Алексей Маслов - Лучшие притчи дзэн: обычные истории о людях необы­чайных Страница 22

2. Ананда, чье имя означает «радость», был также сыном раджи Дроноданы и младшим братом Девадатты. Он прославился как один из наиболее одаренных последователей Будды Шакьямуни, который мог запомнить все его проповеди наизусть, за что и прослыл «многослышащим».

После ухода Будды в нирвану собрал все его сутры в пещерах Ваибхаре, где собирались его ученики. Стал Вторым патриархом буддизма.

О счастье и страдании

Приход созерцания

Чаньский наставник Байма Сюньчжао часто любил повторять: «Как прекрасно! Как счастливо!» Но когда уже не за горами была его кончина, он все чаще громко причитал: «Горе мне! О, горе!»

А порой бывало, что он мог в испуге закричать: «Владыка ада Ямараджа придет за мной!»

Как-то раз настоятель монастыря, услышав в очередной раз подобные стенания, упрекнул его: «В былые времена, ты, будучи еще цзедуши (правителем области), однажды упал в реку и сумел при этом сохранить полное спокойствие.

Как же ты сейчас можешь так себя вести?»

Чаньский наставник сказал:

— Высокочтимый монах, подойдите ко мне!

Настоятель подошел к ложе, на котором лежал Сюньчжао. Тот приподнял голову с подушки и сказал:

— То время, о котором ты говорил, и сегодняшний день — это разве одно и то же?

Настоятель счел лучшим промолчать в ответ.

Путы спадают

Радость — это, конечно, Чань. Но почему же страдания не могут быть Чань? Люди, занимаясь своими делами, знают лишь одну сторону вещей и явлений, при этом совершенно забывая о другой. Истинные чаньские наставники никогда не будут ограничивать себя в проявлении своих чувств только ради того, чтобы другие сочли их людьми праведными. Во всех своих намерениях они абсолютно открыты и искренни. Воистину, их чаньское сердце может проявиться повсеместно. Они — искренни и открыты!

Каждый человек может стать искренним, но вряд ли можно требовать от всех искренности и открытости.

Пустой дом

Приход созерцания

Когда индийский монах Нагасена держал речи, все вокруг наполнялось утонченной и чудесной мудростью, и правитель Милинда часто приходил к нему послушать наставления.

Однажды правитель Милинда спросил Нагасену:

— Твои глаза, уши, нос и язык — это и есть ты?

— Нет, — добродушно улыбаясь, ответил монах.

— Тогда в своем «истинном ты» ты обладаешь лишь телом или «истинный ты» — это еще и «сознание»? — снова спросил правитель.

— Тоже нет, — ответил Нагасена.

— Тогда где же ты? — спросил в недоумении Милинда.

— Окна, двери, стул, кровать, кирпичи, черепица, балки — разве это все дом? — улыбнувшись, спросил в ответ Нагасена.

— Нет, — немного помедлив, ответил правитель.

— Тогда где же дом?

И в этот момент правителя Милинду постигло великое озарение.

Путы спадают

Вся наша жизнь пронизана стереотипами, мы ее проживаем, опираясь лишь на них.

Когда опустошим эти понятия и стереотипы, мы внезапно все поймем. Все, что останется после этого внутри нас, — пустотное, просветленное и свободное от всего сердце.

Это и есть изначальный лик нашего сердца, состояние, в котором мы находились у самого истока.

Примечания

1. Нагасена — известный монах-бхикшу, наставник правителя, его наставления описаны в сутре «Милиндапанха».

2. Сознание (кит. и санскр. манас) обычно понимается как способность к мышлению, сила ментального восприятия, интеллектуальная функция сознания. Манас — шестая из садьятан, или шести типов восприятия в буддизме: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, и сознание.

Сокровищница, что запрятана у тебя дома

Приход созерцания

Мирское имя наставника Дачжу Хуэйхая из области Юэчжоу было Чжу. Когда он покинул дом и принял постриг, то удалился в монастырь Даюньсы — «Больших облаков», где и постигал буддийское учение. Когда Хуэйхай впервые пришел к чаньскому наставнику Мацзу Даои, тот его спросил:

— Откуда ты пришел?

— Я иду из монастыря Даюньсы, что в об ласти Юэчжоу.

— И какое же дело привело тебя сюда?

— Я пришел сюда в поисках Учения Будды.

