Михаил Комлев - Экстрасенсы. Все, что вы хотели спросить Страница 9

– Как могут вменяемые взрослые люди адекватно верить в такую чепуху?

Все это переросло в спор и пари. Молодой человек взял пари, сказав при этом:

– Сейчас дождемся полночи, я пойду и сделаю это.

В назначенное время он пошел на перекресток и свистнул, произнеся заклинание. Когда он вернулся, треть волос на его голове была седой, он переменился, стал полностью другим человеком. Какое-то время не мог говорить, заикался, а когда пришел в себя, сказал:

– После того как я свистнул, вроде бы никто не появился, все осталось так же, как было, но возникло странное необъяснимое ощущение леденящего холода, ужаса, хотя никакой видимой угрозы не было. Возник панический страх, что кто-то невидимый находится рядом и этот кто-то враждебен и агрессивен.

После этого случая в жизни молодого человека все пошло наперекосяк: от него ушла жена, у него начались проблемы на работе, со здоровьем, один сплошной шквал невезения. И что бы этот человек ни делал, у него ничего не получалось. Он обращался к разным специалистам, но результата не было. Что сейчас с этим мужчиной, неизвестно. Ради любопытства он изменил свою судьбу в худшую сторону…

Я рассказал эту историю Наталье Воротниковой. Она объяснила мне, что с такими вещами шутки плохи. Для людей верующих и людей, склонных к мистическому мировоззрению, эта иллюстрация скорее подтверждает, что существует сфера демонического, сфера невидимого зла, с которой так же можно столкнуться, как и со сферой добра.

Наталья Воротникова с детства была необычным ребенком. Когда девочке исполнилось 5 лет, у нее «пошла информация» по поводу соседки, которой было около 30 лет. Наталья поняла, что женщина умрет от очень тяжелого заболевания и весь год перед смертью будет мучиться.

«Я видела мучения этой женщины, ее перекошенное болью лицо, но не понимала, с чем это связано. Знала только, что она будет болеть».

Женщина действительно умерла через год от онкологического заболевания. Болезнь врачи обнаружили на последней стадии, когда ничего сделать было нельзя.

Тогда девочка этому особого значения не придала. Она рассказывала все своей бабушке, маме, друзьям, но ребенку никто не поверил. Только потом, когда сопоставили эту информацию и факты и оказалось, что все сошлось, то Наталью начали спрашивать:

– А откуда ты это взяла? Почему ты так подумала?

Девочка сказала, что просто увидела, на нее странно посмотрели взрослые и сказали, что такого не может быть. Кончилось все тем, что это списали на простое совпадение.

Через два года девочка стала видеть какие-то события более четко и начала делиться этими знаниями с другими. Часто информация шла о смерти, болезнях, об авариях и касалась не только людей, но и животных и вообще любого живого существа: девочка могла сказать, когда какое дерево умрет, когда его спилят и по какой причине это произойдет.

«У нас было одно любимое дерево – очень большой и старый дуб, у меня четко пошла информация, что ровно через 2 месяца и 3 дня будет сильная гроза и молния попадет в него».

Произошло так, как сказала девочка, молния попала в дуб и разрубила его пополам. Когда Наталья стала рассказывать, взрослые не придали этому никакого значения, но факт остается фактом. В итоге ребенка стали побаиваться: следили за тем, что она говорит, когда говорит, зачем говорит. Люди стали брать на заметку слова Натальи, но боялись это слышать. Почему? Потому что девочка, как правило, говорила неприятные и страшные вещи.

«Кому понравится предсказание болезни, смерти, урагана, аварии, то есть негативная информация. Почему негативная? Потому что она считывается легче, чем позитивная. Не то чтобы она имеет большую силу, просто она более яркая, поэтому легче идет. Позитивная информация достаточно сильна, но она поспокойней. Соответственно считывать ее приходится с большим трудом».

Возможно, девочка была больше настроена на негативную информацию, потому что сама боялась тех вещей, о которых рассказывала после того, как она их видела, внутри просыпался страх. Любой нормальный ребенок так реагирует.

«Ясновидение само по себе – от слов «ясно» и «видеть», а не что-то там сверхъестественное. Ясно видеть – это спонтанное явление. Иногда ты ясно видишь, иногда неясно, иногда тебе вообще ложная информация по какой-то причине приходит. Это зависит от внутреннего состояния человека.

