Разочарование в Боге - Филипп Янси Страница 14

И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, брошенную на попрание в кровях твоих, и сказал тебе: «Живи!». Умножил тебя как полевые растения; ты выросла и стала большая, и достигла превосходной красоты: поднялись груди, и волоса у тебя выросли; но ты была нага и непокрыта.

И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это было время твое, время любви; и простер Я воскрылия риз Моих на тебя, и покрыл наготу твою; и поклялся тебе и вступил в союз с тобою, говорит Господь Бог, — и ты стала Моею.

Омыл Я тебя водою и смыл с тебя кровь твою и помазал тебя елеем. И надел на тебя узорчатое платье, и обул тебя в сафьянные сандалии, и опоясал тебя виссоном, и покрыл тебя шелковым покрывалом. И нарядил тебя в наряды, и положил на руки твои запястья и на шею твою ожерелье. И дал Я тебе кольцо на твой нос и серьги к ушам твоим и на голову твою прекрасный венец».

Но всеведущий Бог предвидит трагическую участь Израиля: «Я знал мысли их, которые они имеют ныне, прежде нежели Я ввел их в добрую землю, о которой Я клялся отцам их», — говорит Он. Когда Его народ собирался на берегу Иордана, готовый к великим переменам, Бог позволил нам на мгновение увидеть, что значит быть Богом. Он не разделяет радостного ожидания, царящего в лагере. Бог делится Своей тревогой с Моисеем в скинии. Более всего Бог желает, чтобы Его завет с народом не был нарушен. «О, если б сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дня, дабы хорошо было им и сынам их вовек». Но постоянные бунты в пустыне уже показали, к чему идет дело.

Бог предсказывает: наступит день страшного отпадения народа. «И сокрою лице Мое от него в тот день». Бог говорит печально и безнадежно, словно отец наркомана, бессильный спасти свое дитя от самоуничтожения, словно муж алкоголички, слышащий ее бормотание — дескать, завтра, послезавтра исправлюсь — и вспоминающий, сколько раз уже его жена нарушала данный зарок.

Бог дает Моисею удивительное поручение: написать песню, чтобы все израильтяне выучили ее наизусть как историческое свидетельство. Эта песня передает точку зрения самого Бога. Это жалоба влюбленного, обиженного и уязвленного настолько, что Он готов оставить свою любовь. Так в час рождения нации, когда израильтяне радостно готовились перейти Иордан, зазвучал национальный гимн — самый необычный гимн, какой только доводилось петь людям. В нем не было ни слова надежды, только печаль и обреченность.

Израильтяне вспоминали в этой песне благословенные времена, когда Бог подобрал их в страшной пустыне и берег, словно зеницу ока. Они пели о грядущей измене — о времени, когда они позабудут Бога, давшего им жизнь. Они пели о проклятии, которое поразит их, о губительном голоде, смертоносной чуме, о стрелах, окрашенных кровью. Эта горестная музыка еще звучала в их ушах, когда израильтяне входили в Землю обетованную.

Я повернул назад, точно гончая, вынюхивающая след, — теперь я уже искал нужные мне намеки в рассказе о странствии по пустыне. Скиния, сияющая присутствием Бога, чудесная пища, ниспосланная с неба, несчастные странники, сорок лет потратившие в песках пустыни, — где–то между ослепительным обещанием и бессмысленным сорокалетним блужданием наступило разочарование в Боге. Что же произошло?

Как часто я мечтал, чтобы Бог явил Себя открыто и явно, чтобы Он «сделал что–нибудь». Однако перечитывая печальную историю падения Израиля, я убедился, что и у прямого вмешательстве Бога есть оборотная сторона. Прежде всего израильтянам стало недоставать личной свободы. Они жили чересчур близко к святому Господу и все мелочи их жизни — половые сношения и менструация, дневной рацион питания и ткани, из которых шились их одежды, — все подлежало строжайшей регламентации. Нелегко быть народом избранным. Богу непереносимо находиться среди грешников, но также и израильтянам нестерпимо было жить рядом со святым Господом.

Больше всего израильтян раздражали пустяки. То и дело они жаловались на пищу. Сорок лет им приходилось изо дня в день есть одно и то же: по утрам они собирали выпадавшую, будто росу, манну («манна» буквально переводится «что это такое?»). Казалось бы, однообразие в еде — невелика цена за избавление от рабства, но народ ворчит: «Какой рыбой питались мы в Египте, причем бесплатно! Были огурцы, дыни, лук и чеснок, а теперь даже есть не хочется — все манна да манна!»

Но помимо этих внешних проблем возникла еще одна, духовная: как ни парадоксально, когда Бог вплотную подходил к Своему народу, люди отдалялись от Него. Моисей тщательно разработал ритуал, обязательный для каждого, кто попытался приблизиться к Богу. Не допускалось ни малейших отклонений от инструкции. Израильтяне получили явное свидетельство присутствия Бога в Святая Святых, но никто не смел туда войти. Чтобы представить себе, как складывались «личные отношения» израильтян с Богом, достаточно прислушаться к их воплю: «Вот, мы умираем, погибаем все, все погибаем! всякий, приближающийся к скинии Господней умирает…» «Да не услышу впредь гласа Господа Бога моего и огня сего великого да не увижу больше, дабы мне не умереть».

Однажды великий физик Исаак Ньютон поставил эксперимент: он долго и пристально смотрел на отражение солнца в зеркале. В результате он получил ожог сетчатки и на некоторое время ослеп. Даже после того как он провел три дня в помещении с задернутыми шторами, яркое пятно все еще продолжало гореть перед его глазами. «Я всячески пытался отвлечь свое воображение от солнца, — пишет он, — но стоило мне подумать о нем, как я тут же видел перед собой его образ, хоть и находился в темноте». Если бы Ньютон отвел взгляд от солнце минутой позже, он мог вовсе лишиться зрения. Рецепторы человеческого глаза не способны выдержать прямой солнечный свет.

Опыт Ньютона можно трактовать как притчу. И такой же урок извлекли израильтяне из долгого странствия по пустыне. Они пытались сосуществовать с Создателем Вселенной, жившим посреди их лагеря, но в итоге из многих тысяч радостно покинувших Египет рабов лишь