Девочка, которая живёт - Татьяна Старкова Страница 20

кровать. «Чувствую», – сказала она самой себе, потом неожиданно чихнула. «Вот приснится, так приснится…!» – проговорила она вслух. Немного помедлив, девочка озарилась улыбкой и воскликнула: «И правда! А чего я теряю?!!! Ну разбил он мне сердце, ну и что? На планете, вон, семь миллиардов жителей, три с половиной миллиарда мужчины, а три с половиной – женщины. Неужели я не найду себе кого-нибудь? Выбор то велик!!». Она жизнерадостно разулыбалась во все зубы, уже предчувствуя и даже начиная вкушать новую и такую интересную следующую историю своей жизни.

P.S. Если б вы знали, какое огромное количество белых и свёрнутых хлопковых рулонов лежит в хранилище на складе… Интересно, можно вот прийти за своим свёрнутым и развернуть его?? Ну и что, что когда-то сдался/сдалась, ну и что!! Вдруг вот взял и передумал. Ну захотел вот снова жить человек! Что ж теперь? Не давать второй шанс?) Просто любопытно)

29.

С двадцать девятой зажила:

29. Признать наличие чужого опыта (опыта других) и спокойно следовать своим Путём

Жила-была девочка Дульсинея. Она была очень одинока. И вот приснился ей сон.

У неё много разных друзей. Больше того, все её новые друзья обладают чрезвычайными, по нынешним временам, суперспособностями. Каждый умеет делать что-то своё, совершенно невероятное и невообразимое, не укладывающееся в рамки обычного человеческого ума.

И были у неё очень интересные подружки. Одна искусно умела летать на метле и управлялась с нею как супермегагонщик из мультфильмов, другая, гудела как закипающий чайник пыхтела, как тот же чайник, и издавала булькающие и другие будоражущие воображение звуки, умела заваривать вкусные и особенные настои, которые лечили и Душу и Тело и Дух в один миг. Третья просто много болтала и в лад и не в лад и мнила себя особенной.

Другие ребята из их компании занимались кто чем. Кто-то легко мог перемещаться из одной точки пространства в другую, и, хоть он и мог делать только это, все его уважали и ценили. Другой сражался как Бог, не больше не меньше. У него был свой отдельный огромного немыслимого размера шкаф с разнообразными костюмами, предназначенными для сокрушительных боёв с сущностями всех родов, мастей и масштабов. Третий – истерил как девчонка, но управлялся с огнём, водой и другими стихиями.

Они так весело вместе игрались, что доигрались. Каждый хотел выделиться и опередить другого, утереть ему нос, хвост и гриву, при этом искусно делая вид, что хочет помочь, поддержать, и, при этом, не уронить лицо, уже ставшее маской. Дуся, как и все, также поддалась искушениям и соблазнам, то выставляла напоказ одну часть своей многогранной личности, то выпячивала другую. Так, она хвасталась, виляя хвосто-попой, своими умениями: то соревновалась в полётах на метле со своей подружкой и всегда выигрывала, чем ужасно цепляла оную, то принаряжалась погуще того парня-черноборца, то прихорашивалась почище подружки-выпендрёжницы, то просто укатывала от всех на созданную ей самой отдельную Планету, предназначенную для отдыха, раскаяния и сбытия других даже самых несбыточных мечт.

Так и развалился их когда-то дружный коллектив. Каждый поскатывался кто куда: кто в подвал, кормить различного ранга нечисть, кто так и застрял в лабиринтах других миров и не смог найти выход обратно, а кто и вовсе сгинул на тот свет, быстренько и безвозвратно.

Дуся проснулась и тяжело вздохнула. «Ну и привидется же такое. Ну уж нет», – протяжно сказала она, – «Я не скачусь и не сгину, я не сдамся и этот мир без боя не покину. Я буду собой и останусь собой И пусть мне не снится больше покой!». Она собрала себя в кучку, нашла новую хорошо оплачиваемую работу, завела кошку и познакомилась с новыми, уже невымышленными, но так на них исключительно похожими, друзьями и подружками. Дуся следила за чистотой своего собственного сердца и не кивала в сторону других. Она уважала их достоинства и недостатки, их опыт, их силы и их слабости. «Их опыт это их опыт», – мудро рассуждала Дуся, – «А вот чем они руководствуются при применении своих искусно выточенных навыков и умений, вот это и есть один самый и жирный и большой вопрос. И это и определяет человека». («За то, что сослепу внимал, чужим посулам и обетам..» песня, Николай Носков, «Исповедь»). Она была верна своему Пути и гордо шла по нему дальше с высокоподнятой головой.

30.

В тридцатую поверив снова:

30. Верить даже самой больной Душе. Только ей можно доверять. Душа умнее того, что я думаю. Она мудрее тысячекрат! Не позволять Эмоциям и Уму брать верх

Жила-была девочка Агата. Она была вольной, как птица и свободной, как ветер в поле. Она жила одна и никому не докучала. В её жизни раньше было много мужчин и много женщин и много детей. Всех она любила по-своему и каждого по-разному. Кому-то она с радостью и вожделением отдавала свои цветы жизни, кто-то забирал у неё их силой, вероломством и чрезмерной настойчивостью. Она любила Жизнь и уже давно ни на кого не обижалась. Она помнила и верила и ждала того самого, одного единственного мужчину своей жизни. Ей было уже 100 лет в обед, но она настойчиво не теряла Веру. Однажды она познакомилась в лесу с дедком-старичком. У него были озорные глаза с детками-бесятками в них. Детки-бесятки играли и танцевали у костра, стояли на голове и крутились на попе, исполняя нижний брейк. Дедка с бабкой полюбили друг друга в последний раз, отдавшись каждый каждому до самого своего основания. Их обоих хватил приступ в период длящегося оргазма, и они умерли счастливо в один миг.

Когда они предстали перед Богом у колеса Сансары, каждый из них не договариваясь, захотел прожить ещё одну именно такую же жизнь, которую прожил только что.

– Потому что, – в один голос сказали они, – нам так хорошо не было никогда, и вот только ради этого мига и стоило жить!

– Так вы же умерли после этого – вопросительно произнёс Бог.

– Нет, – возразили дед с бабкой, – не после этого, а в процессе. Именно поэтому-то мы и счастливы до сих пор и можем остаться такими навек.

– Так, а зачем же вам тогда новый круг? – удивился Бог.

– Ну без всех этих испытаний жизни мы не сможем полностью ощутить всю сладость того и поныне длящегося крайнего момента, такого момента, ради которого и стоило прожить ту жизнь. И следующую, и ещё штук стотыщ таких же! – весело засмеялись они на пару,