Магия из котла: тайны валлийских легенд и преданий - Кристоффер Хьюз Страница 50

Впрочем, понятно наверняка, что лиминальное пространство – ключевой аспект всего процесса трансформации. Ведь он не ограничен каким-то определенным временем. Вне зависимости от того, в ином мире происходят эти события или в нашем, главное здесь то, что весь эпизод, следующий за получением Авена, разворачивается в лиминальном месте. Как я уже писал выше, неизвестно, сколько погоня длилась, но притом четко сказано, что младенец Талиесин плавал по морю сорок лет, прежде чем его нашел сын Гвитно, Элфин. Да, того самого Гвитно, чьи лошади отравились. И тут возникает еще один парадокс: к этому времени Гвитно должен быть глубоким стариком. Или же он тоже порождение иного мира. И вот наглядный пример сложной природы и взаимного переплетения разных персонажей и архетипов кельтского мифа. Каждый играет в легенде свою роль и делится с искателями знанием, но в некоторых точках пересечения герои будто подражают друг другу. Возможно, это часть приема повтора. Таким образом, попытки интерпретировать архетипы и раскрывать их подлинный смысл сопряжены с трудностями, ибо в некоторые моменты их смыслы и качества пересекаются.

В тех фрагментах, где фигурирует непосредственно сам Гвион, отчетливо виден диалог между ним и другими архетипичными качествами, которые взаимодействуют с ним на протяжении всей погони и вплоть до самого рождения. Так что хотя Морда в легенде больше не появляется, то, что он привнес в котел, качества, которые он олицетворяет, в ней остались и действуют до самого конца инициации. Здесь принимают участие все архетипы, просто не упоминаются. Взять, к примеру, Морврана Авагти. Его тень отчетливо видна в гневе Керидвен и в страхе Гвиона. Влияние Крейрвив – в ощущении красоты и чуда, любви, которую Керидвен испытывает, став Великой матерью. Такое взаимодействие крайне важно для совершения трансформации, оно вновь подтверждает, что качества, поднесенные нами к котлу, никуда не пропали, но они ассимилировались.

Упражнение

Так что же в имени? Насколько для вас важны имена? Мы узнали тайну имени Гвиона Баха. А ваше имя? К чему призывает оно? Остановитесь на секунду и подумайте над именем, что носите, данным или выбранным. Описывает ли оно что-то? Если да, что? Отражает ли оно ваши личные качества? Может, вы названы в честь кого-то, скажем предка? Или имя напоминает о вашем месте в жизни и о вашем наследии? В имени заключена огромная мощь, и даже если мы пренебрегаем этой мощью и относимся к нему как к какому-то ярлыку, нельзя отрицать того, что мы живем в мире ярлыков. Да, наши имена – лишь ярлыки, но как придать им смысл? Помедитируйте над функцией вашего имени, над тем, что оно значит для вас, ваших любимых и тех, кто вас окружает.

К примеру, мое имя неразрывно связано с моей ролью в племени. Своей фамилией я воздаю почести кельтскому племени Хьюз. Фамилия Хьюз происходит из кельтского слова Hu или Huw, что значит «огонь» или «вдохновение». Так через свое родовое имя я ощущаю связь с веками кельтской истории и кельтским наследием. А личным именем воздаю почести родителям за то, что назвали меня так.

Священная погоня

А теперь мы переходим к наиболее волшебному аспекту процесса трансформации – погоне. В главе, посвященной Керидвен, мы поняли, какую роль она играет в погоне и для чего так часто меняет обличия. Теперь мы сменим точку зрения и посмотрим на эту сцену глазами жертвы. Как мы уже поняли, Керидвен – охотник, она гонит адепта вперед. Однако и в мелочах тоже кроется магия. На первый взгляд может показаться, что преследование как-то связано с яростью Керидвен, что поведение Гвиона – обычная реакция в духе «бей или беги» и что богиня-ведьма – всего лишь агрессор, решивший уничтожить то, что было у нее украдено. Но мы-то с вами уже понимаем, что есть и другие уровни восприятия этих событий.

Битва трансформаций несет в себе вполне конкретные смыслы и цели и специально составлена таким образом, чтобы выполнять сразу две функции. С одной стороны, она развлекает – это прекрасный способ скоротать долгую темную ночь, а с другой – говорит о тайных знаниях, обращаясь к совсем иной аудитории, к тем, кто изучает тайное знание. Представьте себе, как сказители древности расставляли в легенде нужные акценты, выстраивали внутреннюю драму, нагнетали напряжение, которое достигало кульминации в сцене с погоней, ибо она таила в себе множество опасностей. Голливудских фильмов, захватывающих людское воображение, тогда еще не было, и сказители, очаровывающие речами слушателей, были настоящими звездами своего времени. Легенды и мифы оживали на глазах у слушателей, и те открывали от удивления рты и буквально прирастали к полу. Но где-то во мраке древних залов или дворов среди простого люда сидели, улыбаясь, те, кто знал, о чем на самом деле эти легенды. Сказители и барды были их наставниками. Ни газет, ни интернета еще не было, поэтому узнать о новых учениях и идеях можно было лишь из уст странствующих ораторов.

Но мы оставим развлекательный аспект погони и погрузимся в нее глубже, чтобы постичь смысл битвы трансформаций. И этот смысл – не просто занятная безделица, это один из шаблонов кельтского обряда инициации. Кейтлин Мэтьюс полагает, что изменения облика отражают разные уровни обучения адепта по мере его приближения к трансформации. Каждая сцена легенды наделяет адепта частицей знаний о природе вещей, так что в конце он становится «всезнающим». По словам Мэтьюс, погоня заставляет искателя погружаться на более глубокие уровни понимания, до тех пор, пока он не достигнет «сути самой жизни, символизируемой здесь пшеничным зернышком»[96].

Интересная теория, ибо она предполагает, что все мы в определенный момент утратили связь с этой самой сутью. Отдельные элементы погони передают погруженному в нее адепту тайные знания о бытии. Посредством этой передачи адепт учится у мира природы в прямой связи с источником всякого бытия. Агрессор, то есть в данном случае Керидвен, на деле просто инициатор; ее задача – не допустить возникновения инерции, чтобы погружение в каждый компонент погони происходило в постоянном движении. В этой сцене адепта буквально бомбят информацией посредством Авена; а элемент угрозы представлен здесь охотником, гонящим искателя вперед. После наступает момент отдыха и ассимиляции, когда адепт усваивает смысл того, что только что узнал. Во тьме утробы все, чему он научился, обретает смысл. Следовательно, функция погони – инициация перехода знания в мудрость. Три благословенные капли