Джон Элдридж - Пленительная красота Страница 10

Красота необходима Богу. Нет, пожалуй, я поскромничал. Красота — сущность Бога.

Впервые эту истину нам помогают постичь природа и подаренный нашим Отцом мир. Священное Писание утверждает, что вся земля наполнена Божьей славой (см.: Ис. 6:3). Каким образом? В основном благодаря красоте. Здесь у нас, в Колорадо, весной довольно влажно, и полевые цветы этим активно пользуются. Создается впечатление, что люпины, дикие ирисы, махровые маргаритки Шаста и незатейливые однолетники растут повсюду, где им заблагорассудится. Осины вновь одеваются в свои трепещущие от малейшего ветерка листочки в форме сердца. Огромные грозовые облака, толкаясь, заполняют небосклон, образуя восхитительные декорации для солнечных закатов. Летом земля до краев наполнена красотой — роскошной и многообразной, безудержно расточительной, зрелой и пышной, преподнесенной щедрой рукой и почти пугающей своим изобилием.

В основном все эти красоты природы лишены практической пользы. Главная задача «окружающей среды» заключается в том, чтобы радовать глаз. Остановитесь хотя бы на миг и «вдохните» в себя полной грудью эту красоту, вберите ее распахнутыми настежь глазами. Мы так привыкли составлять свое мнение о всех и вся, исходя из соображений целесообразности, что на осмысление моего странного предложения у вас может уйти минута или две вашего бесценного времени. Повторюсь: природа главным образом нефункциональна, что в переводе на наш язык означает бесполезна. В первую очередь она просто прекрасна. То есть красота сама по себе — великое и славное благо, это то лекарство, которое нам необходимо принимать ежедневно и в изрядных дозах (и наш Бог не поленился организовать это для нас). Природа в своих самых восхитительных проявлениях Божьей славы кричит: «Красота жизненно необходима!», тем самым открывая нам глаза на то, что красота составляет сущность Бога.

Потом нам на помощь приходят видения, данные апостолу Иоанну, который с помощью Святого Духа узрел Бога. Как мы можем догадаться, апостол с трудом подбирает слова для описания увиденного им на небесах (он то и дело повторяет слово «подобный», будто пытается найти сравнение, которое помогло бы нам представить себе то, что он увидел).

…Сей Сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. <…>…Перед престолом — море стеклянное, подобное кристаллу…

Остается ли у вас хоть капля сомнения в том, что явленный Иоанну Бог был неописуемо прекрасен?

Несомненно, это так и есть. Своей славой Бог должен превосходить Им же Самим созданное великолепное творение, потому что оно «пророчествует» о Божьей славе или «демонстрирует» ее. Апостол Иоанн сравнивает красоту Бога с сиянием драгоценных камней. В его описании Бог предстает перед нами богато украшенным золотом, а также рубинами, изумрудами, сапфирами и играющим всеми цветами радуги горным хрусталем. Случайно ли все перечисленные украшения почти в точности повторяют врученные Золушке дары? Случайно ли все эти милые вещицы до сих пор привлекают внимание женщин, украшающих себя в том случае, если они хотят выглядеть особенно прекрасными? Есть над чем задуматься. И разве не такие слова мечтают услышать все без исключения женщины? «Ты сегодня просто ослепительна! Ты совершенно бесподобна!»

Христиане прежних веков считали наивысшим удовольствием, связанным с пребыванием на небесах, просто созерцать Божью красоту, называя это «видением райского блаженства».

Причина, по которой женщина хочет, чтобы ее красоту разглядели, причина, по которой она задает вопрос: «Нравлюсь ли я тебе?», — проста. Бог тоже хочет этого. Бог — это соблазнительная красота. Вспомним, как молился Давил: «Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы… созерцать красоту Господню…» (Пс. 26:4). Разве могут еще оставаться сомнения в том, что Бог хочет, чтобы Его любили? Чтобы на Него смотрели и наслаждались тем, что открывается взору?

Но для того чтобы окончательно прояснить этот вопрос, Бог дал нам Еву — последний штрих сотворенного Им мира. Красота — сущность женщины. Со всей определенностью мы заявляем, что в данном случае речь идет как о физической, так и о душевно-духовной красоте. Ни одна из составляющих красоты невозможна без другой; иными словами — одна происходит из другой. Бесспорно, этот мир извратил представление о красоте, низведя его до совершенных пропорций тела, обладательницей которых суждено быть далеко не каждой женщине. Но и христиане умаляют ее не меньше или так ее «одухотворяют», что вся красота женщины сводится у них лишь к ее характеру. Мы просто обязаны вернуть красоту на прежнее место. Церковь должна принять ее в свое лоно. Красота слишком важна, чтобы ее утратить.

