Алексей Прийма - XX век. Хроника необъяснимого. Феномен за феноменом Страница 9

— Привидение застыло рядом с моей постелью в странной позе, неудобной, неестественной. Оно наклонилось вперед, перегнувшись в талии. При этом верхняя половина тела, абсолютно прямая, образовала угол ровно в девяносто градусов с бедрами и ногами. Замерев в таком неловком положении, полупрозрачная женщина глядела на меня в упор. Прошло секунд десять, никак не менее. Вдруг призрак исчез.

Отец Ирины Киселевой скончался 15 февраля.

А в ночь на 18 февраля дух покойного объявился в доме.

Ирина:

— Не своим голосом закричала я, когда поздним вечером увидела покойного папочку, стоящего в коридоре. Он был полупрозрачным, слегка светящимся и, что особенно запомнилось, выглядел счастливым. На лице застыла довольная улыбка. Бросилось в глаза и другое. Он был одет в халат, в тот самый больничный халат, в котором встречал меня, когда я навещала его в больнице.

Светящийся дух покойного недвижимо простоял на одном месте несколько секунд, затем растаял в воздухе.

На другой день утром Ирина и ее мать пили чай на кухне. Покончив с чаепитием, Ирина начала мыть посуду. Она поставила вымытую чашку из небьющегося (!) стекла в сушилку. В ту же секунду чашка сама собой беззвучно взорвалась, разлетелась на мелкие осколки. Поразительный факт: осколки брызнули из сушилки прямо в лицо Ирины, однако ни один из них не поранил ее щеки или лоб. Неким таинственным образом каждый из осколков чашки изменил в полете прямолинейную траекторию своего движения и, аккуратно обогнув голову, плечи, грудь женщины, упал на пол за ее спиной.

В течение нескольких последующих дней двигались сами собой книги и газеты, лежавшие на столе, подпрыгивала, как живая, сахарница, слышался стук в стену. Затем вся эта паранормальная жуть разом прекратилась…

«ЖЕНЕЧКА С ТОГО СВЕТА ПРИШЕЛ!»

Другой невидимка навещал в декабре 1987 года частный дом, находящийся в поселке Новобурейский-2 Бурейского района Амурской области. В этом доме в бревенчатой избе проживает семья Коноваловых.

В своем письме Галина Александровна Коновалова сообщает:

«Моя восемнадцатилетняя дочь Марина дружила с одним юношей, которого звали Евгений. Тот был без памяти влюблен в нее. В мае 1987 года Женю призвали в армию. Там он вскоре погиб при загадочных обстоятельствах. В начале декабря гроб с его телом доставили домой, и Женечка был похоронен на нашем местном кладбище. Тяжело вспоминать о том, как рыдала и убивалась на похоронах моя доченька… Через три дня после похорон началось в нашем доме нечто жуткое. Подчеркиваю, именно в нашем доме, а не в доме родителей покойного. То как бы пролетит что-то незримое по воздуху, и лицо обдует в тот момент тугая струя холодного воздуха. А то вдруг слышится такой звук, будто кто-то подметает веником пол. И буквально каждый вечер ровно в одиннадцать часов вся наша семья ясно слышала доносившийся сквозь открытую форточку стук калитки за окном избы, а потом громкий хруст снега под тяжелыми сапогами. Марина бросалась к окну с воплем: «Это опять Женечка с того света пришел!» А мы с мужем выбегали на порог избы, но никого постороннего во дворе не обнаруживали. Дважды тот невидимый, кто хлопал калиткой и топтался поздними вечерами во дворе, подходил к двери, ведущей в дом. Крючок на внутренней стороне двери тут же резко сам собой вылетал вверх из запорной петли. На этом все стихало… В ночь под Новый год все мы услышали, как невидимка подсел к празднично накрытому столу и стал, громко чавкая, есть. Знали бы вы, как мы перепугались!.. А еще через пару дней мы с Мариной ходили в магазин за покупками. Когда вернулись домой, то ужаснулись. Одна из широких кроватей в избе оказалась залита водой. Выяснилось, что все постельные принадлежности, включая поролоновый матрас, промокли насквозь…»

ДВОЙНИК ДОЧЕРИ

«Пишу вам из города Анапа, где живу с 1963 года, сообщает Л. Терзиян. В том году вышла я замуж, и спустя девять месяцев родилась у меня дочь Карина. А 28 апреля 1990 года она умерла после тяжелой болезни «злокачественная лимфома». И вот прошел после похорон ровно один год и один месяц. Сижу я на работе за конторским столом в помещении управления Анапской автоколонны № 1489 и печатаю на машинке. По сей день я работаю там машинисткой.

