Наталья Ревуненкова - Протестантизм Страница 32

Североамериканские колонии начали осваивать в XVI–XVII вв. европейцы, которые уже были новыми людьми, они шли на смену родовой знати, вырвались из нищеты, требовали и добивались у королевской власти права на эмиграцию. Одну из первых колоний пытались основать во Флориде французские гугеноты, которые отправились за океан с благословения адмирала Гаспара де Колиньи. Почти все французские колонисты были перебиты испанцами. Из тюдоровской и стюартовской Англии, где рост народонаселения и огораживания породили толпы физически здоровых нищих, в Новый Свет отправлялись надеявшиеся собственными руками наладить фермерское хозяйство или приобрести поместье. У состоятельных и знатных людей имелись свои идейные побуждения для того, чтобы начать новую жизнь за океаном. Надежду на успех в них вселяли абсолютный провиденциализм и уверенность в том, что это Бог направляет их навстречу полной неизвестности, чтобы христианская вера утвердилась на другом континенте. Они называли себя «воинами Христа». Перед отплытием кораблей священники объявляли пассажирам, что они отделяют себя не от англиканской церкви, а от ее испорченности, и намерены выполнять в Америке программу церковной реформации, проповедовать Священное Писание. На борту корабля «Мэйфлауэр», доставившего отцов-пилигримов к американскому берегу, 11 (21) ноября 1620 г. был подписан Ковенант (англ. covenant — договор, соглашение, завет), отразивший непоколебимую религиозную убежденность пионеров колониальной эпохи.

Женщины-священнослужители Протестантской епископальной церкви США, 1982 г.

«Именем Господа, аминь. Мы, нижеподписавшиеся, верноподданные нашего могущественного государя Якова, божьей милостью короля Великобритании, Франции и Ирландии, защитника веры и проч., предприняв во славу Божью для распространения христианской веры и славы нашего короля и отечества путешествие с целью основать колонию в северной части Виргинии, настоящим торжественно и взаимно перед лицом Бога объединяемся в гражданское и политическое сообщество для поддержания среди нас лучшего порядка и безопасности, а также ради уже указанных целей. В силу этого мы создадим такие справедливые и одинаковые для всех законы, ордонансы, акты, распоряжения и административные учреждения, которые в то или иное время будут считаться наиболее подходящими и соответствующими всеобщему благу колоний, и которым мы обещаем следовать и подчиняться».

Ковенант по своему характеру совсем не означал договора, каким его представляли просветители, т. е. соглашения между людьми по поводу своих естественных прав. Религиозный ковенант сплачивал верующих в христианское сообщество, от имени которого и заключался договор с Богом. У основоположников протестантизма вопрос о договорных отношениях между христианами и Богом не возникал, да и не мог возникнуть, поскольку они подчеркивали несоизмеримость божественного могущества с человеческими усилиями. Кальвин писал лишь о том, что Бог разговаривает с верующими, как отец с детьми: сначала на языке истин Ветхого Завета, затем Нового и, наконец, с современными христианами. Размышляя в этом направлении, реформатские ортодоксы выдвинули концепцию о серии договоров, которые Бог последовательно заключал с человечеством. Так называемая «федеральная» теология соответствовала росту правосознания и уровню науки о праве, достигнутому в XVII в., когда понятие о договоре с Богом утвердилось в практике реформатских и англиканских церквей.

Составляя на «Мэйфлауере» свою хартию, отцы-пилигримы вступили в договор с Богом, который носил специальный, целевой характер и должен был узаконить их инициативу. По отношению к этому ковенанту королевские хартии становились делом второстепенным. На огромном расстоянии от Англии авторитет короля, парламента или магистрата утрачивал смысл, люди полагались только на Бога и свое мужество, устраивая республики.

Переселенцы в Северной Америке были убеждены, что первый договор состоялся между Богом и Адамом, когда Бог поместил сотворенного им человека в Эдем и заповедал ему вкушать плоды со всех деревьев, кроме древа познания добра и зла. Это был ковенант благодати, он имел правила и предусматривал вознаграждение или наказание. Адам не выполнил условий, и последующие ковенанты благодати Бог заключал по своей милости к поврежденному грехом человечеству, давая свидетельства возможного спасения. Так, Авраама Бог сделал отцом множества народов, поставив условие ему и его потомкам — почитать Его волю и свершать обряд обрезания. Моисею в ковенанте была преподана божественная милость руководить царством священников и народом святым (Исх. XIX, 5–6).

