Андрей Васильченко - Тибетская экспедиция СС. Правда о тайном немецком проекте Страница 9

Следующая стадия развития этого мифа во многом связана с именем Иммануила Канта (1724–1804), который в своей работе «О различных расах людей» причислял тибетцев наряду с индийцами, сикхами и китайцами к «индостанской расе». Но в то же время он полагал, что Тибет станет «укрытием рода человеческого на время и после конечной величайшей революции на нашей Земле». В статье «Физическая география» он вновь повторял эту мысль, приводя на этот раз ее более развернуто. «Одним из самых важных знаний являются более точные сведения о Тибете в Азии. Благодаря этим сведениям мы могли бы получить ключ ко всей истории. Эта высокая страна, наверное, раньше, чем какая-нибудь другая, была заселена людьми, а потому она может быть постоянным вместилищем для всей культуры и науки. Можно с уверенностью говорить, что знания индийцев во многом связаны именно с Тибетом. В то же самое время вся наша культура (земледелие, цифры, шахматы и т. д.) уходит корнями в Индостан. Полагаю, что Авраам был уроженцем Индостана. Эта протоколыбель искусств и науки, а стало быть, и человечества, нуждается в более тщательном исследовании и изучении*. Как следует из этих отрывков, Кант видел в Тибете зародышевую клетку всего человечества. Впрочем, это полностью соответствовало мировоззрению Просвещения: взирать на историю человечества исключительно с естественно-научных воззрений. На какие источники опирался Кант, фактически неизвестно. Однако можно предположить, что он мог брать для вынесения подобных суждений документы иезуитов и миссионеров ордена капуцинов. Вместе с тем видно, что кенигсбергский философ дистанцировался от традиционного библейского трактования истории человечества. Почти все произведения Канта проникнуты необычайным свободомыслием. Он придерживался не общепринятых догм, а на основе климатических и географических данных пытался провозгласить Тибет колыбелью человечества. Впрочем, к сожалению, нельзя установить более детально, на какие описания Тибета действительно опирался данный философ. Так или иначе, но его выводы очень сильно повлияли на многих европейцев. Так, например, в «Лексиконе» Мейера (1853) «горная страна Тибет» называлась не иначе как прародиной всего человечества. Для участников экспедиции Эрнста Шефера, равно как и для их патрона и покровителя рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, не было никаких сомнений в том, что в силу природных условий Тибет был местом возникновения многих видов растений и животных, а может быть, и самого человека.

В 1904 году ламаистское феодальное государство Тибет стало пограничной областью английской колониальной империи, эдаким защитным форпостом британской короны. Под командованием полковника сэра Френсиса Янгхасбэнда британско-индийские войска разгромили тибетскую армию и подчинили эту страну империи. Но вместе с тем Тибет был закрыт для посещения иностранцев. Кроме этого, он сохранял в рамках Британской империи определенную автономию. Например, именно местные власти обладали правом выдавать или не выдавать въездные визы. Но о внешнеполитическом суверенитете, естественно, говорить не приходилось. На индийском субконтиненте Тибет играл для англичан слишком большую роль, чтобы ему можно было предоставить независимость. Он был буфером, прикрывавшим «жемчужину британской короны» от революционных волнений, которые происходили в Китае, а также в России. В итоге даже на переломе веков Тибет с его непостижимой государственной религией оставался абсолютно неизученной страной, которая была овеяна мифами и легендами. Так продолжалось до начала XX века, до того момента, когда нескольким экспедициям все-таки удалось получить въездные визы в эту таинственную страну.

Наибольшую известность в мире приобрели экспедиции шведского исследователя Свена Хедина (1865–1952), который между 1893 и 1935 годами разведал множество областей Центральной Азии. В частности, он открыл миру Трансгималаи или же обнаружил истоки Инда и Брахмапутры. Однако даже он не смог добиться разрешения посетить политический и духовный центр Тибета — город-монастырь Лхасу Каждый раз ему давался отказ.

Глава 1

Знакомство с Азией

В январе 1930 года молодой немецкий исследователь Эрнст Шефер с подачи своего научного руководителя Гуго Вайгольда познакомился с 21-летним американским студентом Бруком Доланом, изучавшим зоологию. Долан происходил из богатой семьи. В тот момент все его мысли и устремления были посвящены тому, чтобы найти и изучить «гигантскую панду» (большую панду), поисками которой он занимался уже несколько лет. Несмотря на состояние его родителей, почти все предыдущие экспедиции оплачивались из фондов Академии естественных наук Филадельфии. Гуго Вайгольд порекомендовал Додану молодого Эрнста Шефера как исключительно талантливого охотника. Так было положено начало многолетним отношениям и сотрудничеству двух ученых. В данном сюжете нельзя обойти стороной описание научной карьеры Шефера. Во многом это позволит понять, почему стал меняться характер экспедиций после прихода в Германии к власти национал-социалистов, как сугубо научные предприятия стали проектами нацистских властителей.