— Может быть, у меня вообще ничего нет, так какое же Учение Будды ты здесь ищешь?

Ты даже не видишь сокровищницы, запрятанной в твоем же доме!

— Сокровищницы, запрятанной в моем же собственном доме? — удивился Дачжу. — Ну а где же находится сокровищница самого Дачжу Хуэйхая?

— Слушай получше! То, о чем ты меня только что спрашивал, и есть сокровищница, запрятанная в твоем же собственном доме.

В ней все содержится с самого начала, в ней нет ни избытка, ни недостатка. Если надо ею воспользоваться — так пользуйся! Стоило ли покидать этот дом и отправляться так далеко?

Услышав эти слова, Дачжу сразу же прозрел изначальную природу своего сердца. Он даже стал пританцовывать от радости и поклонился учителю в знак благодарности. После этого он в качестве ученика провел с Мацзу более шести лет, а затем вернулся в Юэчжоу.

Путы спадают

Дело, о котором не говорят, — не видно, принцип, на который не указали, — не ясен.

Но когда все обстоятельства и причины сходятся вместе, то случается как в известном речении: «Спящего можно пробудить и одним словом».

Таково и чаньское просветление. В той жизни, которую ты сейчас проживешь, есть что-то, отличающееся от этого?

Примечания

1. Дачжу Хуэйхай, выходец из области Цзяньчжоу, его родовое имя было Чжу, откуда, вероятно, и пошло его монашеское имя Дачжу — «Большая жемчужина». Первоначально он был последователем наставника Даои, который проповедовал в монастыре Даюньсы («Больших облаков»), в области Юэчжоу недалеко от современного города Шаосин, на северо-западе провинции Чжэцзян. После шестилетнего обучения у Мацзу, Дачжу вернулся к своему учителю, но чуть позже сославшись на болезнь, удалился от мира и вел отшельническую жизнь.

2. «Сокровищница, что запрятана в твоем же доме» — этими словами Мацзу указывает Дачжу на «сознание-сокровищницу» (санскр. алая-виджнана), которое, прозревая весь мир, по сути, прозревает само себя, поскольку изначально содержит в себе все проявления дхарм. Поэтому Мацзу удивляется, что Дачжу «покинул дом и отправился так далеко», то есть начал искать Будду вне своего сердца. Примечательно, что в конце жизни Дачжу становится полным отшельником, то есть до конца воплощает совет Мацзу «не искать вовне».

То, что превосходит естественность

Приход созерцания

В зале для медитации вели беседу два человека, один — чаньский наставник Дачжу Хуэйхай, другой — его ученик. Ученик спросил Хуэйхая:

— Есть ли способ, который выходит за пределы естественности?

— Есть, — ответил, не колеблясь ни секунды, Хуэйхай.

— Так какой же принцип выходит за пределы естественности?

— Способность познать естественность!

Ученик, немного помолчав, вновь спросил:

— Изначальная энергия ци не является Путем- Дао?

— Изначальное ци — это изначальное ци, а Дао — это Дао! — ответил Хуэйхай.

— Ага, если так утверждать, то тогда возникает двойственность, — с сомнениями произнес ученик.

— Так познай недвойственность!

Ученик опять помолчал немного и спросил:

— Так что же здесь ложное, а что же здесь истинное?

— Сердце, что привязано к вещам и явлениям, — ложное. Вещи и явления, что появляются из нашего сердца, — истинные! — ясно ответил наставник.

Путы спадают

Способность познавать естественность — это и есть наша нынешняя способность слышать и видеть. Так как же мы можем выйти за пределы этого мира? И если можно выйти за пределы естественности, то что же тогда невозможно преодолеть?

Наше сердце — самое великое сокровище, оно обладает безграничными возможностями.

И именно из этого сердца, если найти правильный способ, и делается первый шаг к этим безграничным возможностям.

Руки не заняты делом

Приход созерцания

В период правления династии Тан мирянин, последователь буддизма (упаска), Бэйсюй обучался у чаньского наставника Хуанбо и испытывал к нему величайшее уважение. Как-то он решил положить на бумагу смысл Чань и записал наставления своего учителя, составив из них целый том. Когда рукопись была закончена, он с большим уважением и со всеми полагающимися церемониями принес ее наставнику Хуанбо в надежде, что тот оценит его труд.