Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо Страница 39

Но она только и смогла сказать Бену:

– Помнишь, любимый, ты так хотел обустроить мастерскую у нас в квартире, ты так радовался этой идее! Ты был даже готов занять денег у матери. И вот она предлагает тебе прекрасное решение! Ведь эти деньги помогут осуществить наши планы прямо сейчас.

Перед умоляющим взглядом Дианы Бен явно не в силах устоять. Кажется, он перестает упрямиться, сдается.

Ну и характер у него! Никогда бы не подумал, что в нем столько силы. Он и впрямь против всего, что связано со мной. Ведет себя так, словно боится, что мои деньги заразны и при любом соприкосновении с ними он будет вынужден стать таким же, как и я. Какая глупость! Какая ограниченность! Он даже не представляет, какое удовольствие я бы получил, видя, как плоды моих трудов облегчили его жизнь. Но что я ему сделал, за что он меня до такой степени ненавидит?

Бен долго раздумывает, затем отвечает жене:

– Хорошо, дорогая, у тебя будет меньше проблем с бюджетом, если нам не нужно будет возвращать долг. Но о большем меня не проси. Конечно, очень соблазнительно знать, что в нашем распоряжении есть доступная в любой момент солидная сумма, но пока давайте так: я бы не смог жить спокойно, тратя папины денежки, ведь я так ненавидел его за то, что он думал только о заработке.

Диана смотрит на него с любовью и признательностью. Она уважительно отнесется к его выбору, и он это знает.

Завидую им, что они живут в таком согласии и понимании. Интересно, как надолго их хватит? Посмотрим. Когда мы с Моной только поженились, она казалась мне такой непосредственной и спонтанной, что мне приходилось следить за тем, чтобы она вдруг не приняла необдуманное решение. Конечно, она обвиняла меня в том, что я вмешиваюсь в ее дела, что я любой ценой отстаиваю свою правоту. Но правильно ли я поступал? Возможно, именно это МИШАЭЛЬ имел в виду: наблюдение за тем, что происходит на Земле, поможет мне узнать, какое поведение следует изменить в будущем. Утешает одно: намерения в отношении Моны у меня всегда были добрыми. Помню-помню, МИШАЭЛЬ говорил мне, что самое важное – намерение. Нужно лишь помнить, что средства могут быть разными. Но как эти средства выбирать? Захочет ли он рассказать мне об этом?

Я наблюдаю за Беном. Странным образом мне вспоминаются некоторые картинки из его детства…

Я не только отказываюсь слушать его, когда он приходит поделиться со мной своими переживаниями, но еще и постоянно его критикую. То он медленно бегает, то он слишком маленького роста для своего возраста… А после драки со своими приятелями он прибегает к матери и ищет ее утешения. Я презираю его в такие моменты. А на Мону злюсь, прямо выхожу из себя: зачем она делает из него маменькиного сынка? Вынести такое поведение просто невозможно!

Вот ему около десяти лет, я дома, а он возвращается домой после очередной потасовки с соседским мальчишкой. Я в бешенстве хватаю его за воротник и тащу во двор, приказывая ему как следует дать сдачи обидчику. Я настаиваю и запрещаю ему возвращаться домой, пока он не сделает то, что я ему приказал. Бедняга, он дрожит всем телом. Конечно, он хочет меня порадовать, но он до смерти боится этого тирана, парня из нашего двора. Наконец он набирается смелости и умудряется ударить того парня один раз. Его противник, выше ростом и крупнее него, быстро берет над Беном верх и колотит его еще сильнее. Мое терпение лопается. В порыве гнева я подскакиваю и разнимаю парнишек, начинаю кричать на своего сына, называя его слабаком и трусом. Счастливый своей победой, соседский мальчишка начинает дразнить его, повторяя: «Трусишка, слабак, трусишка, слабак…»

Пересматривая эту сцену, я читаю мысли своего сына. От гнева у него внутри все кричит: «Боже мой, за что мне такой отец? Вместо того чтобы встать на мою сторону и защитить меня, он только все усложняет. Теперь все только и будут, что дразнить меня трусом и слабаком. Какой же он бессердечный, это все из-за него! Боже, как же это несправедливо! Чем я провинился перед Богом, что он послал мне такого жесткого, авторитарного отца, который к тому же меня так сильно презирает?»

Мы возвращаемся в дом. Оказывается, Мона наблюдала за этой сценой из своего окна. Пораженная моим поведением, она обвиняет меня в том, что я ужасный отец, на что я тут же отвечаю:

– Если мы хотим, чтобы парень вырос настоящим МУЖЧИНОЙ, этим должен кто-то заниматься. А поскольку ты в этом не сильна, я вынужден делать это вместо тебя. Я учу его защищаться, и когда-нибудь он скажет мне за это спасибо. Умение постоять за себя пригодится ему в жизни не раз. И чем раньше он этому научится, тем лучше для него. Когда он вырастет, учиться этому будет слишком поздно. Я мечтал, чтобы мой отец поступал со мной именно так. Но нет: он, наоборот, отговаривал меня, утверждая, что дерутся только те, кто хочет скрыть свою слабость. Какая глупость! Думаю, дело в том, что он был стар и не рассуждал, как молодые. И мне пришлось научиться этому самому! Это было непросто, но у меня все получилось. Да, я был выше и сильнее большинства моих одноклассников, и, клянусь тебе, они не решались связываться со мной. А посмотри на своего сынка: он же намного меньше одногодок. Послушай, а не записать ли его на футбол? И пусть еще ходит на карате, это должно ему помочь.

Мона дает отпор, говоря, что я не имею права так себя вести, не посоветовавшись с ней. Но вдруг я замечаю, что Бен приоткрыл дверь своей комнаты и слушает нас. Черт, он все слышал! Не в состоянии больше сдерживать себя, он выбегает из своей комнаты и кричит мне что есть мочи:

– Ненавижу тебя, папа! Слышишь? Ненавижу! Уезжай в командировку по своим делам и больше никогда сюда не возвращайся! Все равно, когда ты возвращаешься, всем от этого только хуже. Мне такой отец, как ты, не нужен, обойдусь! Когда я смотрю на отцов моих друзей, я понимаю, как же им повезло. И ты ни за что не заставишь меня ходить на футбол или на карате! Я буду делать только