Павел Евергетин - Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов Страница 10

2 Старец сказал: «Сидя в келии, сосредоточь свой ум и вспомнив о дне твоей смерти; взгляни на омертвление тела; подумай о скорби разлуки с душой, отвергни тщету этого мира; вспомни об адских мучениях, помысли, каково теперь там душам, в сколь страшном молчании или в сколь ужасных стенаниях, в каком страхе и трепете они вечно ждут тех непрестанных терзаний, невыносимых мук, что им уготованы.

Также вообрази себе день, когда ты воскреснешь и предстанешь пред алтарем Христовым, а прежде всего — то страшное и скорбное судилище, где грешники будут охвачены вечным стыдом пред Богом, его ангелами и всеми людьми, жившими от начала и до скончания веков. И за стыдом для них последуют тяжкие и непрестанные мучения: огнь геенны неугасимый, червь неутолимый, скрежет зубовный, тьма кромешная, тартар и прочие бесчисленные муки, которые им предназначены.

А праведные воссияют ярче сияния солнца и будут вечно царствовать со Христом и исполняться Его неизреченной славой, вместе с небесными чинами воспевая победную песнь. И в вечном наслаждении этим блаженным жительством и небесными благами они никогда не узнают недостатка или лишения. Ибо оттуда, как сказано, «удалится всякая печаль и воздыхание» (Ис 35. 10). Но пребудут они в вечной радости и в непрестанном ликовании, без страха обладая непостижимыми и вечными благами.

О том и о другом думай постоянно и все время держи это в уме. А также старайся, насколько возможно, избегать одного: зла, предназначенного грешникам, — и искать другое: блага, уготованного праведным. Так ты и лукавых помыслов избежишь, если они занимают твой ум».

3. Авва Илия сказал: «Мне всегда страшны три вещи: час, когда моя душа разлучится с телом; когда я предстану пред Богом и когда будет вынесено суждение обо мне».

4. Старец сказал: «Если было бы возможно душам людей и после воскресения во второе пришествие Христово вновь выйти из тел, то все люди умерли бы от страха, скорби и изумления. Да и можно ли перенести вид того, как разверзаются небеса и является Бог в Своем негодовании и гневе, и с Ним нисходят бесчисленные воинства небесных сил, а все человечество собирается в одно место? Будем жить, всегда имея в мыслях это: ведь именно перед Таким Судией мы и предстанем, и дадим ответ о том мы прожили».

5. Один ревностный брат пришел издалека на Синайскую гору и остался там жить в небольшой келье. И в первый день по прибытии он нашел маленькую дощечку, на которой было написано когда — то жившим там братом: «Я — Моисей, живу при Феодоре и прохожу искус». И вот, он подобрал ее и каждый день, кладя ее у себя перед глазами, спрашивал у написавшего словно тот был рядом:

— В каком же ты мире или месте? И где та рука, что написала все это?

Делая так ежедневно и вспоминая о смерти, он пребывал в плаче. А рукоделием ему была переписка книг. И хотя он и взял у братьев бумагу и заказы на письмо, он так и умер, ничего ни для кого не переписав. А на бумаге каждого он написал лишь одно: «Простите меня, господа мои и братья! Но у меня было небольшое дело с одним человеком, и потому я не успел написать для вас».

6. Какой — то старец зашел к одному из Отцов, живших в Раифе, и говорит ему:

— Авва, когда отпускаю брата, который при мне, на послушание, я волнуюсь — особенно если смеркается.

— А я, — ответил тот, — когда посылаю моего послушника для чего — то нужного, сажусь у дверей и смотрю. И когда помысел говорит мне: дескать, когда же вернется брат, я отвечаю помыслу: «Ну, а если его обгонит иной брат, то есть ангел, и, придя заберет меня ко Господу, — что будет?» И так, каждый день сидя перед дверью, я думаю о своих грехах и плачу, говоря себе: Какой же брат придет раньше: тот, что снизу, или тот, что сверху?»

И старец, придя в сокрушение, удалился и затем поступал по примеру отца.

7. Один старец жил в Раифе, и вот какое было у него делание. Он постоянно оставался в своей келии, склонив в раздумии голову, а время от времени качал головой и, вздыхая, говорил:

— Что же будет?

Затем ненадолго замолкал и вновь точно так же повторял те же слова. Вместе с тем он плел вервие и так провел все дни свои, скорбя о своем исходе.

ГЛАВА 6. О том, что неизреченна небесная радость и слава, уготованная святым. Почему и должно стремиться к ней всем существом — ведь ничто из существующего или созданного нами ее не стоит

Бллаженная Синклитикия говорила следующее:

«На этой земле мы — словно бы второй раз в материнском чреве. В лоне матери мы не обладали ни той жизнью, ни той твердой пищей, которой наслаждаемся сейчас, и не могли действовать так, как здесь. Даже от солнечного сияния и любого другого света мы были отделены, и не было у нас многих других здешних радостей. Так и в мире сем мы лишены того великого и удивительного, что будет в Царствии Небесном.