Полноправные жители поселений, из которых вырастали города Бостон, Сейлем, Новый Плимут и др., верили в свою принадлежность к святому народу и горячо спорили о путях приобщения к святости. Церковная община — конгрегация, т. е. видимая церковь в кальвинистской трактовке, руководила колонистами как святым народом. Каждая колония рассматривала себя в качестве отдельного государства, где правительство считалось освященным свыше и вместе со служителями церкви руководило религиозной жизнью колонистов.

Договор с Богом регулировал отношения не только внутри церкви, но и внутри гражданского сообщества, поскольку в библейских заповедях усматривались нормы социального ковенанта. Библейски-правовая регуляция оказалась в равной степени обязательной для церковных общин и для магистратов. Построение нового порядка отношений в государстве вдохновлялось искупительной миссией Христа, к которой Бог вел избранный народ через неукоснительное соблюдение данных Моисею законов. В соответствии с законами Моисея очень строго, как в Цюрихе и в Женеве в эпоху Реформации, следили за трудовыми и семейно-бытовыми отношениями. Преступления и проступки жестко наказывались и карались не только в уголовном порядке, наказания отсекали скверну от святого народа.

Еретиков изгоняли из колонии, бичевали и казнили. Уличенных в супружеской измене позорила и отделяла от добропорядочных граждан «алая буква» (А — от англ. adulter), нашитая на одежду. За убийство незаконнорожденного младенца виновную в колонии Массачусетс повесили. Казнь через повешение применялась к квакерам.

Жестокое судопроизводство воспроизводило средневековые обычаи, а ненависть к католической вере была самым мрачным наследием Реформации на американской земле, куда прибывали не только протестанты. Одна из колоний, названная в честь покровительницы католической церкви Девы Марии (Мэриленд), была пожалована королем Карлом I Стюартом лорду Балтимору, католику. Во главе колонии оказались приверженцы римско-католической церкви, покидавшие Англию, где их права ограничивались. В глазах протестантского большинства паписты были не более достойными представителями идолопоклонства, чем индейцы, на землях которых обосновались англиканские нонконформисты на Севере и приверженцы англиканской церкви на Юге. Нонконформистов причисляли к пуританам, но на американской земле религиозное размежевание внутри пуританского движения происходило еще быстрее, чем в Старом Свете, и в колониях возникли непримиримые разногласия между пуританскими магистратами и наследниками религиозных убеждений радикальной Реформации, в том числе квакерами и баптистами.

Колониальные священнослужители славились своей ученостью и старались воплотить на атлантическом побережье христианские утопии, создавая, как сказано в Ковенанте отцов-пилигримов, гражданское и политическое сообщество со справедливыми и одинаковыми для всех законами. Основание колоний они считали миссией свыше, которую в древности Бог возложил на народ Израиля. Распространяя царство Христа и осуществляя в Новом Свете дело, порученное в Ветхом Завете избранному народу, они способствовали установлению в колониях культа Библии. На страницах книг пророков они находили знамения для американских времен, акцентировали значение ветхозаветного Закона в христианстве и поддерживали единство верующих.

Пуританские ортодоксы сходились с англиканами в том, что Библии следует верить, даже если божественное Слово не подтверждается реальным опытом человека. Разум для того и дан, чтобы находить аргументы в пользу непогрешимости Священного Писания. Но в англиканстве роль наставника отводилась разуму церкви, диктующей правила, основанные на человеческом опыте и суждениях благочестивых людей. Англиканское богословие склонно было подкреплять Библию другими авторитетами и не рассматривать священную книгу как исчерпывающее руководство в мелочах повседневной жизни. Пуритане же относились к Библии буквально, рассматривали ее как свод наставлений по практическому поведению. Здесь находили точные указания относительно иерархии и управления церковью, поскольку ни в обрядах, ни в общей структуре христианства не существует чего-то такого, что не было бы оговорено специально в Библии. Здесь пуританские писатели не уклонялись от принципов Цвингли и Кальвина, которым они явно изменяли в договорной теологии.