Что удивительного в благодати? - Филипп Янси Страница 37

с другими туристами, желающими посетить Белый Дом, на личную встречу с президентом ему рассчитывать не стоит. Возможно, этому человеку удастся пообщаться с секретарем. Или сенатор от его округа поможет ему встретиться с членом кабинета, но обычный гражданин отнюдь не надеется прорваться в Овальный кабинет и подать прошение прямо в руки президенту. Правительство строится иерархически, и общение с высшими чиновниками регулируется строжайшим протоколом. Так и в Ветхом Завете иерархическая лестница отделяет народ от Бога. Только здесь иерархия основана не на престиже, а на «чистоте» или «святости».

Казалось бы, назвать каких–то животных «нечистыми» и назвать так людей — не одно и то же. Однако Ветхий Завет не останавливается и перед такой мерой:

Никто из семени твоего во все роды их, у которого на теле будет недостаток, не должен приступать, чтобы приносить хлеб Богу своему.

Никто, у кого на теле есть недостаток, не должен приступать, ни слепый, ни хромый, ни уродливый, ни такой, у которого переломлена нога или переломлена рука, ни горбатый, ни с сухим членом, ни с бельмом на глазу, ни коростовый, ни паршивый, ни с поврежденными ятрами

(Левит 21:17–20).

Все люди с телесными или генетическими недостатками (уродствами) оказываются непригодными. Чудиков — вон! Женщина во время менструации или после деторождения, мужчина после ночной эякуляции, человек, страдающий кожным заболеванием или прикоснувшийся к трупу — все они ритуально нечисты.

В эпоху политкорректности подобное жесткое деление человечества по половому признаку, расовой принадлежности и даже телесному здоровью кажется немыслимым. Но именно в такой среде формировался иудаизм. Каждый день набожный еврей в утренней молитве благодарил Бога, «который не сотворил меня язычником… не сотворил меня рабом… не сотворил меня женщиной».

Деяния 10 ясно показывают последствия такого подхода к жизни, «смертельную логику политики чистоты», как охарактеризовал это хорватский богослов Мирослав Вольф. Когда Петр под нажимом соглашается посетить дом римского сотника, он вступает в него со словами: «Вы знаете, что иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником». Он решился нарушить это предписание лишь после того, как спорил с Богом на крыше — и проиграл спор.

«Но мне Бог открыл, — продолжает Петр, — чтоб я не почитал ни одного человека скверным или нечистым». Началась революция благодати, размах которой не мог предвидеть и сам Петр.

* * *

Перед тем как написать книгу «Иисус, Которого я не знал», я посвятил несколько месяцев исследованию историко–культурной среды, в которой разворачивалась жизнь Иисуса, и научился ценить упорядоченный мир иудаизма на рубеже двух эр. Да, такая сортировка человечества идет вразрез с представлениями свободного американца, она слишком напоминает безблагодатную иерархию, религиозно–кастовую систему. Но евреи, по крайней мере, отвели в своем обществе место женщинам, иноземцам, беднякам и рабам — другие народы обращались с ними гораздо хуже.

Иисус сошел на землю в ту пору, когда Палестина переживала религиозное возрождение. Фарисеи составляли специальные инструкции для сохранения религиозной чистоты: не входить в дома язычников, не есть с грешниками, не работать по субботам, мыть руки семь раз перед каждой трапезой. Вот почему, прослышав, что Иисус может оказаться долгожданным Мессией, набожные евреи не воодушевились, а пришли в замешательство. Ведь Он прикасался к оскверненным людям, к больным проказой. Иисус допустил, чтобы женщина с запятнанной репутацией отирала Ему ноги своими волосами. Он ел с мытарями и одного из них принял в ближний круг двенадцати учеников. Чрезвычайно вольно обращался с установлениями ритуальной чистоты и субботнего покоя.

Более того, Иисус ходил в земли язычников и общался с ними. Он похвалил римского сотника, в котором якобы обнаружил больше веры, чем во всем Израиле, и готов был войти в его дом, чтобы исцелить слугу. Он исцелил от проказы самарянина, человека смешанного происхождения. Потом долго беседовал с самарянкой. Так долго, что изумились ученики, помнившие, что «евреи не общаются с самарянами». Эта женщина, отверженная евреями по причине своей национальной принадлежности и соседями — из–за многочисленных браков, сделалась первым «миссионером», помазанным Иисусом, первым человеком, которому Он открылся как Мессия. Свое пребывание на земле Иисус увенчал «Великим Поручением», повелев ученикам нести Евангелие нечистым язычникам, «по всей Иудее и Самарии и до края земли».

Отношения Иисуса с «нечистыми» смущали Его соотечественников и в конечном счете способствовали распятию. В сущности, Иисус отменял лелеемый израильтянами принцип Ветхого Завета: «Чудики — вон!» Он вводил новый закон благодати: «Все мы — чудики, но Бог все–таки любит нас».

Лишь однажды в Евангелиях Иисус переходит к насилию: в сцене очищения храма. Размахивая бичом, Он переворачивает столы и скамьи, изгоняя со священной территории торговцев. Как я уже говорил, сам план храма отражал царившую в иудейском обществе иерархию: язычники не смели заходить дальше первого, внешнего двора. Иисус был возмущен тем, что купцы превратили Двор Язычников в восточный базар, где блеял скот, торговались продавцы и покупатели. Вряд ли подобная обстановка настраивает на молитвенный лад. По словам Марка, после изгнания торгующих из храма первосвященники и учителя закона «стали искать как бы убить Его». Иисус окончательно решил Свою судьбу, гневно настояв на праве язычников приближаться к Богу.

* * *

Ступень за ступенью Иисус рушил иерархическую лестницу, отделявшую людей от Бога. Он принимал больных, грешников, иноземцев, язычников — нечистых! — за пиршественным столом Бога.

Не прорицал ли Исайя о великом пире, на который званы будут все народы? За столетия возвышенное видение Исайи померкло, и многие толкователи Библии свели список приглашенных к иудеям, не имеющим физических недостатков. Однако Иисус вновь рисует картину великого пира, когда хозяин разошлет гонцов по улицам и подворотням, созывая «бедных, увечных, хромых и слепых»[6].

Самая памятная из притч Иисуса, притча о блудном сыне, также заканчивается пиром. Ее герой — никудышный сын, запятнавший репутацию семьи. Вот что говорит нам Иисус: те, кого люди считают нежелательными лицами, желанны для Бога, и как только один из них обращается к Богу, по этому поводу закатывают пир. Все мы — чудики. Но Бог все–таки любит нас.

Другая знаменитая притча — о добром самарянине — бросала вызов евреям: два «профессионала от религии» проходят мимо избитого и ограбленного человека, дабы не оскверниться прикосновением к мнимому трупу. Героем этой истории становится презренный самарянин — столь же неожиданный для тогдашней аудитории выбор, как если бы современный раввин привел всем в пример борца из Организации освобождения Палестины.

В общении с людьми Иисус отвергал иудейские категории «чистого» и «нечистого». Например, глава 8 Евангелия