошел близко к поверхности, мы не видим его и узнаем, что он есть только тогда, когда он лопается и производит рябь. Мы будем иметь успех в борьбе с волнами только тогда, когда сможем овладеть ими в их неосязаемых причинах; а если мы не можем овладеть ими и укротить их раньше, чем они стали грубыми, тогда нет никакой надежды победить вполне какую бы то ни было страсть. Чтобы управлять нашими страстями, мы должны управлять ими в самом их корне; только тогда мы будем в состоянии выжечь самые семена. Как жареные семена, брошенные в землю, никогда не взойдут, так и эти страсти никогда не возникнут.