Тензин Гьяцо - Комментарий на «37 практик бодхисаттвы» Страница 16

Если у нас нет денег, что делать? Если в этом году мы ели такую-то и такую-то пищу, какую пищу нам есть в наступающем году? Если мы – люди состоятельные и сами не испытываем нужды, мы начинаем думать о том, что мы можем дать нашим родным. Решив, что неплохо бы отдать деньги в рост, мы терзаемся сомнениями – а достаточно ли высок процент? Храня деньги в банке, мы не получаем высоких дивидендов и решаем вложить их в чей-то бизнес. Затем мы волнуемся: «А заслуживает ли доверия этот делец?», идём к ламе за прорицанием и возносим молитвы. Всё это означает, что деньги, вместо того чтобы служить нам и приносить пользу, порабощают нас.

Человек, не имеющий жены, мучается по этому поводу. Женившись, он терзается мыслями, что супруга его недостаточно привлекательна или скромна. Если же она красива и скромна, он начинает сомневаться, а способен ли он содержать её на должном уровне. Не имея родных и друзей, мы страдаем от одиночества, думая, что не имеем в жизни никого, кто указал бы нам путь и поддержал в трудную минуту. Имея друзей и родных, но не ладя с ними, мы также испытываем от этого душевные страдания.

Затем в конце жизненного пути мы становимся стары и немощны и также страдаем от этого. Жизнь завершается смертью, которая по природе своей – страдание. Мысли о смерти рождают в душе страх и тревогу, и большинство людей просят лам помолиться об их долголетии и добром здравии. Но даже если они всячески стараются избегать болезней, следуют умеренной диете и ведут здоровый образ жизни, муки смерти всё равно настигнут их, несмотря на все эти предосторожности.

Страдание, известное как смерть, приходит либо от истощения нашей кармы или заслуги, либо в силу неблагоприятных обстоятельств. Наступает тот день, когда, покоясь на смертном ложе, мы пользуемся этим телом в последний раз. Хотя, может статься, мы и привыкли к здоровому и полному сил телу, но в этот день мы повалены, подобно рухнувшему дереву, и даже не в силах без посторонней помощи перевернуться с боку на бок. Долго лежа на одном боку, мы начинаем страдать от этого, и если мы в больнице, то вынуждены звать сиделок, чтобы те нас перевернули.

Если незадолго до смерти нам предстоит операция, это означает, что тело наше будет разрезано и, может, даже придётся удалить из него некоторые органы, взамен пересадив новые или вживив какие-нибудь приспособления. Если под вопросом наша жизнь и необходимо оперировать руку, это будет сделано; если необходимо ампутировать ногу – мы её лишимся; если необходима операция на сердце – будет сделано и это.

В этот последний день нашей жизни все вокруг будут суетиться, пытаясь выполнить любые наши прихоти, а мы, разбитые горем, будем лежать и думать: «Ну вот я и умираю». То, как мы провели последние пятьдесят или шестьдесят лет нашей жизни, покажется нам сном, увиденным прошедшей ночью, а впереди будет лежать вечная разлука со всеми теми, кто близок и дорог нашему сердцу. Мы должны будем умереть и отправиться к следующему рождению, тогда как все они останутся здесь, в мире людей. Осознавая это, мы не в силах сдержать рыдания, лицо наше покрыто маской печали, и на глаза присутствующих друзей и близких наворачиваются слёзы. Шепча слова прощания, мы отправляемся каждый своей дорогой.

Хотя многие из нас, тибетцев, и разлучены с родными и близкими, всё же существует вероятность того, что однажды мы встретимся с ними вновь. Но разлука, вызванная смертью, не есть результат завоевания одной страны другой, а следствие исчерпания нашей кармы. Нет возможности выторговать у кого или чего бы то ни было возможность остаться, прибегнув к подкупу или положившись на нашу врождённую изворотливость.

Некоторые из моих учеников готовы ради меня пожертвовать собственной жизнью, однако, когда мне придёт время умирать, я вынужден буду отбыть в одиночестве. Я не могу никого взять с собой, сказав: «Это мой друг», «Это мой слуга» или что он человек, которому Его Святейшество Далай-лама доверяет. Ученики мои, как и все вы, вынуждены будут остаться позади. Как говорится: «Владыка покидает этот мир, оставляя позади царство, а нищий – свою клюку».

Произнося на смертном одре свои последние слова, мы испытываем невыносимые страдания, и сама способность говорить даётся нам ценою невероятных усилий. По причине сухости во рту может оказаться очень трудно внятно выговорить то, что мы хотим сказать окружающим, и, видя это, наши родные и близкие переживают, теряются, становятся беспомощными и подавленными.

