Нерентабельные христиане. Рассказы о русской глубинке - Петр Михайлович Давыдов Страница 9

чтобы умных головах. Однажды старенький уже отец Константин, рассказывая о преподобных отцах Русского Севера, настойчиво рекомендовал нам, горячим подвижникам, сначала хоть немножко познать свою немощь и только потом строить планы насчет ухода в леса, где, честно признаться, некоторые из нас уже присмотрели места для скитов и келий. Отец Константин и говорит: «Один знакомый тут пару недель назад из лесов-то и вернулся. Стыдился все. А как было: забежал ко мне с рюкзаком. „Дай, – говорит, – благословение на пустынножительство, батюшка, – я в леса смиряться поехал. На первое время все у меня есть: консервы (рыбные), спички, топорик, хлебушек, соль, молитвослов и Псалтирь. Там келейку срублю, заживу отшельником, к тебе раз в месяц приходить буду“. Я ему:,Ты хоть знаешь, как костер-то разводить, забудень?[1] Сиди дома, а?“ Тот – ни в какую: подавай благословение! „Не, – говорю. – Давай потом разберемся“. Тот вздох издал и ушел в леса. Через неделю-то и вернулся – обросший, что леший, простуженный, худющий, взгляд дикий. „Прости, – чуть не воет, – батюшка, меня дурака!“ А что: как он в лесу жить-то будет? До грибов-ягод месяца четыре ждать, костер тухнет, спички кончились – так он консервы все сожрал, и ему, вишь, взгрустнулось. Не шла молитва. Ладно хоть живой остался – чаем я его отпоил да в больницу отправил. Может, и поумнеет теперь. Это я к чему, дорогие мои? Вы перед тем, как подвиги совершать, подумайте крепко, ладно? А то смех сплошной, а не смирение».

Хорошие были уроки у отца Константина. Интереснее, чем «Катехизис», надо признать. Доходчивые. В леса мы, в общем, не отправились.

А Пашка все это дело учел и уехал познавать свои немощи в деревню – то ли в школу работать, то ли в недоубитый колхоз, тут мы не знаем точно. Вроде и к лесу ближе, но и не совсем отшельник. Золотая середина, можно сказать, познавай себя – не хочу.

В свободное время любил ходить по высокому берегу северной реки, любоваться спокойствием природы, созерцать красоту мироздания и скорбеть о собственном несовершенстве. Говорит, некоторые языкастые местные жители охотно помогали ему в познании этого самого несовершенства. Кто словом, а однажды и доходчивей объяснили. Ходит он, ходит и слышит вдруг истошный вопль невесть откуда. Видит: мужик тащит пакет, из пакета таращатся два круглых желтых глаза. Мужик идет уверенно – прямо к обрыву, и давай пакет раскручивать, чтоб замах пошире получился. Пашка подходит: «Здравствуйте, дядя Коля. В чем дело-то?» Дядя Коля физкультуру прекратил. «Кота топлю. Этот гад всю семью до ручки довел. Отойди – задену». – «А что так? Характер у кота поганый?» Собеседник потратил несколько минут, чтобы перечислить те качества животного, которые показались ему несовместимыми с жизнью. Характеристики-эпитафии, которыми он одаривал беднягу кота, определили выбор очередной профессии Пашки – он долго потом работал журналистом.

Но – долготерпение? Но – милость? Но – праведный печется и о жизни скота своего, сердце же нечестивых жестоко (Притч. 12: 10)? Пашка не считал себя нечестивым, и, хотя кот не вызывал у него уважения, он рассчитывал побороть его гнусные качества уже воспитанными в себе добродетелями. Поэтому уговорил дядю Колю вернуть кота к жизни и отдать ему хотя бы на передержку. Мужик долго задумчиво стоял на берегу и, смотря вслед удаляющемуся Пашке, крутил у виска пальцем. Но молчал, и на том спасибо.

А дальше Пашка смог еще раз убедиться в правильности слов мудрого отца Константина: не рыпайся на Небо, пока не увидишь себя. Как оказалось, чтобы стащить на землю за ноги летящего в райские кущи юного подвижника, достаточно одного душного кота – этот гад заменил собой в тот раз «Лествицу».

В первую ночь он устроил разгром в Пашкиной квартире. На полу валялись осколки от горшков с цветами, земля, остатки нехитрой снеди, обрывки книжных страниц. На второе утро соседи предупредили Пашку о готовящемся над ним суде Линча: не спать две ночи – это, знаете, перебор. Кот сменил тактику: он начал втихую, но активно загаживать квартиру. Воняло все: стены, пол, мебель, книги, одежда, обувь. В таких условиях душеполезные размышления о пользе долготерпения терпели полное фиаско. «Как на душе без исповеди!» – описывал потом Пашка состояние своей квартиры, в которой вовсю хозяйничал мерзкий котяра.

К решительным и, увы, неблагочестивым мерам пришлось прибегнуть после грабежа и разбойного нападения, произведенного котом-рецидивистом. Пашка зашел в кухню и увидел, как мерзавец, скинув крышку с кастрюли, достает оттуда курицу, которую смиренный сельский житель приобрел «под запись» (зарплату не платили второй месяц) в сельпо. Бросился было спасать свой обед и ужин, но душной кот, сначала намертво вцепившись челюстями в куриную плоть и издавая похабные звуки, расцарапал Пашке руку до кости. Кровища хлестала, кот похабничал и чавкал в углу, Пашка выл от боли – вот некоторые издержки того светлого времени пребывания на лоне природы.

Белые ночи уже радовали Русский Север – могучая река стала серебристой. Прекрасный вид с обрыва. Кот пытался выбраться из пакета, но перемотанная тугим бинтом рука не ослабляла хватки.

«Дядя Паша, а что это вы, гимнастикой занимаетесь, да? – раздался детский голос. – А почему гантели не возьмете? А мы с мамой домой идем. А что у вас в пакетике? Ой, котик! А почему он в пакете? А он вам нужен? Можно мы его домой возьмем?»

«У кота девять жизней, – говорил потом нам, трясущимся от хохота, товарищ. – У этого гада их штук сто, я так думаю». Но духовную пользу мы все же извлекли их этого неблаговидного эпизода – вслед за добрым отцом Константином мы повторяем: «И медведь – костоправ. Только самоучка. Не спеши с великими подвигами – узнай, что не очень-то ты и подвижник».

Оккупанты

У племянника из деревни родился сын – само по себе дело хорошее. Это получается, я дедом почти что стал, хоть и двоюродным. Приосанился. Даже покряхтел для приличия.

Крестить парня надо. Прекрасно. Печально то, что у нового священника в сельском храме стремительно испортились отношения с местными. А это ой как трудно, когда в деревне, где, как известно, вся жизнь на миру, на тебя смотрят косо. А каким, спрашивается, будет взгляд, если оторопевшим родителям говорится, что крестины состоятся только в том случае, если креститься придут не меньше пяти человек? Где взять столько младенцев в селе, подверженном всем прелестям «оптимизации»? «Раньше-то все просто и хорошо было: встречаешь батюшку, говоришь, мол, так и так – а он с тобой и радуется, церковь всегда отворит, с тобой вместе помолится. Легко на душе было!» – признаются местные. В замечательный храм, где