Цивилизация классического ислама. От праведных халифов до падения династии Аббасидов - Доминик Сурдель Страница 3

того, разорения, причиненные тюрками, привели к тому, что многие из окультуренных территорий, на которых жили целые поколения оседлых, вернулись в пустыню. Нельзя отрицать значение исторических случайностей и абстрагироваться от прямых последствий подобных потрясений, усиленных к тому же реальным, хотя и менее зрелищным воздействием конфликтов, которые хронически возникали между мусульманскими государствами. Не стоит забывать и об устойчивой напряженности, сталкивающей исламский мир с амбициозными посягательствами сначала христианского Запада, а несколько позже – торговой и индустриальной Европы: посягательствами военными, такими как Крестовые походы на Восток или европейская реконкиста Испании и Дунайского бассейна, а также посягательствами торговыми, в результате которых итальянская и французская торговля постепенно утверждалась в левантийских городах.

Всем этим обстоятельствам, которые позволяли определенной форме общества, преимущественно укрепившейся в том или ином регионе, процветать и самовыражаться в самобытном творчестве, способствовало наличие местных культур, которым их исламский характер не мешал глубоко укорениться во времени и пространстве. Турецкий ислам османского периода, иранский ислам времен династии Сефевидов или индийский ислам эпохи Великих Моголов, если брать наиболее известные примеры, проявились как оригинальные образования, где приоритет мусульманской религии не препятствовал существованию других весьма специфических течений. И более близкие нам проблемы современных исламских государств снова доказывают возможность эволюции принципов и образа жизни, которые ошибочно считались незыблемыми.

Конечно, в этих культурах, объединенных чаще всего общностью языка, нет ничего, что может быть рассмотрено в полной изоляции или пониматься вне отношения с предшествующими или современными им культурами, привитыми на тот же исламский корень. Но стремясь нивелировать специфику каждой из них, чтобы, обращаясь к их совокупности, сконцентрироваться на устойчивых, общих для всех чертах, можно получить лишь невыразительный и искусственный образ так называемой «средней» исламской цивилизации, рассматриваемой subspecieaeternitatis, но никогда в такой форме реально не существовавшей. Формировавшаяся на основе религиозно-правовой мысли, постепенно складывающейся в изменчивых материальных рамках – как это наглядно показывают исследования А. Лауса в области исламологии, – исламская цивилизация, как любая другая, испытывала на себе законы роста и упадка, уподобление которых этапам человеческой жизни ныне стало банальностью. Между тем в отличие от многих других, она все время ориентировалась на прошлое, что придает особое значение ее самым ранним проявлениям, в которых следует искать принципы и опыт, обусловившие ее последующие формы.

В этом смысле первая имперская цивилизация ислама, арабо-мусульманская, которая развивалась вначале под эгидой Умаййадов, затем Аббасидов и росла вместе с мирским триумфом ислама, еще недалеко ушедшая от своих истоков, единственная может быть названа «классической» в самом общем значении этого термина. Избежавшая участи остаться всего лишь переходной эпохой, к которой в той или иной степени пренебрежительно относились бы последующие периоды, как это случилось с нашим западным Средневековьем, она воспринималась как достойная модель для подражания, как первое и совершенное воплощение общественного типа, порожденного заповедями самого Корана и, таким образом, имеющего авторитетность. Исторические рамки этой цивилизации легко определить: ее упадок отмечен массовыми азиатскими нашествиями тюрок и монголов, совпавшими с вторжениями франков и набегами кочевников и горных берберов на исламский Запад, которые закрепили территориальное и лингвистическое дробление целостного ансамбля, где до сих пор ферментом единства служила добровольная арабизация. Но прежде прошло пять веков материального и культурного процветания, которых оказалось достаточно для создания богатого художественного и интеллектуального наследия.

Конечно, на сегодняшний день существует множество трудностей, которые мешают исчерпывающему исследованию этой цивилизации, – прежде всего неравноценность источников. Нарративные и документальные источники об обществе, где она выросла и расцвела, дают нам представление только об аристократических и интеллектуальных сословиях, обычно оставляя в тени трудовое население. Очень немногочисленные данные экономического порядка, – к которым, однако, такие историки, как К. Казн, годами стремятся привлечь интерес исследователей, – до сих пор не позволяют нам уточнить детали материальных условий, на которых основывалось процветание мусульманского мира в ту эпоху. Сопоставление с позднейшими фактами, относительно которых имеется больше сведений, в целом остается слишком произвольным, чтобы на их основании можно было сознавать реконструкции или давать оценки. Археологические памятники, которым Ж. Соваже нашел достойное место в перспективе «полной истории», но которые стали изучаться лишь относительно недавно в труднодоступных регионах, не дают полного представления об образе жизни той отдаленной эпохи. В общем, отставание исследований, посвященных этим разнообразным вопросам, и в наши дни является главным препятствием, и можно только надеяться, что оно уменьшится сообразно росту числа и тщательности новых научных исследований.

Но даже та неполная картина, которую тем не менее сегодня мы пытаемся обрисовать, при всех своих изъянах может дать представление о том, какой должна была быть некогда «классическая» исламская цивилизация. Эта цивилизация открывается в двух трудно сопоставимых аспектах: с одной стороны, мы видим блестящие технические и материальные достижения, обеспечивающие роскошь и комфорт, доступные тогда членам правящих классов, с другой – нам открывается религиозная и интеллектуальная ориентация этой цивилизации, благодаря которой можно представить менталитет всего общества. К первому аспекту относится почти весь имеющийся у нас конкретный иллюстративный материал, который показывает людей той эпохи через их творения, архитектурные сооружения или произведения ремесла, ибо человеческие изображения в жанре портрета были редкостью в ту эпоху. Зато второй аспект открывается через более разнообразные данные, касающиеся политических и культурных событий, которые определяли потребности старинного образа жизни мусульманина. Таким образом, мы рассмотрим исламскую цивилизацию в состоянии напряжения между двумя полюсами: между тем, что ей навязывала доктрина, определявшая малейшие акты человеческой жизни в зависимости от абсолюта, предполагаемого верой, и тем, к чему тяготели старые мирские традиции, наследницей которых эта цивилизация стала и которые она не могла отринуть, рискуя тем самым отказаться от мирского триумфа, на котором она утвердила само величие своего завета.

Часть первая

Рождение и распад империи

Глава 1

Истоки арабо-исламской цивилизации (622–750)

В начале VII в. в Аравии, во глубине пустынного Хиджаза, устами вдохновенного человека по имени Мухаммад – это имя часто транскрибируют как Магомет – был провозглашен ислам, новая, основанная на «покорности Аллаху» и почитании его Посланника религия. Проповедь ее первоначально затронула лишь ограниченное число современников в небольшом торговом городе Мекка и горном оазисе Йасриб, ставшем «городом» Пророка, или Мединой. В момент смерти Мухаммада, в 632 г., она только-только охватила кочевавшие внутри страны арабские племена, отдельные вожди которых согласились признать власть нового государства, хотя такое политическое объединение нельзя рассматривать как истинное обращение в ислам. Эти на первый взгляд незначительные, но вскоре вышедшие за локальные рамки последствия тем не менее объясняют то политическое потрясение, которое меньше чем через 50 лет почти полностью изменит облик Передней