Дневник Благодати - Филипп Янси Страница 14

Церковь — это место, где я могу без стыда сказать: «Мне не нужно грешить. Мне нужен другой грешник».

Из книги «Много шума из-за церкви»

28 января

Забота о «никто»

В комнату, где мы договорились встретиться, вошел худощавый слегка седеющий мужчина. Извинившись за пятна крови на лабораторном халате, он объяснил, что только что производил вскрытие броненосца — единственного из известных живых существ, кроме человека, которое может быть носителем бактерий проказы. Этот мужчина старомодно одевался, жил в арендованном бунгало на территории больницы в Луизиане и ездил на видавшей виды машине. В своем сердце Пол Бренд оставался миссионером, которого не впечатляют и не привлекают ни относительное процветание, ни слава.

Тот первый визит длился неделю. Я сидел рядом с Брендом, когда он осматривал покрытые язвами конечности пациентов, и сопровождал его в лабораторию. По вечерам же мы общались с ним и его женой Маргарет (известным офтальмологом) в их деревянном домике за тарелкой риса с карри. После ужина Пол поудобнее устраивался в своем кресле, я включал диктофон, и мы начинали говорить о чем угодно от лепрологии и теологии до проблемы голода в мире и сохранения плодородия почв.

Какой бы я ни поднимал вопрос, оказывалось, что Пол уже размышлял на эту тему. Он цитировал Шекспира и обсуждал происхождение слов из греческого, иврита и латыни. Во время перерывов Пол мог рассказывать, например, как определить спелый инжир (надо понаблюдать, на какие плоды чаще садятся бабочки; перепробовав несколько, они обязательно перепорхнут на более спелые); или что африканские птицы-ткачи строят свои сложные гнезда с помощью только одной ноги и клюва.

Особо хотел бы выделить те наши беседы, в которых он вспоминал о некоторых пациентах в Индии — их называли «никто», — которым Пол оказывал надлежащий медицинский уход. Начав свои пионерские исследования, он стал единственным хирургом-ортопедом в мире, где живут 15 миллионов жертв проказы. Вместе с Маргарет Пол сделал некоторым из своих пациентов десятки операций. С помощью новаторского метода пересадки сухожилий он восстанавливал подвижность негнущихся рук, реконструировал ступни, предотвращал слепоту, трансплантировал брови, формировал новые носы…

Пол рассказывал мне истории о семьях своих пациентов; об отвержении, которое они претерпевали, когда проявлялась болезнь; о лечении методом проб и ошибок, когда врач и больной помогали друг другу. Почти всегда, вспоминая страдания этих людей, Пол вытирал слезы, которые то и дело наворачивались ему на глаза. Для него эти люди, наверное, самые отверженные на земле, были не «никто», а теми, кто сотворен по образу Божьему, и он посвятил свою жизнь тому, чтобы своим трудом почитать этот образ.

Из книги «По образу Его»

29 января

Истинное смирение

Мы с доктором Брендом были странным тандемом. Он — седовласый хирург с истинно британской сдержанностью, и я — молодой, энергичный журналист слегка за двадцать, с пышной прической а-ля Арт Гарфанкел. Я брал интервью у многих: актеров и музыкантов, политиков и успешных бизнесменов, олимпийских чемпионов и лауреатов Нобелевской и Пулитцеровской премий…

И все же, в докторе Бренде было нечто такое, что привлекало меня больше, чем в случае с любым другим интервьюируемым. Мой отец умер вскоре после моего первого дня рождения, а доктор Бренд во многом соответствовал моим представлениям об отце. Я познакомился с ним уже взрослым, и потому мне не пришлось проходить через подростковый бунт и агонию формирования личности. С первого же дня нашего знакомства я благоговейно внимал всему, что видел и слышал.

Чуть ли не впервые я повстречался с истинным смирением. В качестве образца смирения апостол Павел указал на Иисуса: «В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божьим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам». Встретив доктора Брэнда, я понял, что неверно истолковывал смирение как негативное представление о самом себе. Пол Бренд явно знал свои дарования. Он достиг пика в своей карьере ученого и посетил немало банкетов в честь его награждения за очередные заслуги. И все же, Пол относился к своим дарованиям именно как к дарам любящего Творца, используя их в Христовом служении.

Когда я впервые встретился с ним, доктор Бренд все еще привыкал к жизни в Соединенных Штатах. Бытовая роскошь нервировала его. Он тосковал по простой жизни поближе к земле. Пол был знаком с президентами, королями и знаменитостями, однако упоминал о них редко. Он открыто говорил о своих неудачах и всегда пытался переложить заслуги в своих успехах на помощников. Однако, что впечатляло меня больше всего, — этот мудрейший и образованнейший человек из всех, кого я когда-либо встречал, посвятил большую часть своей жизни одним из наиболее презираемых людей на планете: представителям индийской касты неприкасаемых, страдающим проказой.

Из книги «По образу Его»

30 января

Руки, не умеющие бездействовать

В июне 2003 года мне позвонили и сообщили, что доктор Бренд упал, когда нес коробку с книгами в кабинет на втором этаже его дома, ударился головой о перила лестницы и теперь лежит в коме в больнице Сиэтла. Нам с женой через несколько дней предстояло лететь в Новую Зеландию, и после нескольких настойчивых звонков в авиакомпанию «United Airlines» мы смогли изменить маршрут перелета, чтобы он проходил через Сиэтл.

В письме, которое я прочитал уже в самолете, дочь доктора Бренда, Полина, вспомнила эпизод из книги «Лев, Колдунья и Платяной шкаф»: «Когда девочки нашли обритое и связанное тело Аслана, они увидели, что, хотя этим и пытались лишить льва его достоинства, но в результате лишь подчеркнули его. Это так напоминает мне моего бедного папу. Он лежит с наполовину обритой головой, уродливыми швами от операции и множеством трубок, прикрепленных к его лицу, шее и груди. А посреди всего этого — его благородное пожилое лицо…».

Оказавшись у его кровати, я вдруг ощутил, что эмоции переполняют меня, и я не в состоянии говорить. Почти тридцать лет этот человек гигантом возвышался в моей жизни. Именно к нему я обращался в поисках совета, мудрости, вдохновения и веры. Теперь же от него осталась одна лишь оболочка: физическое тело, о состоянии которого я уже упомянул выше. Наклонившись, я поцеловал его по-младенчески гладкую, обритую