Филип Боневитс - Реальная магия Страница 9

Слово «магия» пришло к нам из латыни через древнегреческое слово «магос», которое, в свою очередь, происходит от древнеперсидского названия одного из мидийских племен (современный Иран). Позднее это слово использовалось для наименования жрецов этого племени, которое, очевидно, ничем иным не отличалось, и распространилось на всех жрецов зороастрийской религии. Я надеялся, что корень «маг» можно проследить до какого-нибудь замысловатого определения в индо-арийском языке, но здесь поиски зашли в тупик. Если корень слова является названием племени, оно, вероятно, означает «народ» или «люди». Хотя это может привести к интересным метафизическим рассуждениям, но никак не помогает нам в лингвистическом отношении. Те, кто хочет больше узнать о зороастрийских магах, могут почитать Геродота, книга первая, глава 101.

Можно также привести интересное сравнение с магистром, мастером или учителем в древнем Риме или средневековом университете (от латинского «магнус». означавшего «великий» или «хозяин»). Позднее большинство чародеев, философов, мистиков и алхимиков также стали называться ма систрами. И наконец, на берегу Средиземного моря существовал город Магнезия, известный своими рудными залежами, откуда происходит слово «магнит». Если учесть, какую важную роль в нашей работе играет электромагнитное поле, невольно хочется задать несколько вопросов…

Посетив Персию, Индию, Малую Азию, Грецию и Рим, мы можем приступить собственно к магии. Крепче держитесь за свой рассудок: предстоят нешуточные объяснения. Если вы читали какую-либо литературу по этому предмету, то, наверное, заметили, что существует больше определений магии, чем мистиков, оккультистов, теологов и антропологов, вместе взятых. (Впрочем, если собрать их вместе, они вцепились бы друг другу в глотки за считанные секунды. Хм-м… Если подумать, это не такая уж плохая идея…)

Я хочу дать вам некоторое представление о спектре мнений в определении магии. Те, кто уже выполнил свою домашнюю работу, могут с легким сердцем пропустить следующие несколько страниц.

Существует метод, используемый многими авторами, когда (а) им нечего сказать; (б) они загнали себя в угол своими рассуждениями; (с) им платят за каждое слово рукописи. Он известен как метод предоставления доказательств, или «наполнение». Наполнение цитатами обычно производится, когда автор боится высказать собственное мнение или хо-. чет продемонстрировать свою образованность.

Итак, на тот случай, если какой-нибудь дотошный читатель обвинит меня в «наполнении» или низменных намерениях из-за частого использования цитат, лучше заранее изложить свои доводы. Во-первых, другие авторы часто выражаются остроумнее и/или яснее, чем это делаю я. Во-вторых, мне хочется показать, что во многих случаях я не одинок в своем мнении: некоторые общепризнанные авторитеты соглашаются со мной и таким образом придают моей работе часть своей «респектабельности». В-третьих, оккультные термины часто утрачивают свое первоначальное значение благодаря многократному повторению новых формулировок. В-четвертых, мне хочется показать, что представители самых разных школ мышления невольно соглашаются друг с другом, и сопоставление их цитат часто указывает на сходство взглядов. И наконец, я собираюсь изложить собственное мнение и дать сводное определение понятия «магия» в конце этой главы.

«Магия первоначально означала лишь знание более тонких областей философии; но, поскольку маги в равной степени обладали искусством астрологии, ворожбы и чародейства, сей термин сделался одиозным и использовался для обозначения запрещенной дьяволической науки, приобретаемой через союз с Сатаной и падшими душами».

«Магия есть Высочайшее, наиболее Абсолютное и Божественное Знание Естественной Философии, превосходное в своих трудах и замечательных опытах благодаря правильному пониманию внутренних и оккультных свойств вещей, так что истинные Средства, применяемые к надлежащим Пациентам, производят странные и поразительные воздействия. Следовательно, маги есть глубокие и прилежные исследователи Природы; ученость позволяет им предвидеть события, которые простолюдинам кажутся чудесами».

