В поисках невидимого Бога - Филипп Янси Страница 7

«С такими дикими ожиданиями я лежал на траве. Вера в Бога для меня означает (хотя бы отчасти) веру в возможность чуда. По разным обстоятельствам у меня в тот момент возникло сильнейшее чувство, что пришло время для чуда, что жизнь моя созрела для него. И сама сила этого ощущения, казалось, предвещала чудо. Что–то должно случиться: возможно, я даже смогу это увидеть и услышать. Уверенность моя была столь сильна, что, оглядываясь на эти мгновения, я удивляюсь, как сила самовнушения не привела–таки к тому, что я увидел бы чудо. То ли солнечный свет был слишком ярким, а воздух слишком ясным, то ли остатки скептицизма помешали мне увидеть духов, парящих среди яблонь, или услышать голоса из скопления желтых одуванчиков, но ничего не случилось. Только зашелестел ветер, и застучали друг о друга ветви яблонь».

Было ли это голосом Божиим? И если да, то почему бы Богу не высказаться более ясно, не столь двусмысленно? Ведь и сам Бюхнер не считал, что он что–то получил в ответ.

Бюхнеру было уже за пятьдесят, когда он стал преподавать в Уитон–колледже. Там он впервые обнаружил, сколь свойским у многих выходит богообщение: «Я был потрясен, увидев, насколько легко студенты перескакивают с разговора о погоде и кино к вопросу о том, как Бог действует в их жизни. Если бы в подобном ключе стал высказываться кто–то из моего прежнего круга общения, обрушился бы потолок, загорелся дом, у людей были бы круглые от удивления глаза». В конце концов Бюхнер оценил горячую веру студентов, но поначалу ему показалось, что Бога они выставляют каким–то рубахой–парнем.

Не разжигаем ли мы, как реклама «Пепси», жажду, которую не можем утолить? На прошлой неделе в моей церкви пели: «Я хочу лучше Тебя знать, я хочу коснуться Тебя, я хочу увидеть Твое лицо». Но нигде в Библии не сказано, что мы коснемся Бога и увидим Его лицо. Во всяком случае, не в этой жизни.

В Америке верующие часто говорят о дружбе с Богом. А ведь Клайв Льюис в книге «Любовь» предупреждает, что из всех видов любви дружба наименее точно описывает отношения между тварью и Творцом. Но как в таком случае можно выстроить «личные отношения» с Богом, Который невидим? Если мы даже не всегда полностью уверены, что Он здесь?

Я умираю от жажды здесь, у источника.

Ричард Уилбур,

американский поэт

Часть вторая. ВЕРА. Где Ты, Боже?

Глава 3. Сомнению — быть!

На протяжении часа вера и неверие сменяются у нас по сто раз. Получается, что вера – дело гибкое…

Эмили Дикинсон, американская поэтесса

Для начала нужно верить, что Бог есть. Без этой веры невозможны никакие отношения. Однако, пытаясь разобраться, как действует вера, я обнаруживаю, что обычно вхожу в нее как бы через черный ход — через сомнение. Яснее всего узнаешь о своей нужде в вере во время ее отсутствия. Незримость Бога гарантирует, что сомнения неизбежны.

Все мы, подобно маятнику, раскачиваемся между верой и неверием. На чем же мы в конце концов остановимся? Некоторые так и не обретают веру. Одна женщина спросила знаменитейшего атеиста Бертрана Рассела, что он скажет, если в конце концов увидит Жемчужные Врата и поймет, что ошибался. Глаза Рассела зажглись, и он ответил своим высоким тонким голосом: «Я скажу: Боже, Ты дал нам недостаточно доказательств».

Другие обретают веру, а потом снова теряют. Американский литератор Питер де Фриз вырос в строгой кальвинистской семье, учился в Колледже Кальвина, а в итоге стал писать сатирические романы об утрате веры. Один из его героев «не мог простить Богу, что Его нет». Эта фраза объясняет и труды самого де Фриза, которому Бог, видимо, не давал покоя. Роман «Кровь агнца» повествует о Доне Вандерхоупе, отце одиннадцатилетней девочки, заболевшей лейкемией. Лечение дает обнадеживающие результаты, наступает ремиссия, но в этот самый момент девочку убивает банальная инфекция. Вандерхоуп, желая отметить выздоровление, принес в клинику торт с написанным на нем именем дочери. Узнав о ее смерти, он идет с этим тортом в церковь, где молился об исцелении девочки. Там он швыряет торт в распятие перед входом. Удар приходится чуть ниже тернового венца, и по скорбному каменному лику Христа стекает яркая сахарная глазурь.

Мне чем–то симпатичны люди вроде Рассела, которые считают невозможным уверовать, или вроде де Фриза, которые не могут устоять в вере перед лицом кажущегося предательства. Я и сам бывал в похожих ситуациях, и просто чудо, что Бог удостоил меня дара веры. Оглядываясь на собственные периоды безверия, я нахожу в них всякое: то мне было мало доказательств, то больно, то сжигали душу разочарования, то случалось сознательное непослушание.

Но что–то влекло меня назад, к Богу. Что именно, спрашиваю я себя? «Какие странные слова! Кто может это слушать?» — сказали некоторые ученики Иисуса (Ин 6:60). Их сомнения понятны многим. Слушателей Христа Его учение одновременно и влекло, и отталкивало. Когда до внимающих Ему стал доходить смысл того, о чем толкует Спаситель, большинство из них отошли, и остались только Двенадцать. «Не хотите ли и вы отойти?» (Ин 6:67) — спросил их Иисус (наверное, с горечью и смирением). За всех, как это часто бывало, ответил Симон Петр: «Господи! К кому нам идти?» (Ин 6:68).

Для меня самого многое упирается в эти слова Петра. К стыду своему, я должен сказать, что одна из главных причин, почему я остаюсь в ограде Церкви, состоит в том, что идти больше некуда (хотя я и пытался). Господи! К кому нам идти? Труднее отношений с невидимым Богом может быть лишь одно: отсутствие таких отношений.

***

Бог часто действует через «святых дурачков», юродивых, мечтателей с их смехотворной верой — сам–то я расчетлив и осторожен. По–видимому, в вопросах веры всё противоположно тому, к чему мы привыкли. Современный мир ценит ум, успех, респектабельность, уверенность и утонченность. О Боге этого сказать нельзя. В своих замыслах Он часто полагается на людей простых и необразованных, которые умеют лишь одно — доверять Ему. И через них происходят чудеса. Наименее одаренный человек может быть замечательным молитвенником, поскольку молитва требует лишь глубокого желания быть