Дмитрий Щедровицкий - Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник? Страница 13

Далее Елифаз описывает, при каких обстоятельствах явилось ему откровение. Произошло это

Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей… (Иов. 4, 13)

Интересно: когда «сон находит», человек обычно уже не размышляет — он отдается сну, живет в нем. Когда же человек «размышляет о ночных видениях»? Это происходит чаще всего между сном и явью, когда дневное сознание уже пробуждается, но сон еще не забылся. Именно таково, по свидетельству духовидцев разных времен и народов, то состояние, в котором обычно приходит откровение. Между сном и пробуждением человеческий дух еще не охвачен земной явью, т. е. не «отделен стеной» от Всевышнего, но и сном уже не полонен. Вот в такие промежутки жизни, среди «размышлений о ночных видениях», и вливается в наше сознание свет откровения. Как же подобное происходило с Елифазом, какими переживаниями сопровождалось? —

Объял меня ужас и трепет потряс все кости мои. (Иов. 4, 14)

Обычно здоровый человек свои кости не чувствует. Но «потрясение костей» — это самое глубокое, страшное переживание (ср.: «…исцели меня, Господи, ибо кости мои потрясены…» — Пс. 6, 3).

И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне. (Иов. 4, 15)

Тот самый Дух Божий, Который создал мир, Который поддерживает гармонию во вселенной и Который, как мы сказали, обрушивает жаркий вихрь на нечестивых, обращая их жизнь в хаос, — Он и «прошел» над Елифазом.

Он стал, но я не распознал вида его — только облик был пред глазами моими; тихое веяние — и я слышу голос… (Иов. 4, 16)

Не сказано, что Елифаз узрел человеческий облик, но просто «облик» (תמונה <тэмуна> — буквально «картина», «плоскостное изображение»). Таким образом, речь идет о некой высочайшей Сущности, которая невидима в деталях и воспринимается только в общем — пусть каким-то «шестым» или даже «шестидесятым» чувством… И Елифаз говорит об этом как о познании высшей реальности, возбудившей в нем ужас. Ясно описать данное явление и уподобить чему-то знакомому невозможно: «…только облик был пред глазами моими; тихое веяние — и я слышу голос…»

Сходным образом Бог явился пророку Илии: сначала прошли сильный ветер, землетрясение и огонь, т. е. явления весьма устрашающие; и лишь потом, в «веянии тихого ветра», заговорил с пророком Господь (III Цар. 19, 11–13). Так и здесь Дух, сперва предупредив грозными и страшными знамениями о Своем явлении, затем предстает в умиротворенном, кротком образе — том, в котором Он и поддерживает бытие Вселенной.

…И я слышу голос:

Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?

Вот, Он и слугам Своим не доверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки;

Тем более — в обитающих в храминах из брения, которых основание прах, которые истребляются скорее моли.

Между утром и вечером они распадаются; не увидишь, как они вовсе исчезнут.

Не погибают ли с ними и достоинства их? Они умирают, не достигнув мудрости. (Иов. 4, 16–21)

Непонятно, пресекается ли на этом месте речь Духа или же она продолжается в начале следующей главы. Говорит ли далее сам Елифаз, обращаясь к Иову, или же он по-прежнему пересказывает прямую речь явившегося ему Духа Божьего? Так или иначе, именно здесь, в конце 4-й главы, передается самая суть, сердцевина философского учения Елифаза. В чем же она состоит?

Если обратиться к древнееврейскому оригиналу, то между 18-м и 19-м стихами наблюдается неразрывная связь (они соединены частицей אף <аф>, указывающей на продолжение основной мысли предыдущего стиха в последующем). Таким образом, получается, что «обитающие в храминах из брения» (ст. 19) — это одна из разновидностей ангелов, упомянутых в стихе 18. Приведем упомянутое место еще раз:

Вот, Он и слугам Своим не поверяет и в ангелах Своих усматривает недостатки;

Тем более — в обитающих в храминах из брения… (Иов. 4, 18–19)

Мы знаем, что древние выражались очень лаконично, и каждое их слово, тем более каждый поэтический образ, открывает целый мир. Кто же обитает в «храминах из брения»? Ангелы Божьи, что непосредственно следует из древнееврейского текста. Бог «усматривает недостатки» в ангелах, а тем более в тех из них, которые обитают в «храминах из брения». И вот здесь-то глубокая, оригинальная философская позиция Елифаза находит наиболее ясное выражение.

