Внук - Дмитрий Арефьев Страница 6

В ящике лежала бабуля. С плотно прикрытыми веками и впалыми щеками её лицо был похоже на искусственное. Руки скрещены на груди и зачем-то связаны чёрной верёвочкой.

«Наверное, мама перевязала бабушке больные руки» – первым делом подумал малыш.

В последнее время она часто жаловалась на боль в суставах. Весь день проведя на ногах, вечером баба ложилась в кровать с тяжёлыми вздохами. Бывало, мама заваривала бабушке лекарство, наполняя весь дом запахом сушёной травы, делала компресс для ног и рук бабули. Как бы Сашенька не хотел, чтобы бабушке полегчало, легче ей не становилось. Во всяком случае, от компрессов.

«Тебе больно, Баба? Я могу позвать маму, и она будет читать вместе с тобой, чтобы тебе стало лучше»

Старуха лежала в деревянном ящике, а у изголовья уж заканчивалась свеча. На стене по-прежнему висело накрытое скатертью зеркало. То самое зеркало перед которым читала бабуля. Читала…

Кожей спины Саша почувствовал странный холодок, пробирающийся сквозь складки одежды и облизывающий доступные участки тёплого тела. Обхватив себя руками, малыш обернулся. Холод исходил с печи. Прямиком оттуда, где раньше спала бабуля. С лежака. Саша даже заметил, как от странного сквозняка колыхалась синяя занавеска. Он не слышал, но чувствовал, что кто-то зовёт его, просит подняться по приступку и сделать то, чего он давно хотел сделать. Немой позыв к действию не оставлял малыша в покое, и Сашенька вдруг вспомнил, что баба «читала» не с пустыми руками.

Наверное, бабушке станет лучше, если она снова возьмёт в руки то, что хранится в тайнике. Ну, конечно! Поэтому-то мама его и ищет!

Мальчонка смотрел на заветный кирпич, торчавший из стены, и сам того не замечая, соскочил на пол. Его охватил страх и азарт одновременно. Всегда бывает страшно, когда что-то делаешь впервые: катаешься на велосипеде, учишься плавать, обманываешь маму.

«Мама говорила не подходить! Но раз мама не смогла, я помогу тебе сам, Баба!»

Маленький Саша почувствовал себя вовсе не маленьким мальчиком, а самостоятельным взрослым человеком, которые знают, что делают. От нахлынувшего волнения у него закружилась голова, но малыш пытался уверить себя в том, что именно так и чувствуют себя те, кто прямо сейчас толпятся в передней, то есть взрослые. Сашенька бычком уставился на кривые доски приступка и сделал глубокий вдох, который для него самого означал полную готовность и призыв действовать.

Залезть на печь оказалось проще простого. Одёрнув занавеску, Саша впервые увидел избу глазами высокого человека. Перед ним предстали опущенные головы гостей, свечи, горящие у изголовья ящика, и белое, как снег лицо бабули. Саша уже видел заветный кирпич, к которому раньше тянулся паук, и вытащив который, он, наконец, узнает секрет бабушки! Всё происходило так, как он себе и представлял. Никаких отклонений от плана, но Сашенька не мог избавиться от страха быть замеченным, как в тот раз, когда на его месте была бабуля. Едва пухлые пальчики стали тащить кирпич на себя, а со стены на коленки посыпался ржавый песок, Саша почувствовал, как внутри него что-то ёкнуло. Пара глубоких вздохов, и малыш бесшумно открыл тайник. В образовавшейся нише был пыльный матерчатый свёрток не больше глиняной чашки, что стояли на кухонном столе. Сашенька надеялся увидеть нечто пугающее и мерзкое, например сушёную кожу земляной жабы, которую бабушка иногда клала ему под подушку, правда только в тех случаях, когда об этом не знала мама. Или в тайнике могла оказаться вяленая куриная голова с раскрытым в предсмертном крике клювом и пустыми, как горох, глазами. Саша и такое видел. Убрав кирпич в сторону, он уставился на связанный капроновой нитью свёрток, больше похожий на тряпичную куклу, чем на спасение бабули. Сашенька не умел развязывать узлы, но чувствовал, что нашел именно то, что нужно. Странный холодок становился сильнее, как и желание ребёнка довести дело до конца. Что на это скажет мама? Вероятно, она будет ругать его за то, что не остался на месте, а может быть, наоборот, похвалит, потому что Сашенька нашёл секрет и спас бабу.

Как только он подумал об этом, а его ручка коснулась секретного свёртка, Сашенька словно окунулся в ледяную воду. Тысячи игл разом впились в пульсирующее детское тело, а от неожиданности голова вдруг вздёрнулась наверх, будто его кто-то схватил за волосы. Его, трёхлетнего мальчика, ростом не более двух локтей с карими любознательными глазами и открытой чистой душой кто-то схватил за волосы, как надоедливого кота, гадившего в доме. С застывшим от ужаса взглядом Сашенька ощутил, как теряя под собой опору, его тело проваливается вниз, в самое сердце печи-корабля, туда, где жаром дышит паровой двигатель. Сейчас его ручки и ножки сожрёт голодный костёр, подобный тому, что пылает на улице. Зажмурив глаза, он крепко сжал крохотные кулачки, подобрал ножки под себя, превратившись в комочек из одежды и деревянных солдатиков, с которыми не расставался. Но ничего не произошло. Он не стал жертвой огня и не упал вниз, в самое жерло печи. Свернувшись калачиком, он обнаружил себя там же на лежаке. А рядом с ним вытащенный из стены кирпич. Только вот Саша дышал уже не тем воздухом, что прежде. Его глаза видели родную избу, но так, словно кто-то вдруг преобразил вокруг все краски, добавив на стены больше красных узоров. Внизу по-прежнему толпились хмурые люди, а в соседней комнате стоял продолговатый деревянный ящик с бабулей внутри. В воздухе витал странный запах. Пожалуй, пахло погасшими спичками. Разводя огонь, бабуля складывала их на шесток7, где они и оставались, с обугленными головками, источающими запах сгоревшей серы. Тогда Сашенька чувствовал запах, очень напоминающий запах печного шестка с кучей сожжённых спичек. Малыш схватил кирпич и попытался вернуть его на место, полагая, что сможет таким образом избавиться от пугающего его видения, но он не успел этого сделать, потому что кирпич выпал у него из рук.

Старуха открыла глаза. Кожа на её щеках оказалась того же цвета, что и сжатые губы – белые, будто в них не осталось ни капли крови. Даже когда бабушка болела, она выглядела лучше. Редкие седые волосы упали на костлявые плечи, а в помутневшем взгляде отсутствовала жизнь. Её зрачки растворились в жёлтых глазницах с красными прожилками, которые двигались помимо её воли. Лениво открылся беззубый рот.

«Ты болеешь, Баба?» – мысленно спросил малыш, но в ответ увидел, как старушка уставилась на накрытое шалью зеркало.

«Убери!» – прохрипела она, заставляя детское сердечко колотиться быстрее. – «Убери!»

Если раньше Сашенька слышал заботливый голос бабули, то теперь внутри неё говорило нечто зловещее и недоброе. Сашенька сразу же почувствовал это, но перед глазами стояло