Вдруг передо мной, прямо рядом со столом, за которым я сидела, появилась покойная моя дочь Карина. Ни дверь не открывалась, ни шагов слышно не было… Карина возникла так, словно бы выросла там из-под земли. Не скажу, что я испугалась. Скорее, сильно удивилась. Посмотрела на нее и вижу: она держит в руке белый лист стандартной машинописной бумаги, сложенный вчетверо. Может быть, это вовсе не Карина, подумала в тот момент я, а какая-то женщина, безумно похожая на нее?

— Слушайте, говорю, обращаясь к ней, как же вы удивительно похожи на мою доченьку-покойницу. Вы меня извините, но дайте я поцелую вас.

Пока я не произнесла этих слов, Карина или женщина, невероятно похожая на нее, смотрела на меня грустными глазами. Но едва я сказала, что хочу поцеловать ее, она заулыбалась. И сама всем телом прильнула ко мне. Я крепко обняла ее и поцеловала сначала в левую щеку, потом в правую.

И тут же сердце у меня защемило оно не могло ошибиться. Я расцеловала собственную покойную дочь!

Говорю ей:

— Как же ты похожа на себя живую!

Потом открываю ящик конторского стола, достаю из него цветной портрет покойницы и показываю его Карине:

— Смотри, доченька. Убедись сама. Сходство поразительное.

Та очень внимательно посмотрела на портрет. И говорит:

— А что с ней было?

Так, знаете ли, и спросила, и сказала «с ней».

Стоит передо мной, судя по всему, привидение, точная копия покойной дочери и спрашивает о себе самой в третьем лице.

Я смешалась, растерялась, стала рассказывать, как и отчего умерла Карина. Выслушав мой сбивчивый рассказ, двойник Карины, обращаясь ко мне почему-то на «вы», молвил:

— Не волнуйтесь. Успокойтесь.

И растаял в воздухе.

Я рассказала о происшедшем своим сослуживцам. А те говорят: это тебе показалось. Как же, думаю, показалось, если я явственно ощущала теплое тело моей доченьки, когда обнимала и целовала ее? Я держала ее за талию, прижимая к себе, и на ощупь это было теплое и вполне, так сказать, материальное тело… Извините, но я написала истинную правду».

НОВОГОДНИЙ КОШМАР

А вот рассказ пенсионерки Марии Безруковой из поселка Поярково Амурской области:

Было это 31 декабря 1990 года… Конечно, к Новому году все готовятся пекут, варят, стряпают. Вот и я все это сделала, даже налепила пельменей.

Накрыла стол, пододвинула его к дивану, вскипятила самовар. Торт приготовила. Села и сижу в одиночестве жду, когда Михаил Сергеевич Горбачев поздравит меня по телевизору с Новым годом.

Он наконец поздравил. Я поблагодарила его, а часы пробили полночь.

Встала я из-за стола и говорю вслух:

Ну и что с того, что осталась я в этой жизни совсем одна? Никто не пришел сегодня ко мне в гости, да и я ни к кому не пошла, ибо не к кому ходить… Уж коли не довелось встретить Новый год с живыми буду встречать с мертвыми.

И начинаю со скуки дурачиться. Устраиваю «домашний спектакль» для самой себя. Открываю дверь, ведущую из дома на двор, говорю с поклоном:

— Заходите.

А сама отступила в сторону от двери, стала в прихожей в угол. Жду.

И что вы думаете? Внезапно заходят в дом все мои четыре брата, нынче покойные. Раздеваются, разуваются.

Я стою, совершенно обомлев. Как говорится, с отвисшей челюстью.

Следом за мертвыми братьями входят в дом другие милые моему сердцу покойники отец и мать.

За ними мой муж; он вошел последним. И все они раздеваются, разуваются, а я гляжу на них и дивлюсь тому, какой необычной красоты у них одежда и обувка.

Справившись с душевным волнением и как бы смирившись с тем, что они все вместе пришли в гости ко мне (сама же ведь позвала!..), я и говорю:

— У вас чудная обувка, такая красивая. Да и пальто у вас не такие, как у нас. Блестящие, переливающиеся… Иностранные, что ли?

Ну а они, свои иностранные пальто и башмаки скинув, проходят мимо меня в жилую комнату. Проходят молча. Не слышат как бы моих расспросов насчет чудной одежды.

Вошли в комнату. Я следом.

Стали садиться за стол.

Я посчитала: нас восемь человек, а мест для сидения за столом оказалось семь. Семеро, включая меня, расселись, а один из братьев, оставшийся без места, бегает, бегает молча вокруг стола, суетится, ища, куда бы приткнуться ему. Кое-как усадила я его рядом с собой на краешек дивана.

Достала из шкафчика восемь рюмочек хрустальных. Хотела налить шампанского, да не смогла открыть бутылку.

Говорю, обращаясь к моим дорогим гостям, явившимся с того света:

Может быть, кто-нибудь из вас откроет бутылку?