«Магия есть искусство производить изменения в сознании посредством воли».

«Магия есть всеобъемлющее знание о природе».

«Магия есть Искусство и Наука произведения перемен в согласии с Волей».

«Однако, когда социолог приближается к изучению магии там, где она по-прежнему правит безраздельно, где даже сейчас ее можно обнаружить в полном развитии, то есть среди современных дикарей каменного века, то, к своему разочарованию, находит совершенно здравое, прозаическое и даже неуклюжее искусство, представляемое с чисто практическими целями, управляемое грубыми и неглубокими верованиями, выполняемое в упрощенной и монотонной манере. В определении магии, данном выше с целью отделить ее от религии, мы описывали ее как набор практических приемов, осуществляемых для достижения определенной цели. То же самое мы обнаруживаем, когда пытаемся отделить магию от знания и ремесел, с которыми она столь тесно слилась, что требуются значительные усилия для выделения характерных умственных состояний и ритуальной природы магических действий. Примитивная магия — каждый полевой антрополог знает ей цену — крайне рутинна и невыразительна, жестко ограничена в способах выражения, скудна убеждениями, лишена фундаментальных предпосылок. Запомнив один ритуал, выучив одно заклинание, затвердив принципы магических верований, вы узнаете не только все действия одного племени, но и, внеся незначительные изменения, сможете устроиться колдуном или знахарем в любой части света, чьи обитатели достаточно наивны и будут верить этому незамысловатому искусству».

«Магия — там, где она встречается в чистом виде, — предполагает, что одно природное событие с необходимостью неизменно следует за другим без вмешательства духовного или личного агента. Фундаментальное допущение магии тождественно, таким образом, воззрению современной науки в основе магии, как и науки, лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений. У мага нет сомнения в том, что одни и те же причины всегда будут порождать одни и те же следствия, что свершение нужного обряда, сопровождаемое определенными заклинаниями, неизбежно приведет к желаемому результату, если только колдовство не будет сведено на нет более сильными чарами другого колдуна. Маг не упрашивает высшую силу, не ищет благорасположения переменчивого и своевольного сверхъестественного существа, не унижается перед грозным божеством Но власть его, сколь бы великой он ее ни считал, никоим образом не является властью произвольной и безграничной. Он располагает ею лишь постольку, поскольку строго следует правилам своего искусства или природным законам, как он их понимает Пренебрегать этими правилами, преступать эти законы (пусть даже в самом малом) — значит навлекать на себя неудачу и даже подвергать крайней опасности свою жизнь. Если маг и претендует на верховную власть над природой, то это власть конституционная, ограниченная в своих полномочиях и осуществляемая в точном соответствии с древним обычаем.

Так что аналогия между магическим и научным является обоснованной. В обоих случаях допускается, что последовательность событий совершенно определенная, повторяемая и подчиняется действию неизменных законов, проявление которых можно точно вычислить и предвидеть. Из хода природных процессов изгоняются изменчивость, непостоянство и случайность. Как магия, так и наука открывают перед тем, кто знает причины вещей и может прикоснуться к тайным пружинам, приводящим в действие огромный и сложный механизм природы, перспективы, кажущиеся безграничными. Отсюда и тот мощный стимул, который они дали накоплению знаний».

«Мы должны рассматривать магическое поведение как ответ на ситуацию, открываемый разуму через эмоциональные проявления, но имеющий интеллектуальную сущность. Лишь символическая функция позволяет нам понять интеллектуальное состояние человека, чья вселенная никогда не бывает в достаточной мере заряжена смыслом, и где разум всегда имеет больше доступных смыслов, чем объектов, с которыми их можно сопоставить. Разрываясь между двумя системами сопоставления, значимой и значащей, человек просит магическое мышление предоставить ему новую систему координат, в которой можно совместить на первый взгляд противоположные элементы. Но мы знаем, что такая система строится лишь за счет развития знаний, требующего от нас отдавать предпочтение лишь одной из двух предыдущих систем и совершенствовать ее до того момента, когда она поглотит другую».