Алексей Бакулин - Письма в Небеса Страница 10

На Фонвизина обижались не только современники, но и потомки. Едва успел он в самом деле умереть, как публика заговорила, что «Недоросль» — это, пожалуй, перебор, что таких Митрофанов у нас нет — ну разве что в глуши, в провинции… Говорили, что комедия устарела, что её читать невозможно (такие разговоры начались уже через двадцать лет после её написания)…

Что сказать на это — теперь-то, через два с половиной века?

Попробуйте взять в руки текст «Недоросля» и, преодолев понятный страх перед заковыристыми речевыми оборотами XVIII столетия, прочитать комедию — внимательно и с сочувствием. Что вы увидите?

Во-первых, вы с удивлением обнаружите, что комедия-то эта — смешная! Да, Фонвизин по-прежнему способен рассмешить. Его Тарас Скотинин, Цифиркин, Вральман — преуморительные персонажи. Кстати, много ли вы знаете по-настоящему смешных классических комедий? Грибоедов блестящ, но смешного в нём мало. Сухово-Кобылин просто страшен, после его комедий хочется утопиться. О комедиях Чехова («Чайка», «Вишнёвый сад» и т.д.) критики до сих спорят: почему, собственно, автор назвал эти душераздирающие произведения комедиями?..

Во-вторых. Ни для кого не секрет, что отрицательные герои «Недоросля» выписаны автором куда более сочно и жизненно, чем положительные резонёры — Стародум, Правдин, Милон… Однако, читая сейчас тяжеловатые рацеи Стародума, вдруг видишь, что тут перед нами грамотная, продуманная политическая программа! Что на основании этих речей можно создавать политическую партию! Что многие из идей Стародума подходят и для нынешнего дня! Всё-таки Фонвизин был прежде всего политиком, а ум его был государственным умом. Поистине, если бы ему удалось выдвинуться в первый ряд екатерининских вельмож (а он почти его достиг… малости не хватило…), то русская история могла бы несколько поменять курс… К добру ли, к худу ли — это другой вопрос. Сам Фонвизин так любил своего премудрого Стародума, что вскорости после написания «Недоросля» начал издавать журнал «Стародум», в котором от имени героя пьесы отвечал на актуальные вопросы современности. Советую всем почитать этот неглупый журнал — тексты из него, как правило, входят во все сборники Фонвизина.

И наконец, третье открытие, ожидающее нынешних читателей комедии: она нисколько не устарела!

Вот тебе и раз! Несколько веков прошло, Россия неуклонно просвещалась и образовывалась, ликвидировала неграмотность и становилась самой читающей страной в мире, и вот… За каких-нибудь двадцать лет мы вновь пришли к уровню XVIII века! Нет, определённая разница, конечно, есть: современный недоросль не только учиться, но и жениться уже не хочет — женитьба, семейная жизнь для Митрофанушки теперь так же постылы, как и учёба. И зачем учить географию, если есть карты ГУГЛа — с картинками и панорамами? Тарас Скотинин теперь ездит на «мерседесе» и отнюдь не боится никаких Стародумов. Госпожа Простакова заправляет одним из роно, — но ей уже обещали место в Министерстве культуры. Вральман вернулся в свои европы и оттуда руководит русской политикой. Стародум на пенсии считает копейки и ругает демократов. Правдин работает грузчиком в магазине, Милону удалось по протекции устроиться дворником, Софья торгует блинами в ларьке.

А в остальном… В остальном сходство полное.

Так что рано ещё сбрасывать Фонвизина с корабля современности!.. Он ещё дышит! Он ещё всем нам объяснит, кто мы такие есть…

Письмо 10

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ БУКВА

…Завотделом вручил мне рукопись, которую я должен был подвергнуть литературной правке, и не без торжественности объявил:

— …Ну, и наконец, буква Ё. Мы в нашем издательстве с ней боремся. У нас же не детский сад, верно? Поэтому, если увидите Ё в тексте, немедленно убирайте! Наши читатели — взрослые люди, они и так всё поймут.

Я тогда спорить не стал, но про себя подумал: «Зачем же останавливаться на Ё? Давайте уберём и Й. Взрослые читатели поймут, что «маи» — это «май», а «маика» — это «майка»… Правда, выйдет некоторое затруднение с «зайкой», — ну, да такие ли затруднения бывают при отсутствии в тексте Ё (например, никогда не понять, что имеется в виду — «все» или «всё»)! Нет, давайте пойдём (пойдем?) дальше! Отменим окончательно Ъ! Далее — Э заменим на Е — так уже и делают потихоньку, — хотя звучит это (ето?) довольно-таки глупо… Что ещё? На очереди буква Щ (слишком похожа на Ш — а взрослые и так поймут!) Ы слишком громоздка и неблагозвучна, пусть везде будет И для единообразия, а взрослые… В конце концов, цивилизованный Запад с успехом пользуется всего-то двадцатью шестью буквами латиницы, и только в «этой стране» всё выпендриваются, всё изобретают какие-то лишние закорючки, не хотят вливаться в мировое сообщество!..»

