Что удивительного в благодати? - Филипп Янси Страница 66

Когда я вернулся из России, меня уже меньше волновало, что происходит за мраморными и гранитными стенами Капитолийского дворца и Верховного суда. Гораздо важнее казалось то, что происходит в стенах храмов и церквей, рассеянных по всему пространству Соединенных Штатов. Обновление духовности в США тоже не произойдет сверху вниз. Оно начнется — если начнется вообще — с корней травы и прорастет снизу вверх.

Должен признать: по возвращении в Соединенные Штаты надежда, что Россия и мир в целом научатся благодати от наших христиан, померкла окончательно. Рэндалл Терри объявил по государственному радиоканалу, что наводнение на Среднем западе, в результате которого тысячи фермеров лишились своих домов, земель и скота, есть Божья кара США, отказавшимся поддержать его поход против абортов. В следующем 1992 году выборы раскололи страну на несколько фракций. Впервые на арену борьбы в общенациональном масштабе вышли правые христиане, которых власть привлекает куда больше, чем благодать.

Вскоре после выборов 1992 года я выступал вместе с Люсиндой Робб, внучкой президента Линдона Джонсона и дочерью сенатора Чака и Линды Робб. Ее семья только что подверглась жесточайшим нападкам в связи с делом Оливера Норта. Представители правого крыла пикетировали все публичные выступления Люсинды и ее родственников. «Мы всегда считали себя христианами, — сказала мне Люсинда. — Когда я была девочкой, Билли Грэм часто бывал у нас дома. Мы всегда активно посещали церковь. Мы искренне верующие люди, а эти демонстранты ведут себя так, словно мы — исчадия ада».

Наше выступление на тему «культурной войны» происходило перед большой аудиторией, преимущественно либерально–демократических убеждений, где присутствовало значительное еврейское меньшинство. Я представлял евангельских христиан. Помимо Люсинды Робб в передаче участвовали президенты Диснеевского канала и компании «Уорнер Бразерз», а также ректор методистского колледжа и личный адвокат Аниты Хилл.

Готовясь к выступлению, я перечитал Евангелия в поисках руководства и в очередной раз убедился в полной аполитичности Иисуса. По словам П. Т. Форсайта, «не о мире и социальных проблемах чаще всего гласит Евангелие, а о вечности и ее социальных узах». Ныне каждый раз выборы сопровождаются спорами в среде христиан о том, является ли тот или иной кандидат «человеком Божьим». Переносясь мысленно в эпоху Иисуса, я с трудом представляю себе, как Он размышляет, является ли Тиберий, Октавий или Юлий Цезарь «человеком Божьим».

Когда настал мой черед выступать, я сказал, что Человек, Чьему примеру я следую, палестинский еврей I века, также был вовлечен в культурную битву Он противостоял и жесткой религиозной структуре, и языческой империи. Две силы, часто враждовавшие друг с другом, объединились против Него. Как же Он поступил? Он не боролся, Он отдал жизнь за Своих врагов, отдал ее как свидетельство любви. Перед смертью Он молился: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят».

После передачи ко мне подошел знаменитый ведущий, чье имя слишком хорошо известно зрителям. «Должен признаться, ваши слова поразили меня в самое сердце, — сказал он. — Я готов был невзлюбить вас, поскольку я терпеть не могу правых христиан. А вас принимал за одного из них. Вы себе представить не можете, какие письма пишут мне правые! Я не следую за Христом — я иудей. Но когда вы заговорили о том, как Иисус простил Своих врагов, я осознал, насколько я далек от этого. Я борюсь с врагами, особенно с правыми, и не могу их простить. Мне многому предстоит научиться, чтобы жить в духе Иисуса».

В жизнь этого знаменитого человека медленно, но неотвратимо пробивается подводная струя благодати.

* * *

В притчах Иисус рисует Царство Небесное как некую тайную силу. Овцы среди волков; сокровище, спрятанное на поле; крошечное семя, упавшее в землю; пшеница, проросшая среди сорняков; закваска, поднимающая тесто; щепотка соли, меняющая вкус мяса… Все это образы движения, зарождающегося в обществе и преобразующего его изнутри. Если необходимо сохранить большой кусок мяса, не нужна лопата соли — достаточно лишь слегка его присыпать.

Иисус не собирал организованные полчища последователей. Он знал, что достаточно щепотки соли, которая постепенно изменит вкус мощнейшей империи. Казалось бы, неравное, немыслимое противостояние: величайшие творения Рима — законодательство и библиотеки, легионы и сенат, дороги, акведуки, памятники — все это разрушилось, а горстка учеников, внимавшая притчам Христа, сохранилась и продолжает существовать по сей день.

Серен Кьеркегор называл себя «шпионом». И впрямь христиане подобны шпионам, живущим в чужой стране. Мы приносили присягу иной державе. Мы — не резиденты, а «странники и пришельцы на земле», как говорит Библия. Посетив бывшие тоталитарные государства Восточной Европы, я с новой остротой осознал, что это значит.

Много лет диссиденты Восточной Европы собирались втайне, не пользовались телефонами, публиковали свои статьи в подпольных изданиях и под псевдонимами. В середине семидесятых годов диссиденты стали осознавать, как дорого обходится им двойная жизнь. Делая свое дело втайне, постоянно оглядываясь через плечо, они, в сущности, играли на руку своим врагам–коммунистам, поскольку способствовали нагнетанию страха. И тогда диссиденты приняли осознанное решение: сменить тактику. «Любой ценой вести себя как свободные люди», — так решили действовать поляки и чехи. Они начали проводить митинги прямо в церкви, невзирая на присутствие «наблюдателей». Они подписывали свои статьи, указывали даже адрес и номер телефона, открыто раздавали подпольные газеты на улице.

Диссиденты стали вести себя так, как должны вести себя люди в свободном обществе. Добиваешься свободы слова — говори открыто. Любишь истину — выскажи истину. Власти не знали, как поступить. Они то свирепствовали — почти всем диссидентам пришлось отсидеть срок в тюрьме — то с бессильной яростью наблюдали за происходящим. Упорство диссидентов привело к тому, что в противовес мрачному «архипелагу Гулагу» начал расти «архипелаг свободы».

Мы дожили до торжества этой борьбы. Альтернативное царство задавленных властью подданных, узников, поэтов, священников, распространявших свои мысли в виде рукописного самиздата, ниспровергло казавшуюся вечной крепость. В каждом из этих народов главным противовесом власти была церковь — где–то она выступала негромко, где–то — во всеуслышанье, и всегда утверждала трансцендентную истину, всегда шла вопреки официальной пропаганде. В Польше католики прошли мимо здания правительства, скандируя: «Мы вас прощаем». В Восточной Германии христиане зажигали свечи, молились и проходили дружным строем по улицам, пока Берлинская стена не рухнула, точно подмытая плотина.

В свое время Сталин распорядился построить в Польше город Нова Гута, то есть «Новый город», демонстрируя будущее коммунизма. Нельзя разом изменить всю страну, сказал он, но можно построить по крайней мере один новый город, современный металлургический завод, просторные квартиры, привольные парки и широкие улицы как