Жуть - Сергей Викторович Обжогин Страница 15

руки свою кружку, то вспомнил, что мне снилась мама. Эту кружку она мне подарила ещё давным-давно на 23 февраля, кажется. Мамы уже шесть лет нет в живых. Я не могу сказать, что у неё была долгая и счастливая жизнь. Скорее наоборот, но это отдельная история. Вроде бы мама о чём-то меня просила, а о чём не помню. Во сне она выглядела моложе и румянее, даже улыбалась. Значит, у неё «там» всё хорошо. Для интереса заглянул в сонник, он у нас в туалете на полочке лежит. Оказалось, если мама пришла во сне, то это хороший знак, беспокоится не о чем. Да я, если честно, не верю в эту ерунду.

Не стану описывать наше жилище и как мы провели день. Ведь вам это не интересно. Перейду сразу к главному.

Сегодня проснулся чуть раньше обычного. Видимо подсознание ещё не успело спрятаться за бледную штору материального мира, поэтому сон я запомнил отчётливо. Вернее будет сказать, я успел ухватиться за кончик сновидения и смог его вытянуть из бездны подсознания. Ещё не открыв глаза, я ясно услышал голос мамы, будто она была в комнате: «Серёжка, смотри, что ветер-то наделал, я же тебе вчера ещё говорила, чтобы приехал». Перед глазами тут же всплыла картина из мира снов. Я и мама стоим рядом с её могилкой. Старую берёзу повалило ветром, ствол погнул оградку, памятник, слава богу, был не задет.

Вроде бы снилось так много, а написал всего три строчки. За завтраком сказал жене, что надо бы навестить маму. Рассказал ей свой сон. Она была «за». Действительно, долго не были на кладбище. Оно у нас скромненькое тихое, километрах в пяти от города, спряталось в лесочке.

Собрались, поехали.

Нашему удивлению не было предела, когда мы ещё издалека увидели поваленную берёзу. Дети-то ещё у нас маленькие, мало, что понимают. От взрыва эмоции все мысли и чувства перемешались. Жена была напугана, поглядывала, то на меня, то на дерево. Думала, я её разыгрываю, а у меня и у самого-то дар речи пропал. Во всё верить стал.

Пришлось домой возвращаться, пилу-то с топором не взяли.

Роковая татушка.

Долгое время они никому не говорили о своём несчастье, держали в секрете, думали, что всё обойдётся. Надеялись до последнего.

Пишу про своего двоюродного брата Андрея и его супругу Наталью. Жизнь обошлась с ними жестоко.

Лёгкое предчувствие беды у меня появилось ещё два года назад, когда Андрюха в Новогоднюю ночь наотрез отказался выпивать. Небывалое дело! Они вдвоём весь праздник просидели тихо и скромно, загадочно переглядывались между собой. Это было на них не похоже. Тогда мне показалось, что у них появилась какая-то семейная тайна. Допытываться я не стал, теперь жалею об этом. Если бы они сказали раньше, то я бы старался почаще навещать их дом. Так всегда бывает, взрослея, мы замыкаемся в своём семейном мирке и только изредка, ради приличия, обзваниваем своих близких и друзей. Да и то, особо поговорить не о чем.

Мы обо всём узнали, когда отсчёт жизни Андрея пошёл на дни. Я всегда считал гепатит Б чем-то вроде простуды, думал, он не страшнее гриппа. Как я ошибался! Не зря его называют «тихий убийца». Коварство в том, что этот вирус может долгое время жить в нас и никак не проявлять себя. «Ничего не болит, нигде не колет, да и, слава богу!» Человек живёт, ничего не подозревает, радуется жизни, а гепатит уже вовсю «грызёт» его печень.

Из рассказа Наташки я понял, что два года назад Андрея послали с работы сдавать анализы для прохождения медицинского осмотра. Самих-то ведь нас не затащишь в больницу. Тогда-то и узнали о проклятой заразе. Говорить никому не стали, чтобы люди не смотрели, как на прокажённых и не шарахались от них. Да, есть у нас такое… Дальше бесконечные осмотры, обследования, анализы и капельницы. Выяснилось, гепатит у него уже больше шестнадцати лет. За это время развился сильный цирроз печени. Последствия уже необратимы, поздно спохватились. Может, в Израиле или Германии и был бы шанс на спасение, но, увы, для простого работяги в России с таким заболеванием только одна дорога…

Сам Андрюха грешил на наколку, которую ему в армии сделали, как раз по времени совпадало. Набил себе на груди группу крови и резус фактор. Помню, я спросил его после дембеля: «Зачем тебе она?», а он ответил: «Вдруг, пригодится, может, когда-нибудь мне жизнь спасёт!» Явно кольщик был не мастером-профессионалом.

Андрей находился ещё дома. С первого взгляда было и не сказать, что он чем-то болен, так, только бледнота на лице. Мы застали его на балконе. Брат стоял и делал глубокие вдохи, казалось, он не может наглядеться на небо. Потом пили чай. Натаха напекла своих легендарных пирогов с черникой. За столом Андрюха улыбался и шутил, но речь и движения у него были слегка заторможенные.

Второй раз я приехал один, без жены. Прошло всего пять дней. Андрей уже не вставал с кровати. Наталья кормила его с ложечки. Он никого не узнавал, речь его напоминала мычание. Душераздирающее зрелище.

Прошло три дня, позвонила Наташка, сказала, что Андрюху на «скорой» увезли в районную больницу помирать. Я понимал, как ей сейчас тяжело, ближе нас у них никого нет. На работе взял несколько дней отпуска за свой счёт. Врачи не запретили находиться рядом с больным, наоборот, надо было следить, чтобы он присоски от руками не свёз. С Натальей дежурили по двенадцать часов.

Два дня Андрюха в себя не приходил, казалось, он просто спит. Последнюю ночь с ним провёл я. Сменил Наталью в восемь вечера. В её глазах я уже не увидел надежды. Палата маленькая, всего четыре кровати, кроме нас никого. Совесть мне не позволила играть в телефон. Я сидел на убогонькой табуретке и смотрел то на лицо брата, то на капельницу. Свет в палате пока не выключал. Сначала он лежал без движения, только грудь слегка приподнималась. Из-под одеяла выглядывала роковая наколка. Правая его рука медленно-медленно потянулась к стене. Ладонь соприкоснулась с холодной штукатуркой и стала шарить по стене. Я удивился, когда Андрюха отчётливо произнёс: «Это же не дом! Где я?» Он приподнялся, открыл глаза, на секунду я подумал, что брат сейчас встанет, и мы пойдём домой, как ни в чём не бывало, а кошмар забудется. Андрей стал вертеть туловищем, руки его ощупывали воздух перед собой. Так люди делают в полной темноте. Я понял – Андрюха совсем