До этого мы всегда изъяснялись легко и непринуждённо. Маленький пример: мы начали бы громко возмущаться, если мо-мо (традиционные тибетские пельмени. – Прим. пер.) на нашей тарелке оказались неправильно приготовленными. Окажись они слишком горячими и обожги нам рот, мы наверняка бы высказали всё, что мы думаем по этому поводу. Обладай мы властью, мы бы прилюдно отчитали того, кто их приготовил, или, не отваживаясь на прямую конфронтацию, слали бы ему проклятия в спину. Таким образом, мы привыкли чувствовать себя хозяевами ситуации, но в момент смерти мы и есть-то будем не в состоянии.

Или вот другой пример: многие тибетцы носят на теле амулеты, которые, по их утверждению, содержат различные святыни, реликвии такого-то и такого-то ламы и частицы плоти такого-то и такого-то будды или бодхисаттвы. По этой причине они неохотно дают их кому-нибудь в руки, предпочитая постоянно носить на шее. В день их кончины родные, раскрыв амулет, растворят его содержимое в воде и вольют, словно последнюю трапезу, в рот умирающему. Но зачастую умирающий не в силах будет даже сглотнуть, и субстанции эти так и останутся у него во рту после кончины.

С наступлением смерти звук нашего дыхания угасает, подобно звуку от лопнувшей струны домры, и всем тем переживаниям наслаждений, которые нам когда-либо довелось испытать в этой жизни, приходит конец с этим последним, вымученным выдохом, за которым уже не последует вдоха.

Все те методы продления жизни, которыми располагает современная медицина, окажутся бессильны, когда карма наша иссякла. Даже пустив для облегчения дыхания кислород, пересадив нам новое сердце или новые лёгкие, хирурги не в силах будут спасти нас. Ситуация наша совершенно безнадёжна. В этот момент:

У врачей опускаются руки,И молитва не в силах устранить препятствия,Родных оставляет надежда, что мы будем жить.Мы беспомощны и не знаем, что нам делать.Настало время драгоценному Учителю,Арья Авалокитешваре, взять нас под свою защитуИ увести прочь из сансарной круговерти.

Как гласят эти строки из «Сострадательной защиты», в момент смерти именно божество, которому мы преданны, и та энергия, с которой мы практиковали Дхарму, способны сделать наш ум радостным и успокоенным. Они придадут нам уверенность и утешат. Никто другой не в состоянии будет помочь нам, ибо не существует у нас иного защитника или покровителя.

Подводя итог вышесказанному, можно заключить, что мы испытываем страдания, пока молоды и здоровы и когда стары и немощны. Мы страдаем, когда дела наши идут в гору и когда на нас надвигаются неприятности. Нас постоянно преследуют различные типы страдания с момента появления в этот мир и до самой смерти.

В чём же тогда смысл рождения человеком? Если мы рабы своего богатства и имущества и лишь выполняем роль смотрителя при собственном доме – жизнь такая бессмысленная. На самом деле дом предназначен для того, чтобы давать людям крышу над головой, и поэтому хорошо, когда мы чувствуем себя в нём комфортно и в безопасности. Но если мы одержимы заботой о доме, тогда мы превращаемся в его слугу-смотрителя. Деньги и имущество также призваны приносить пользу людям, однако, не зная, как правильно к ним относиться, мы становимся их рабами. Хотя это и не самая приятная тема для разговора, но складывается впечатление, что основным предназначением пищи и одежды является производство экскрементов. Еда – их непосредственный источник, и наилучшие фекалии получаются при употреблении достаточного количества пищи и ношении соответствующей одежды.

Избрав путь внутренней трансформации через практику Дхармы, мы привносим смысл в это человеческое существование, ибо уже теперь становимся спокойнее и беззаботнее, а также сможем извлечь из этого пользу в более далёкой перспективе. Никогда не говорите, что жизнь бессмысленна. Решив, что жизнь наша лишена смысла, и совершив самоубийство, даже не желая того, мы вынуждены будем родиться вновь, ибо сознательное лишение себя жизни не означает окончания цепи перерождений. Перерождение в сансаре не зависит от того, желаем мы его или нет, и мы не вольны остановить этот процесс, до тех пор, пока не исчерпаем нашу карму и не избавимся от омрачений сознания. Итак, рождение бессмысленно лишь при условии, что мы не в состоянии отбросить его основополагающие причины. До тех пор, пока мы продолжаем перерождаться, мы никогда не сможем обрести непреходящее счастье и умиротворённость, но будем вновь и вновь влачить сансарное существование, наполненное страданием.