Эрнст Шефер родился в 1910 году в весьма зажиточной немецкой семье, которая долгое время проживала в Тюрингии. Его отец был главой гамбургского концерна «Феникс», который занимался выпуском резины. В 1929 году молодой Шефер экстерном получил диплом в Мангейме. После этого он почти сразу же перешел в университет Геттингена, чтобы изучать орнитологию, науку о птицах. Во время каникул он предпочитал не отдыхать от учебы, а работать на орнитологической станции, которая располагалась на островке Меммерт. Именно здесь честолюбивый юноша впервые услышал от Вайгольда о грандиозных планах Долана. Одновременно с этим происходит и другое знакомство. Эрнст Шефер налаживает связи с берлинским орнитологом Эрвином Штреземаном. Позже этот именитый ученый будет руководить диссертационными исследованиями Шефера.

Нельзя сказать, что между Шефером и Доланом существовала крепкая дружба. Ужасные манеры неотесанного богатея Долана всегда смущали Шефера и его семью. Американец за обедом мог выпить несколько бутылок вина, любил забрасывать ноги на стол, а иногда ложился спать на кровать, даже не сняв ботинки.

Идет время, и в марте 1930 года Эрнст Шефер вместе с Доланом отправляются в свою первую совместную экспедицию. Долгое время они провели в поезде, который вез их по Транссибирской магистрали. Молодые исследователи предпочли попасть в Азию через Россию. Визит в Москву произвел на молодого Шефера не самое приятное впечатление. «Я помню тот день, когда прибыл в Москву. Меня сразу же отшатнуло от этого города. Повсюду грязь и уродливые лица бедных людей, которые выглядят все одинаково. Нигде не слышно смеха. Везде только видны серьезные замершие русские лица. Роскошные высотные здания, кажется, пустуют».

На Дальнем Востоке участники экспедиции зафрахтовали японское суденышко, на котором направились в Шанхай, «город тридцати шести наций». Тут им предстояло столкнуться с целым рядом проблем. Дело в том, что правительство Гоминьдана фактически не контролировало большую часть Китая. Ситуация на западных границах страны была и вовсе неясной. Долану пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться от китайских властей разрешения выехать в центральные районы страны. Но нетерпеливый Шефер смог убедить американца в том, что надо было спешить. В итоге Шефер» окружении нескольких китайцев сам направился в путь. Он должен был вновь встретиться с Доланом уже в Сычуани. Немец планировал добраться до Чунцина, проделав путь в несколько сотен миль. Для этого он нашел судно, которое направлялось вверх по Янцзы. Во время плавания Шеферу открылся дикий мир Китая. Там, например, капитан суденышка охотно показал ему, где водятся речные дельфины. Путь Шефера лежал через Нанкин, Ухань, Ичан. Во время одной из остановок он стал свидетелем казни, когда мечом были публично обезглавлены семь преступников.

Путешествие по Янцзы были очень опасным, даже в условиях того, что побережье реки охраняли как могли. После того как судно миновало Ханькоу, Шеферу пришлось взять в руки винтовку. Это не было лишней предосторожностью, так как кораблик несколько раз обстреливали. Шефер, оставивший запись об этом инциденте в своих дневниках, полагал, что это сделали «бандиты-коммунисты». После утомительного плавания Шефер достиг Чунцина. Здесь он некоторое время жил всемье, глава которой работал на ИГ-Фарбен и хорошо знал Шефера-старшего. Несколько недель спустя в город прибыла и остальная часть экспедиции. Несколько дней Долану пришлось потратить на подготовку каравана. Отбытие опять затягивалось.

В планах Шефера и Долана было посещение Восточного Тибета. В то время было очень сложно установить, где проходила граница между Тибетом и Китаем. Если американца интересовали прежде всего приключения, то Шефер хотел изучить яков, на тот момент очень загадочных для европейца животных. Дальнейшее продвижение на восток явило им страшную картину. Повсюду царила нищета. Шефер описывал случай: «В одной деревне Долан пытается очистить от экскрементов, которыми завалена вся улица, подошву сапос Он отбрасывает их на груду соломы, лежащую на краю улицы. Вдруг солома начинает шевелиться. Из-под нее на нас смотрит прокаженный, нищий». Но в Ченду, куда экспедиция попала после десяти дней утомительного пути, ее участники встречают европейцев. Там они находят хоть какие-то признаки западной цивилизации.