Фантомики - Евгений Бугров Страница 12

не верю я ни в черта, ни в Бога, но и знать не могу, поэтому буду кадить всем богам понемногу, а когда умру, глядишь, кому-нибудь да угожу. А если там, на небе, вообще никого нет, то и здесь немного теряю, ибо грешить я не грешу, а помолиться лишний раз или в церковь сходить нетрудно. Так он и жил, то на мечеть молится, то в синагоге побывает, заодно костел посетит, а то даже к гадателям забредет. И была у того человека жена, писаная красавица, которую он очень любил, но вот беда, никак не могла забеременеть. И вот однажды ему снится такой сон: будто зашел он в свой дом, ходит по комнатам, ищет, зовет свою жену, а ее нигде нет, и вдруг находит ее в объятиях многих любовников, будто всех она любит и ласкает, а его видеть не желает. Кричал он во сне, что вот он, ее муж любящий, стоит и зовет, но она не слышала. И такой сон явственный, что проснулся в величайшем расстройстве и решил, что жена его должна родить, а то в неге да безделье и в самом деле изменять начнет. Верный своим принципам, он помолился всем богам, заплатил много денег разным лекарям и колдунам, и вот случилось: жена понесла. Он еще больше утвердился в своем правиле, принес богам положенные жертвы, и стал ожидать рождения сына. И опять снится сон, опять явственный. Будто жена родила, он заходит в дом, а там шум-гам, комнаты полны, бегают дети, причем все разные? Белые, желтые, черные, стриженные и кучерявые, одетые и голенькие. Тут якобы к нему выходит жена и говорит:

— Чему ты удивляешься? Это наши дети.

Он рассердился на нее, закричал, затопал ногами, и опять проснулся в величайшем смятении. Снова молился всем богам, но жена его родить не смогла, выкинула, после чего мужа совсем разлюбила, и он дал ей развод при полном обеспечении. Однажды узнал, что стала блудницей, умолял вернуться, не захотела. Потом началась война, страну разграбили, его среди прочих увели в плен, продали в рабство. Перед смертью он понял, о чем были сны, только поздно.

Изгнание из рая.

Вызвал Господь Адама к Себе, и тот предстал, заранее потупив голову.

— Да. Папа, слушаю.

— Весь день из кустов не вылезали, разврат устроили. И не стыдно? На глазах Господа.

— Пап, не сердись! Мы жениться думаем.

— Вот порадовал. И на что жить будете?

— Тут всего полно, рай все-таки.

— Какой умный ребенок, умнее всех. Говорил вам: не ешьте с дерева? Смертью да умрете.

— Пап? Сам сказал: плодитесь и размножайтесь. Что тут еще делать!

— Отца слушать. А ты Еву слушаешь! Поубиваете друг друга.

— Пап. Как поубиваем?

— От ревности, сынок. Жена тебе изменит.

— С кем? Тут нет никого. Она меня любит!

— Тот же змей соблазнит, потом титаны прилетят. Рай, говоришь? Не для того ли щука в озере, чтобы карась не дремал? Счастья на земле нет, и быть не может! Даже не надейся. Собирайся.

— Куда, пап?

— В школу пойдешь, учиться пора. Будешь добывать хлеб в поте лица своего, и жену забери. Мне нужен сын, а не бездельник. Водку начнешь пить, на машинах гонять, людей давить! Заранее знаю.

— Пап! — взмолился Адам. — Это не справедливо. За что?

— Разве для того мир сотворил, чтобы змей вами помыкал!

— Пап.

— Раз обещал, так и быть, плодитесь. Жить тебе лет девятьсот! Книгу начни писать, вечерами делать нечего. Моисей продолжит. Все понял?

— Понял, — Адам понурил голову и вышел.

Господь усмехнулся себе в бороду, и вызвал архангелов, чтобы стражу выставить.

Волки и овцы.

В некоем царстве, овечьем государстве, к власти пришли волки в овечьих шкурах. Государь волк, министры волки, и все чиновники тоже волки. Хоть и притворялись они овцами, однако — установили в овечьем государстве волчьи порядки, поскольку интерес у таких правителей один: губить народ, пока не переведется, но лучше не всех сразу, поскольку вперед не наешься. Вот и сидят волки во главе государства и рассказывают, какие они добрые пастухи и умные правители. Однако, как зубы ни заговаривай, результат налицо: где раньше было пастбище, там ныне погост и кладбище. Где поили водой родниковой, там стоит грязь и болотина, а где раньше — стригли раз в году по сезону, там теперь со шкурой снимают. Да и в самой овчарне постоянный голод, мор и болезни. И дивились овцы. Как же так, такие добрые у нас правители, а живем все хуже и хуже, наверно, сами виноваты, мало шерсти даем. А волки только зубы скалят, что им шерсть. Им лишний день-другой у власти продержаться, вот и говорят глупым овцам: потерпите, мы все устроим, заживете скоро припеваючи. А сами нет-нет, и резню учинят, побоище кровавое, еще оправдываются, что это козлы спровоцировали, не дают жизнь наладить. Но вот настал день, когда обманывать стало невозможно. Да и зачем притворяться? Подумали волки, и сбросили овечьи шкуры. Овцы ужаснулись, но было поздно.

Сокровище.

Жил на свете человек, которому во всем не везло. За что ни возьмется, ничто не получится! Куда только ни пойдет, везде споткнется. Что же это мне за наказание такое, огорчался он. Наверно, я сильно провинился, но не знаю в чем, и догадаться не могу. Или родители что не так сделали или предки далекие нагрешили. Потому что не бывает так, чтобы ни в чем не везло. Вот, сколько вокруг знакомых, находят свое счастье, а он как проклятый. Несчастный я человек! Чем так жить, сказал он себе, лучше пойти и пропасть. Сказал так, и пошел неведомо куда. И вот что странно! Ноги перестали запинаться, он даже выпрямился, а раньше словно камень на плечах носил, и глаза, будто знали куда, выбирали единственно верное направление. Он шел не быстро, но сосредоточенно, предчувствуя удачу, и даже думать забыл, что собирался пропасть. И в самом глухом лесу, где сроду никогда не бывал, и вообще никто не ходил, вдруг наткнулся на Сокровище, которое в огне не горит и в воде не ржавеет. Возрадовался и понял, что раньше ходил не там и не туда, потому и спотыкался, и валилось все из рук. Получается, он самый везучий из людей, поскольку никто, кого знал, счастья такого не удостоились. И пусть себе люди думают, что неудачник: с тех пор жил для Сокровища и ради него. Скажете, что за Сокровище? Царство Небесное! С ним ничто не сравнится.

Скука.