Бог наделил Еву прекрасным обликом и дал ей прекрасный дух. Она с успехом являет и телесную, и духовную красоту. Правильнее сказать, что она являет красоту самим своим существованием. Как и для Бога, для женщины ее красота является ее сущностью.

Мы со Стейси только что провели свои выходные на севере штата Нью-Мексико, в городе Санта-Фе, который славится третьим в мире по величине собранием художественных произведений. Мы с ней любим часами бродить по этим картинным галереям, созерцая особенно полюбившиеся нам произведения искусства. Уже на исходе последнего дня нашего своеобразного паломничества Стейси задала мне вопрос: «Скажи, Джон, ты когда-нибудь видел хотя бы одно живописное полотно, изображающее обнаженного мужчину?» Ее вопрос меня озадачил. А ведь и правда: увидев, должно быть, тысячу картин, мы ни разу не видели ни одного полотна, воспевающего красоту обнаженного мужского тела. Ни одного. (Я допускаю, что в истории искусства существует несколько не попавших в наше поле зрения картин… но я уверен, что их немного.) В то же время красота женщины прославлена сотни раз как в живописи, так и в скульптуре. И не без оснований.

С одной стороны, мужчины, возлежащие на ложах этакими обнаженными прелестниками, едва прикрытые живописными драпировками, выглядели бы нелепо. Это не вяжется с представлением об истинной мужественности. При виде такого натурщика так и хочется сказать: «Ну-ка быстро вставай и отправляйся на работу. Газон что ли подстриги. Займись делом». Адам выигрышнее смотрится в движении: он неотразим, когда что-то делает. Его сущность — это сила, явленная в действии. В этом и заключается его послание миру. Он отражает образ воинствующего Бога. От Его имени Адам говорит: «Бог добьется поставленной цели. Он усердно над этим трудится». Вот почему пассивный мужчина выглядит так противоестественно. Его пассивность дискредитирует саму его сущность. Она искажает тот образ, который был задуман и воплощен в нем Богом. Пассивный мужчина говорит нам следующее: «Бог ничего не добьется. Он бездействует, и Ему нет до вас дела».

С другой стороны (здесь мы просим вас с пониманием отнестись к нашим рассуждениям), внешний облик Евы вряд ли говорит о том, что она способна принимать участие в рукопашном бое или под корень рубить деревья. С незапамятных времен, пытаясь отобразить сущность Евы, художники писали (или фотографировали, или ваяли) ее в состоянии покоя. В этом нет никакого умысла, общественного порицания или предубеждения. Такое художественное решение образа Евы было свойственно всем цивилизациям во все времена. Так что же художники разглядели, а мы с вами упустили? Ева несет в этот мир иное, нежели Адам, послание. Она обращается к нему с помощью своей красоты.

Каждая встреча с прекрасным свидетельствует о [вечности].

Красота могущественна. Возможно, это самая влиятельная сила на земле. Она таит в себе опасность, потому что она чрезвычайно важна. Позвольте нам попытаться объяснить вам свою точку зрения.

Во-первых, красота свидетельствует. Епископ Оксфордский Ричард Харрис сделал следующее наблюдение: «Именно красота существующего миропорядка отвечает на наши вопросы о Боге». А у нас ведь есть к Нему вопросы, не правда ли? Их рождают наши страхи и разочарования. Св. Августин в своей «Исповеди» сказал, что, созерцая красоту этого мира, он отыскал ответы на свои вопросы:

И я сказал всему, что обступает двери плоти моей: «скажите мне о Боге моем — вы ведь не бог, — скажите мне что-нибудь о Нем». И они вскричали громким голосом: «Творец наш, вот Кто Он». Мое созерцание было моим вопросом; их ответом — их красота[11].

О чем свидетельствует красота? Для ответа на этот вопрос достаточно вспомнить, что испытывает человек, застрявший в автомобильной пробке. Его слух терзают сигнальные гудки и сквернословие разъяренных водителей. Угарный газ из выхлопных труб, просачиваясь в салон автомобиля, буквально душит его. А теперь вспомните, какое блаженство испытывает человек, прогуливающийся по прекрасному саду, солнечной лужайке или уединенному пляжу. Вот где простор для взора, вот где раскрывается его душа, вот где он вновь обретает способность дышать, где он просто отдыхает. И это хорошо, это превосходно. Летним вечером мы сидим на веранде и просто слушаем, созерцаем и впитываем в себя окружающую нас красоту. Наши сердца понемногу утихают, в душах разливаются умиротворение и покой. Наши сердца вслед за Юлианой из Норвича свидетельствуют о том, что «все будет хорошо». «Все будет хорошо».