Древнееврейское слово מלאך <маль'ах>, как и древнегреческое άγγελος <йнгелос>, означает просто «посланник». Так что можно было бы подумать, что речь идет о посланниках вообще, ведь посланники Божьи — это и пророки, и духовные учителя, и т. п. Но при внимательном исследовании выясняется: речь идет всё же о созданиях небесных, постоянно обитающих в вышнем мире, что ясно следует из параллельного места, — эта сторона в концепции Елифаза так важна, что описывается дважды. —

Что такое человек, чтоб быть ему чистым и чтобы рожденному женщиною быть праведным?

Вот, Он и святым Своим не доверяет, и небеса нечисты в очах Его;

Тем больше нечист и растлен человек, пьющий беззаконие, как воду. (Иов. 15, 14–16)

Из приведенного параллельного места следует, что те, кому «не доверяет» Бог, являются קדושים <кедошим> — «святыми», и живут они в небесах. То, что ангелы называются «кедошим», повторяется во многих местах Писания: «…да благословляют Тебя святые Твои…» (Пс. 144, 10), «И услышал я одного святого говорящего…» (Дан. 8, 13) — в обоих стихах явно имеются в виду ангелы. При сопоставлении Иов. 4, 18–19 с Иов. 15, 14–16 выясняется, что Бог не доверяет именно святым ангелам, обитающим на небе, но еще более — ангелам, живущим в «храминах из брения». На первый взгляд, это очень странно и непонятно. Попробуем разобраться, о чем здесь идет речь.

В разбираемом месте речи Елифаза (4, 18) говорится, что существуют некие «недостатки», которые Всевышний усматривает в небесных ангелах. «Недостаток» — так переведено древнееврейское слово תהלה <тагала>. Глагол הלל <галаль> означает «наполняться светом», «блистать», «освещаться» и «прославлять». Но в то же время слово תהלה <тагала> означает «тщеславие», «суета». В каком же смысле употребляется здесь это слово? Ангелы изображаются как существа, воспринимающие от Бога вышний свет, просвещаемые Им и как бы возвращающие Ему часть света в виде воздаваемой славы. Каждому ангелу Бог уделяет некий свет, облекающий его, подобно нимбу, ауре; и вот с помощью этого света ангел должен восхвалять Создателя. Мы помним, что образ этих хвалящих Бога ангелов (серафимов — у Исаии, херувимов — у Иезекииля) встречается в разных местах Библии. Например, серафимы взывают друг к другу, говоря:

…Свят, свят, свят Господь Саваоср! вся земля полна славы Его! (Ис. 6, 3),

а херувимы возглашают:

…«Благословенна слава Господа от места своего!»… (Иез. 3, 12)

Однако некоторые ангелы совершают попытку как бы присвоить лучезарный свет, дарованный им свыше, и использовать его для собственного восхваления, а не для прославления Создателя. Как только такой «недостаток», т. е. искажение, «усматривается» в одном из ангелов, он низвергается из высшего мира на землю и поселяется в «храмине из брения», т. е. в человеческом теле. Таким образом высший дух становится живой душой человеческой. И Бог «в ангелах Своих усматривает недостатки: тем более — в обитающих в храминах из брения» — т. е. в тех ангелах, которые уже были низвержены с небес за свой грех — самовосхваление и стали людьми. И вот, живя в телах— «храминах из брения», духи должны изжить свой грех и вновь подняться к Богу. Для этого и существует человеческая жизнь с ее страданиями: для очищения духа, для того чтобы он мог снова, изжив свой грех, войти в хор славящих Бога существ.

Согласно общеизвестному преданию, один из ангелов, который именуется на латыни Люцифер, т. е. «светоносный» (что восходит к древнееврейскому בן שחר <бен шахар>, «сын зари», — Ис. 14, 12), получая вышний свет от Бога, вначале прославлял за этот свет Всевышнего, а потом возгордился и стал прославлять самого себя, что и привело его к падению:

Ты находился в Едеме, в саду Божием… Ты был помазанным херувимом…

…Доколе не нашлось в тебе беззакония.

…И ты согрешил; и Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией…

От красоты твоей возгордилось сердце твое, от тщеславия твоего ты погубил мудрость твою… (Иез. 28, 13–17)

Вот это и есть состояние, переданное словом תהלה <тагала>,— тот «недостаток», который Бог усматривает в ангелах.