Мы достаточно испытали то, что здесь, — возжелаем того, что там! Мы вкусили пищи земной — возжаждем небесной! Мы наслаждались земным светом — устремимся к Солнцу Правды, устремимся, чтобы увидеть горний Иерусалим, наше отечество и нашу мать! Проживем оставшуюся часть нашей жизни в чаянии небесного, дабы вкусить нам и вечных благ!

Ибо, как младенцы во чреве, живя и питаясь в несовершенстве, обретают форму и тем самым переходят к полноценной жизни, так и праведные, возросши за время пребывания в этом мире, переходят в горнее жительство, шествуя, по написанному, от силы в силу. А грешники, словно зародыши, умершие еще во чреве, предаются из тьмы во тьму. Потому что и на земле, в погоне за земным, они проводят свою жизнь во тьме, и по смерти низвергаются в самые мрачные и страшные места.

Таким образом, в жизни мы рождаемся трижды. Один раз мы исходим из материнских чресл — и из земли в землю. Другие же два переносят нас от земли на небо: сперва — благодатью, в божественном крещении (справедливо мы называем его «новым рождением»), а затем — нашим покаянием и благими трудами, к чему мы и приступили».

Старец сказал: «Не удивляйся, если, став человеком, ты сможешь стать ангелом. Потому что наградой здесь — слава равного ангелам, и именно ее обещает судья тем, кто участвует в состязании».

2. Сказал авва Иперехий: «Мысль твоя да будет всегда Царстве Небесном — и ты вскоре обретешь его».

3. Одного из старцев братья просили оставить великие подвиги, но он ответил им:

— Говорю вам, чада, что даже Авраам, видя еще большие награды, пожалел бы, что не подвизался больше.

Братья! Слава, уготованная святым, велика и непостижима. А слава жизни сей увянет, как цветы, «и яко зелие злака, скоро отпадет» (Пс 36. 2). Многие правители и цари владели странами и городами немалыми, но едва лишь прошло время — и их словно и не было. А сколько было царей, что правили многими народами: возводили себе статуи и памятники и полагали, что это сохранит их имя после смерти! Но пришли другие, разбили статуи и ниспровергли изваяния, а у некоторых стесали лики и вместо них выбили свои собственные черты. Впрочем, и тех труды были уничтожены потомками.

А были и те, кто строили себе великолепные гробницы, думая, что этим запечатлеют свое имя в веках, и писали на них свои инициалы. Но пришло другое поколение, и гробницы оказались в его власти. И чтобы расчистить как следует склепы, кости прежних владельцев выкинули, словно мелкий щебень. Так какой же им был прок в роскошном склепе или пирамиде?

Всякое суетное дело оканчивается ничем. Но не так с прославленными в Боге, ибо Он уготовал им вечную жизнь и славу нетленную. Свет солнца, луны и звезд — с тех пор, как они созданы, и до сего дня — не померк и не потускнел от времени. Все так же ярко и неистощимо сияет этот свет в вечности, по тому слову Творца, которым Он от начала определил светилам властвовать над днем и ночью. И точно так же и любящим Его Он предназначил Царство Небесное и нетленную радость.

И коль скоро Он не меняет Своих слов в том, что видимо, то разумеется — и в том, что невидимо. И мир этот прейдет, как только будет угодно Творцу, а славе святых нет предела. Так постараемся же «сотворить плоды, достойные покаяния», чтобы не лишиться нам этой радости и не впасть в вечную тьму — туда, где скорбь невыносима. Да если угодно, войди, к примеру, в свою спальню, закрой двери и ставни, заткни каждый, едва брезжущий лучик. А после останься внутри — и узнаешь, какую скорбь несет мрак…

Если даже там, без боли и мучений, ты так страдаешь, притом что волен сразу же выйти, — вообрази, какие муки ждут тебя во тьме кромешной, где плач и скрежет зубов, и в огне неугасимом, что вечно карает тех, кто однажды в него был низвергнут? Подумаем и о том, какой стыд нас охватит еще до мучений. Тогда на наших глазах святые будут облачаться в великолепное, несказанное одеяние, сотканное из их добрых дел. А себя мы увидим не просто нагими и лишенными этой блистательной славы, но темными, почерневшими и источающими зловоние — какими сделали себя сами в этом мире делами тьмы, роскоши и разврата. Будем же плакать пред Господом Богом нашим, чтобы обрести нам милость у Него!