В детстве ясновидение было нестабильным и просыпалось время от времени. Иногда информация шла обо всем и обо всех потоком, иногда информации не было месяцами, а потом опять она на меня наваливалась: куда бы я ни повернулась, о чем бы я ни подумала, что бы ни попало в мое поле зрения, у меня шла какая-то информация, причем не только негативная, но уже и позитивная».

Впоследствии девочка научилась не делиться всем увиденным, зная, какую реакцию у людей вызовет эта самая информация. Она все держала при себе, и люди как-то потихоньку начали успокаиваться. Наталью в детстве называли сорокой, ведьмой и очень странным ребенком. Ей тогда было не больше 9 лет, и она действительно была всего лишь маленьким ребенком… с большим даром.

«Мне не очень нравится слово «дар», это можно назвать способностью, талантом, таким же, как и любой другой талант: рисовать, писать, еще что-то делать. Дар – это слишком громко сказано. Такие способности на самом деле есть у многих, но у кого-то они просто спят, а у кого-то – более открыты. У меня талант с рождения, я такой родилась. Когда способности начинают проявляться – это обычный сырой материал, который подлежит определенной обработке, шлифовке, наработке, но так как я занимаюсь этим практически всю свою жизнь, естественно, я добилась хороших результатов».

В подростковом периоде, с 10–12 лет, информация у девочки пошла хорошо. Умение видеть напрямую связано с психикой и психологией. Когда идет перестройка, то она идет везде, и на информационном уровне в том числе. В подростковом возрасте Наталья считывала информацию намного лучше, чем в детстве – это нормально. В более зрелом возрасте информация стала более стабильная, ровная, понятная, но это уже дело практики.

«К сожалению, ясновидящие все грешат тем, что не понимают, какую информацию они считывают, с чем она связана и к какому времени она принадлежит. Время – это поток. Там все очень относительно, даты не всегда проявляются, все рассчитывается примерно, а вот в этом «примерно» легко ошибиться».

«Надо четко понимать, где ты находишься, в прошлом, настоящем или будущем, и какой промежуток времени ты видишь, потому что для людей, умеющих видеть, например, на 100 лет вперед, 100 лет назад – не срок, возникает ощущение, что это случится завтра.

У меня, например, со временем всегда плоховато. Я его не очень хорошо ощущаю. Но как практик, я уже наработала определенный опыт и понимаю, в каком отрезке времени я нахожусь, но детально, например, как это привыкли делать историки, я все равно не объясню. Я не могу сказать, какой конкретно это будет день, а только примерно.

Информация приходит по-разному, у меня в основном образами, потому что у меня хорошо развита зрительная память. Идут картинки, образы, но в основном мысли-формы. Я о чем-то думаю, идет мысль, мысль рождает образ. Информация может быть также просто на уровне ярких ощущений, даже запаха, вкуса, объема, цвета, любое чувство и ощущение, которое человек способен воспринять на любом уровне. Все это может давать картинку, а может и нет. Иногда идет текст, чистый конкретный текст. Я в белом пространстве просто вижу текст, как будто пишут слова, иногда даже какие-то формулы идут математические, но я, к сожалению, не математик и плохо могу их расшифровывать, только так, по общим ощущениям».

В детстве и ранней юности способности Натальи развивались спонтанно, информация то приходила, то не приходила. Девочка этому большого значения не придавала, потому что думала, что так бывает у всех детей. Люди стали обращать внимание на странного ребенка, и тогда Наталья поняла: что-то здесь не так, и даже стала подозревать, что у нее проблемы с головой.

«Раз я не такая, как все, раз я выбиваюсь из общей массы, то соответственно плохая я, а не они».

Девочка старалась удержать идущую информацию при себе или вообще ее не видеть и не слышать. Иногда получалось, иногда – нет. С ней никто не занимался, никто ее ничему не учил. Таких людей, как Наталья, водили к психиатрам, в церковь, старались от этого как-то избавиться.

«Меня водили к психиатру, который никак не мог поставить правильный диагноз:

– У ребенка с психикой все в порядке, ну, придумывает и придумывает.

Водили в церковь, очистки делали, беса изгоняли, я стою, никак не пойму, что происходит, священник на меня посмотрел:

– Слушайте, забирайте ребенка, она у вас нормальная девочка, нет в ней никакого беса.

Мать сказала:

– Как нет, когда она такие странные вещи говорит?!