Мне решительно непонятна борьба с буквой Ё — ожесточённое её истребление. Но почему же? Сейчас многие вопиют о возвращении Ятей, Юсов, Ижиц, твёрдых знаков, но заметьте себе: эти буквы уже века не несли никакой особенной звуковой нагрузки. Когда-то в древности Ять чем-то отличался на слух от Е, Ижица — от И, Фита — от Ф, но уже в XVIII веке (или даже раньше?) это различие сошло на нет… Между тем за буквой Ё стоит явственный, определённый, своеобразный звук, — звук, без которого русский язык невозможен.

Вы знаете, что в природе не существует русских слов со звуком Ф? Все эти «Фабрики», «Факты», «конФликты», «Фонтаны» — всё это заимствования. Но мы же терпим пришлую букву, не спешим изгнать её из отечественной азбуки, и правильно делаем. (Даже несмотря на то, что в последние годы она обнаглела и всё норовит удвоиться во всяких «оФФшорах»…) А вот русскую Ё гоним в три шеи! Что за филологическая дискриминация?

Кое-кто говорит даже: «А вот в церковнославянском-то никакого Ё нет, дорогие братья и сЕстры!» Из этого делается вывод, что употреблять Ё в обыденной речи — чуть не грех… Да нет, друзья: церковнославянский церковнославянским, а русский — русским! Они и в самом существе своём не должны смешиваться — язык молитвы и язык повседневности!

Я уже не говорю о том, что любой текст при наличии Ё становится, как выражаются филологи, более «информативен». Мы, взрослые люди, быстро проскакиваем мимо этих «все — всё», «осел — осёл», «небо — нёбо» и т.д., и всё же, несмотря на всю нашу читательскую опытность, отсутствие Ё отнюдь не помогает нам при чтении. Скорее мы просто с ним смиряемся… Ну что тут поделаешь: не нами заведено, не нами и прекратится…

Филологи говорят ещё и о том, что чем больше букв, тем красивее текст. Так, с утратой ятей русское письмо утратило и часть своей исконной красоты. «Ну, ничего! — сказал мне один доктор филологических наук. — Зато теперь наши тексты украшают точечки над Ё. Их надо беречь!» Хотя, кажется, такая забота о красоте письма многим представляется совершенно излишней…

И всё же: кому мешает Ё? Что за зловещая тайна скрыта в этой скромной буквочке, если целые батальоны учёных-филологов решительно против неё ополчились? Непонятно…

А может быть, всё дело в том, что за Ё выступал Сталин? Так сказать, идёт борьба с тяжким наследием культа личности…

Но вообще-то нам, петербуржцам, грешно выступать против Ё: эта буква родилась у нас, на Васильевском острове, в Академии наук, и при своём появлении получила благословение нашего митрополита, владыки Новгородского и Санкт-Петербургского Гавриила (Петрова-Шапошникова). Случилось это 29 ноября 1783 года (стало быть, ровно 230 лет назад, — юбилей!) на заседании Российской академии, в присутствии таких корифеев нашей тогдашней словесности, каковы суть Державин, Фонвизин, Княжнин… И вот, когда сии корифеи, подустав от долгих прений, хотели было разойтись по домам, блистательная Екатерина Романовна Дашкова, президент академии, вдруг обратилась к ним со странной просьбой: написать на грифельной доске слово «ёлка». И когда корифеи застыли в недоумении, написала сама: «іолка», после чего всем собравшимся — людям действительно умным и тонко чувствующим родной язык — стало понятно, что выражать один звук двумя буквами не слишком красиво и что живая русская речь требует более изящного графического выражения. Был среди присутствующих и митрополит Гавриил. К нему-то и обратились за благословением на новую букву — буде, конечно, он сочтёт такое нововведение разумным и полезным. И владыка благословил! Благословил, хотя являлся прекрасным знатоком церковнославянского и лучше, чем кто-либо, знал, что в церковных песнопениях Ё не звучит никогда.

А нам, людям православным, не нужно объяснять, что такое архиерейское благословение. Благословили — стало быть, какие после этого могут быть разговоры? Дело сделано. Давайте же хотя бы за послушание всегда помнить эту самую петербургскую, василеостровскую букву, без которой русский язык, честное слово, становится несколько беднее.