Сказки о Силе - Карлос Кастанеда Страница 27

Я отметил, что диаграмма отличалась от той, которую я зарисовал год назад.

– Внешняя форма не имеет значения, – сказал он. – Эти точки представляют человека и могут быть нарисованы как угодно.

– Они представляют тело? – спросил я.

– Не называй это телом, – сказал он. – На волокнах светящегося существа есть восемь точек. На диаграмме ты видишь, что главное в человеке – это воля, ведь она непосредственно связана с тремя точками: чувством, сновидением и видением. И лишь во вторую очередь человек – это разум. Центр разум играет гораздо меньшую роль, так как соединен только с разговором.

– А что значат две другие точки, дон Хуан?

Он взглянул на меня и улыбнулся.

– Сейчас ты намного сильнее, чем тогда, когда мы впервые говорили об этой диаграмме, но еще недостаточно силен, чтобы понять значение всех восьми точек. Со временем Хенаро покажет тебе оставшиеся две.

– У каждого ли есть все восемь точек или только у магов?

– Можно сказать, что у каждого. Две из них – разум и разговор – известны всем. Так или иначе мы знакомы с чувством, хотя и смутно. Но лишь в мире магов достигается знакомство со сновидением, видением и волей. Наконец, на краю этого мира встречаешься еще с двумя. Осознание всех восьми точек – это именно то, что приводит нас к целостности самих себя.

Он показал на диаграмме, что все точки могут косвенно соединяться друг с другом.

Я снова спросил о двух таинственных точках. Он сказал, что они соединены только с «волей», удалены от «чувства», «сновидения» и «видения» и еще дальше от «разговора» и «разума», показав пальцем, что они изолированы не только от остальных точек, но и друг от друга.

– Эти две точки недоступны ни разговору, ни разуму, – сказал он. – Только воля может иметь с ними дело, разум настолько удален от них, что пытаться понять их совершенно бессмысленно. Этот момент – один из труднейших, так как природа разума заставляет его стремиться понять даже то, что не имеет ничего общего с пониманием.

Я спросил его, соответствуют ли эти восемь точек участкам тела или отдельным органам.

– Соответствуют, – сухо ответил он и стер диаграмму.

Он стал показывать центры, прикасаясь к соответствующим местам на моем теле. Голова была центром «разума» и «разговора», верхняя часть груди – центром «чувства», место чуть ниже пупка – «воли». Центр «сновидения» был с правой стороны против ребер, а «видения» – с левой. Он сказал, что у некоторых воинов центры «видения» и «сновидения» расположены на одной стороне.

– А где остальные две точки? – спросил я.

Он дал мне совершенно непристойный ответ и расхохотался.

– Ты очень хитрый, – сказал он. – Думаешь, что я сонный старый козел, не так ли?

Я объяснил, что спросил скорее по инерции.

– Не торопись, – сказал он. – В свое время ты это узнаешь, но с той поры будешь предоставлен самому себе.

– Ты хочешь сказать, что я никогда больше не увижу тебя?

– Никогда, – сказал он. – Мы с Хенаро станем тем, чем были всегда, – пылью на дороге.

У меня перехватило дыхание.

– О чем ты говоришь, дон Хуан?

– Я говорю о том, что все мы – непостижимые существа, светящиеся и безграничные. Ты, Хенаро и я связаны одной целью, которая не является нашим личным выбором.

– Что это за цель?

– Это цель пути воина. Ты не можешь сойти с него, и мы тоже. До тех пор пока наше главное достижение впереди, ты будешь находить меня или Хенаро. Но когда мы с ним достигнем своей цели, ты полетишь свободно, и никому не известно, куда понесет тебя сила твоей жизни.

– Какую роль играет в этом дон Хенаро?

– Пока что эта тема не для тебя. Сегодня я должен углубить зацепку Хенаро и помочь тебе лучше осознать тот факт, что все мы – светящиеся существа, что мы не объекты, а чистое осознание, не имеющее ни плотности, ни границ. Представление о плотном мире лишь облегчает наше путешествие на земле, это описание, созданное нами для удобства, но не более. Однако наш разум забывает об этом, и мы сами себя заключаем в заколдованный круг, из которого редко вырываемся в течение жизни.

Сейчас, например, ты пытаешься высвободиться из пут разума. Появление дона Хенаро на краю чапараля кажется тебе невероятным и немыслимым; тем не менее ты не можешь отрицать, что был свидетелем этого. Ты видел это своими глазами.

Дон Хуан усмехнулся и тщательно нарисовал на пепле другую диаграмму, но не позволил ее скопировать, прикрыв шляпой.

– Мы – воспринимающие существа, – продолжал он. – Однако воспринимаемый нами мир является иллюзией. Он создан описанием, которое нам внушали с рождения.

Мы, светящиеся существа, рождаемся с двумя кольцами силы, но для создания мира используем только одно из них. Это кольцо, которое замыкается на нас в первые годы жизни, есть разум и его компаньон, разговор. Именно они и состряпали этот мир, столковавшись между собой, а теперь поддерживают его.

Так что твой мир, охраняемый разумом, создан описанием и его неизменными законами, которые разум научился принимать и отстаивать.

Секрет светящихся существ заключается в том, что у них есть второе кольцо силы, которое почти никогда не используется, – Воля. Уловка мага – это та же уловка обычного человека. У обоих есть описание, но только обычный человек поддерживает свое при помощи разума, а маг – при помощи воли. Оба описания имеют свои законы, и эти законы поддаются восприятию. Но воля по сравнению с разумом более всеобъемлюща, и в этом преимущество мага.

Сейчас я хочу тебе предложить, чтобы, начиная с этой минуты, ты позволил себе воспринимать и поддерживать оба описания – мира разума и мира воли. Чувствую, что для тебя это единственный способ использовать твой повседневный мир как вызов и как средство накопить достаточно личной силы для обретения целостности самого себя.

И тогда, быть может, тебе ее хватит уже в следующий твой приезд. Но жди до тех пор, пока не почувствуешь, как сегодня у оросительной канавы, что внутренний голос подсказывает тебе поступить именно так, а не иначе. Помни, что приезжать в любом другом настроении для тебя не только бесполезно, но и опасно.

Я заметил, что если мне следует ждать такого голоса, то мы, наверное, больше никогда не увидимся.

– Ты не представляешь себе, насколько хорошо можно действовать, когда тебя прижмут к стенке, – сказал он.

Дон Хуан поднялся, взял охапку дров и подбросил в глиняную печь несколько сухих палок; разгоревшееся пламя отбрасывало на землю желтоватые отблески. Потушив лампу, он сел на корточки перед своей шляпой, которая накрывала рисунок, сделанный