Систематическое богословие - Луи Беркхоф Страница 10

Некоторые из ранних отцов церкви в своем учении о Боге явно находились под влиянием греческой философии и, по словам Зиберга, ни на шаг не продвинулись «далее абстрактного представления о божественном бытии как о чистом существовании, не имеющем никаких свойств». Некоторое время многие богословы были склонны подчеркивать трансцендентность Бога, полагая, что познать и описать божественную сущность невозможно. Во времена споров о Троице подчеркивалось различие между единой сущностью и тремя личностями Бога, но при этом считалось, что божественная сущность находится за пределами человеческого понимания. Правда, Григорий Назианзин осмеливался утверждать: «Как мне кажется, выражения «го он» и «го тхеос» лучше других подходят в качестве имен божественной сущности, причем «го он» предпочтительнее». (Греч. «го он» и «го тхеос» — ‘существующий’ и ‘Бог’.) Он рассматривает это выражение как описание абсолютного бытия. Представление Августина о сущности Бога было во многом схоже с представлением Григория. В Средние века также существовала тенденция либо вовсе отрицать, что человек имеет какое-либо знание сущности Бога, либо накладывать серьезные ограничения на подобное знание. Нередко какое-то одно качество выделяли как наилучшее описание сущности Бога. Так, Фома Аквинский говорил о Божьей безначальности или само-существовании, а Дунс Скот — о бесконечности. Было также принято называть Бога actus purus, чтобы подчеркнуть Его простоту (лат. actus purus — ‘чистое действие’). Реформаторы и их последователи также считали, что сущность Бога непостижима, но они не исключали возможность ее познания в какой-то мере, хотя Лютер и высказывался на эту тему довольно резко. Они подчеркивали единство, простоту и духовность Бога. Характерны в этой связи слова из Бельгийского вероисповедания: «Мы все от всего сердца верим и исповедуем устами, что существует только одно простое и духовное Существо, которое мы называем Богом»12. Позже философы и богословы определяли сущность Бога как абстрактное существование, как вселенскую субстанцию, как чистую мысль, как чистую причинность, как любовь, как личность, как величественную святость, как запредельность.

Б. Возможность познания бытия Бога

Из вышесказанного уже становится ясно, что лучшие умы церкви с самого начала ее истории задавались вопросом о познании сущностного бытия Бога. Ранняя церковь пришла к единому мнению, которое главенствовало и в Средние века, и во времена Реформации, что Бог в Своей глубинной сущности непостижим. Причем некоторые богословы утверждали это настолько категорично, что не допускали никакого познания Бога. В то же время эти же богословы в некоторых своих текстах показывали, что обладают значительным знанием о бытии Бога. Кажущееся противоречие возникает тогда, когда мы не определяем точно, на какой вопрос отвечаем, а также когда не проводим различия между «познанием» и «постижением». Схоластики говорили о трех ключевых вопросах, к которым можно свести любые размышления о бытии Бога: An sit Deus?, Quid sit Deus? и Qualis sit Deus? (лат. «Есть ли Бог?», «Что такое Бог?», «Каков Бог?»). Первый вопрос касается существования Бога, второй — Его природы или сущности, а третий — Его качеств. В данном разделе наше внимание привлекает второй вопрос: что такое Бог? Какова Его внутренняя природа? Что делает Его Тем, Кто Он есть? Чтобы полностью ответить на этот вопрос, мы должны быть способны постичь Бога и дать исчерпывающее определение Его божественного бытия, что совершенно невозможно. Конечное не способно постичь Бесконечное. Риторические вопросы Софара: «Можешь ли ты исследованием найти Бога? Можешь ли совершенно постигнуть Вседержителя?» (Иов. 11:7) равносильны категорическому отрицанию познаваемости Бога. Если рассматривать второй вопрос в отрыве от третьего, отрицательный ответ на него становится неизбежным. Если бы Бог не дал откровения о себе через Свои качества, мы действительно никак не смогли бы познать бытие Бога. Но в той мере, в какой Бог являет себя через качества, мы познаем Его божественное бытие, несмотря на то, что наше знание ограничено нашей человечностью.

Лютер очень резко говорит о нашей неспособности познать бытие или сущность Бога. С одной стороны, он проводит различие между Deus absconditus (лат. ‘скрытый Бог’) и Deus revelatus (лат. ‘явленный Бог’); с другой стороны, он утверждает, что даже зная Бога как Deus revelatus, мы знаем Его только в Его скрытости. Лютер имеет в виду, что даже в Своем откровении Бог не явил Себя полностью таким, какой Он есть в сущности, что сущность Бога остается покрытой непроницаемой тьмой. Мы знаем Бога постольку, поскольку Он вступает с нами в отношения. Кальвин также говорит, что божественная сущность непостижима. Он утверждает, что глубины Божьего бытия не поддаются осмыслению. Говоря о познании Божьего quid и qualis (лат. «что есть Бог?» и «каков Бог?»), он говорит, что о первом дискуссия бесполезна, в то время как второе представляет для нас практический интерес. Он пишет: «Они всего лишь спекулируют, равнодушно заигрывая с вопросом «что есть Бог?» (quid sit Deus), в то время как нам прежде всего следует знать, каков Он как личность (qualis sit) и что соответствует Его природе»13. Он полагает, что Бога невозможно познать в совершенстве, но в то же время не отрицает, что мы можем в определенной мере познать Его бытие и природу. Такое знание невозможно приобрести a priori, но лишь a posteriori, через качества, которые он называет истинным обозначением природы Бога. Эти характеристики сообщают нам по меньшей мере некоторые знания о том, что такое Бог, но прежде всего о том, кто Он по отношению к нам.

Говоря о нашем знании Божьего бытия, мы должны остерегаться крайностей. С одной стороны, мы категорически должны отвергнуть позицию (хотя она и не получила широкого распространения в философии) Николая Кузанского, который полагал, что даже глубины Божьего бытия вполне постижимы и познаваемы. С другой стороны, нельзя принять и агностицизм Гамильтона и Манселя, настаивающих, что мы ни в коем случае не можем познать бытие Бога. На самом деле, мы не можем постичь Бога и не способны исчерпывающе познать Его. В то же время мы, несомненно, можем иметь частичное, ограниченное знание Его божественного бытия. Совершенно очевидно, что такое познание Бога возможно лишь потому, что Он сам установил определенные отношения со Своим нравственно ответственным творением и явил Себя ему, и что даже такое знание человечески обусловлено. Тем не менее это настоящее и истинное, хотя и ограниченное, знание природы Бога, знание Бога как Он есть. Есть разница между исчерпывающим и частичным знанием Бога как Он есть. Мало сказать, что человек знает лишь отношения, в которые Бог вступает со Своим творением. Эти отношения были бы также непостижимы, если бы мы не имели подлинного знания о Боге и человеке. Сказать, что мы можем знать лишь отношения и совершенно не способны познать бытие Бога, равнозначно тому, как если бы мы сказали, что не можем познать Его вовсе, а значит, не можем иметь Его объектом нашей веры. Доктор Орр говорит: «Мы не можем познать Бога во всех глубинах Его бытия в Самом Себе. В то же время мы можем познать Его в той мере, в какой Он являет Себя в Своих отношениях с нами. Поэтому вопрос заключается не в том, возможно ли знание Бога во всей непостижимости Его бытия, а в том, можем ли мы познать Бога в Его отношениях с миром и нами. Бог вступил в отношения с нами в Своем откровении. Это откровение достигло совершенства в Иисусе Христе, и мы, христиане, смиренно полагаем, что через