Идеже хощет Бог. Жизнь и чудеса старца Порфирия - Анаргирос Калиацос Страница 31

Знаете ли вы такое изречение: "Деньги портят совесть"? Эта мысль очень правильная! Деньги портят человека, позволяя, помимо прочего, подкупать его совесть. И это идет от сотворения мира. Зачем далеко ходить? Разве Иуда не предал Христа за деньги? За тридцать сребренников? Вам этого недостаточно? И это ли не аргумент, доказывающий развращающую роль денег, когда они употребляются людьми, не имеющими внутри себя Бога? И следовательно, те, кто не воспитывает детей в вере, кого, вы думаете, они создают? Иуд! Да! Именно их! Горе таким родителям! Потому что они собирают сокровища здесь, на земле, и проявляют полное безразличие к Царствию Небесному.

Кроме того, поскольку они приобретают материальные блага здесь, ни сами они не могут ими вдоволь насладиться, ни дурно воспитанные дети, ибо они все истратят. И знаете, почему так происходит? Потому что родители заражены неизлечимой болезнью, которая называется сребролюбием. В объятиях этой болезни они и умрут!

Ибо все другие блага, которые даровал им Бог, оставляют их равнодушными. Так они и умрут, даже не успев насладиться своими сокровищами. А дети их, дойдя до жалкого состояния, будут неспособны сохранить приобретенное родителями! Почему? Да потому, что сохранять гораздо труднее, чем собирать!

Следовательно, правильное воспитание дается не тогда, когда мы хотим или когда нам это удобно. Чаще всего это не так. Для правильного воспитания нужно, чтобы совпали две вещи: чувство воспитательного долга у родителей по отношению к детям и время, благоприятное для воспитания ребенка, а оно точно совпадает с моментом его зачатия; воспитание продолжается в течение всего периода беременности и неуклонно усложняется со дня рождения ребенка до того момента, когда ребенок вырастет.

То, что я вам сейчас говорю, очень важно. Поэтому я хочу, чтобы вы были очень внимательны!

Забота родителей о ребенке начинается с момента, когда он еще находится во чреве своей матери! Да! С тех пор!

Как же можно воспитывать эмбрион, да и вообще ребенка, находящегося во чреве матери? А вот как. Сами мы сделать не можем ничего! Тот же, Который дал зачатие, Он может все! В самом деле, существует ли более великое чудо, чем чудо зачатия? Конечно нет!

Поэтому мы должны обращаться к Богу и горячо просить Его в молитвах, дабы Он позаботился о совершенстве тела и души зачатого ребенка. И Он благодатью Духа Святаго будет заботиться о двоих: и о матери, и о ребенке. Но на этом наши молитвы не заканчиваются. Наоборот! После рождения младенца, по мере его роста, должны возрастать и наши молитвы.

Таким образом мы на самом деле доверяем Господу правильное воспитание нашего ребенка. А когда наш ребенок находится под непосредственным и постоянным Его наблюдением, когда Господь Сам его охраняет и покрывает, только тогда мы можем быть уверены, что ребенок никогда не собьется с пути.

"Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ. УХОДИ И НЕ ВОЗВРАЩАЙСЯ"

Если читатель внимательно читал эту книгу, то, вероятно, помнит о том примере послушания, о котором отец Порфирий мне рассказал, желая дать понять, что существует крайнее послушание. Но я все-таки сомневался в реальности этого происшествия.

Напомню вам об одном ворчливом старике аскете, который жил на Святой Горе и у которого ни один из послушников не мог продержаться более двух-трех дней. Когда же отец Порфирий пытался послужить ему, старый монах отправил его обратно, указав при этом на окно. И Батюшка, не теряя времени, выпрыгнул через окно!

В этот рассказ — да простит мне блаженный Старец! — я никогда не мог поверить. Не потому, что сомневался в его искренности — я далек от такого рода подозрений, — просто я не мог себе представить, чтобы Батюшка выпрыгнул в окно, проявляя крайнее послушание выжившему из ума старцу, который измучил всех его предшественников.

Мне это казалось чем-то абсолютно бессмысленным и в то же время недопустимым! Но Господь, так же любивший Батюшку, как и он возлюбил Его, не хотел, чтобы этот батюшкин поступок, совершенный им по послушанию, оставался тайным.

Много лет спустя, а именно в 1978 году, я сподобился увидеть, как Батюшка точно так же выпрыгнул из окна, с одной лишь разницей, что этот случай произошел не на Святой Горе, а в Афинах. И сделал он это не для того странного аскета-святогорца, но ради меня, маловера! Именно ради меня!

Хорошо помню: это был воскресный день 1978 года. Я поехал вместе с семьей навестить Батюшку и провести, как обычно, вместе с ним весь день. Когда мы приехали, там было столько народу, что мы едва могли подойти к нему и получить благословение. Я, правда, успел сказать, что мне очень нужно его видеть, крайне нужно! То же самое сказал и Батюшка, ибо он тоже хотел со мной поговорить.

Значит, надо было подождать, пока разойдется народ, и я хоть раз в жизни должен был проявить послушание. Однако народ все прибывал и прибывал. Между тем приближалось время обеда. После обеда Батюшке необходимо было отдохнуть по совету лечащих врачей, так как совсем недавно он перенес первый инфаркт.

И в самом деле, отец Порфирий распорядился, чтобы все, кто приехал в скит, подошли к нему под благословение, затем пообедал и прилег отдохнуть, а одна из сестер заперла его в келье, которая тогда находилась на первом этаже. Ключ она унесла с собой, так как нередко Батюшку беспокоили даже в часы его короткого отдыха.

Жена с нашим десятимесячным ребенком отправилась погулять в лес, а я закрылся в своей машине, которую припарковал около кельи Батюшки под громадной сосной, чтобы получше укрыться в ее тени, так как солнце сильно припекало. Там я ждал, когда проснется Батюшка, чтобы его сразу встретить и успеть поговорить по поводу беспокоившей меня проблемы.

А проблема состояла в том, что моя служебная карьера требовала перехода на работу в область. При этом руководство не желало принимать в расчет ни мое семейное положение, ни сложности со здоровьем. Как известно, любое перемещение по службе создает проблемы даже там, где их нет. А уж