Чарльз Сперджен - Добрые советы проповедникам Евангелия Страница 11

Точно таким же образом направляю я на другой путь и тех, кто не переносит никаких усилий, а относится к так называемых "носителям лайковых перчаток". Нам нужны борцы, а не щеголи, усердные работники, а не важные празднолюбцы. Людям, ничего не совершившим до своего вступления в семинарию, указываем мы сначала заслужить свои шпоры и тогда уже просить посвящения в рыцари. Кто питает горячую любовь к святому делу спасения душ, тот не будет ждать окончания своего образования, но начинает служить Господу без замедления.

Обращаются ко мне некоторые люди, отличающиеся большим усердием и горячим стремлением к делу, но видимо страдающие недостатком разума. Это - молодые люди, способные бесконечно говорить ни о чем, переворачивающие и изворачивающие на все лады Библию и ничего не могущие извлечь из нее. Они серьезно относятся к своему делу, очень серьезно. Это какие-то рабочие гиганты, но из всей их работы не выходит ничего, ни даже крошечной мышки. Много и таких ревнителей, которые не в состоянии логически связать и произнести несколько следующих одна за другой мыслей, способности которых весьма ограничены, но высокомерие которых до нельзя раздуто. Эти люди могут стучать и кричать, шуметь и неистовствовать, но весь крик и шум их не более, как звук извлекаемый из пустой барабанной кожи. Мне кажется, что для этих людей все равно - с образованием они или без образования, - и потому я всегда и отклонял их притязания на церковную кафедру.

Другой очень многочисленный класс людей стремится к кафедре, сам не зная для чего. Они не могут учить и не хотят учиться, но стремятся все-таки быть проповедниками. Как человек, заснувший на Парнасе и возомнивший себя с того времени великим поэтом, обладают они достаточной дозой бессовестности, навязывая собранию свою проповедь, и ничего кроме нее решительно знать не хотят... Подобные люди кипят обычно, подобно бушующим морским волнам, и мы рады бываем, когда удается наконец нам распроститься с ними...

Телесные недостатки также должны приняты во внимание. Я не сужу людей по их внешнему виду, но вообще нельзя пренебрегать и физическими свойствами людей. Узкая грудь, например, не указывает на человека, способного быть оратором. Вам может показаться странным мое мнение, но я уверен, что премудрый Творец вселенной не предназначил в проповедники человека с плохою грудью и узкими плечами... Если бы Он хотел сделать его оратором, Он дал бы ему и широкую грудь и здоровые легкие. Проповедник, который задыхается от длинной речи, должен бы подумать, нет ли какого другого, более подходящего для него занятия. Подобный человек вряд ли может быть "призван" проповедовать "смело и без пощады". Конечно, бывают исключения, но разве можно из-за них пренебрегать общим правилом? Люди с неправильным устройством рта или неба или с невнятным произношением также не могут быть призваны к благовестию Евангелия. Не очень давно изъявлял желание быть принятым к нам молодой человек, страдающий каким-то странным верчением челюстей, очень неприятным на вид. Его рекомендовали, как чрезвычайно набожного молодого человека, уже обратившего ко Господу несколько душ, и высказывали надежду, что я приму его, но тем менее я не мог решиться на это. Я едва мог удержаться от смеха, глядя на него, пока он говорил свою проповедь, и думаю, не смогли бы этого не сделать также и 9 из 10 его слушателей... Еще двум другим молодым людям я должен был отказать: одному - потому, что он очень невнятно говорил вследствие непомерной толщины языка, наполнявшего весь его рот, другому же потому, что он заикался. Я вынужден был отказать им потому, что не дал им Господь физических органов, способных для этого дела...

Еще пришлось мне иметь дело с одним человеком, - с одним, говорю я? - нет, не с одним, а с десятью, с двадцатью, может быть даже с целой сотней подобных людей, которые являлись ко мне с заявлением, что без всякого сомнения они призваны к святому делу проповеди потому лишь, что они оказались негодны ни к какому другому делу... Вот подлинное повествование одного из них, как образчик того, что приходится иногда выслушивать нам:

- Я устроился было в бюро одного адвоката, но не смог вынести сидячего образа жизни и вообще мне не по душе оказалось изучение законоведения, и судьба сама преградила мне путь, - я потерял мое место.

- Что же сделали вы тогда?

- По совету моих друзей я открыл торговлю москательным товаром.

- И имели в ней успех?

- Нет, милостивый государь, не думаю, чтобы я годился для торговли; и тут Господь преградил мне дорогу, я обанкротился и очутился в очень тяжелом положении. После этого я пробовал пристроиться к агентству по страхованию жизни, открывал было школу, поторговал при этом немножко чаем... но везде мой путь усыпан шипами и что-то говорит мне, что я назначен быть проповедником...

И обычной мой ответ подобным людям был такой:

- Я вижу, в чем дело. Вам нигде не удалось пристроиться и потому вы думаете, что Господь избрал вас для служения Ему; но я боюсь, что вы забыли, что в проповедники годятся лишь лучшие люди, а не такие, которые ни к чему не годятся!

Человек, с успехом подвизающийся на кафедре, наверное не пропал бы и во всяком другом деле; он отличился бы и во всяком другом звании. Думается, все возможно человеку, который в течение долгих лет успешно управляет христианскою общиной и обращает ко Господу сотни душ. Такой человек должен иметь недюжинные способности и не может быть глупцом или простаком. И Господь наш Иисус Христос достоин того, чтобы лучшие, а не слабоумные и негодные ни к чему люди брались за проповедование Его крестных страданий! Личность еще одного молодого человека, почтившего меня однажды своим посещением, неизгладимо запечатлелась в моей памяти. Уже самое лицо его носило отпечаток самомнения и лукавства. Однажды в воскресенье утром он вызвал меня из ризницы, заявив, что ему необходимо видеть меня тотчас же. Его наглость открыла ему ко мне двери. Войдя ко мне, он сказал:

- Г. проповедник, я желаю поступить в вашу Коллегию и хотел бы быть принятым немедленно.

- Милостивый государь, - возразил я, - я боюсь, что сейчас у нас нет места для вас, но мы примем к сведению ваше желание.

- Но мое дело совсем особого рода; думаю, у вас еще никогда не бывало подобного.

- Ну, мы посмотрим; секретарь вручит вам форменное прошение о принятии и вы можете явиться ко мне во вторник.

Во вторник он действительно явился с этим прошением, на вопросы которого были поставлены очень странные ответы. Так, например, относительно чтения он уверял, будто прочитал всю древнюю и новую литературу, выписал страшно длинный перечень прочитанных им книг и сделал в конце такое замечание: "Это лишь небольшие опыты: я читал несравненно более по всем отраслям. Что касается проповедования, говорил он, то он-де может представить наилучшие аттестаты об этом, но не думает, чтобы они были нужны, так как мое личное знакомство с ним тотчас же должно убедить меня в его достоинствах. Он очень удивился, когда я сказал ему:

- Милостивый государь, я должен сказать вам, что не могу вас принять.

- Это почему же?

- Я подробно объясню вам все. Вы так необычно умны, что я оскорблю вас, принимая в нашу Коллегию, где работают люди с обыкновенными дарованиями; наш президент, наши профессора, студенты - все это люди с ограниченными способностями и таким образом вы, вступая в нашу среду, слишком унизите себя!

Он с неудовольствием посмотрел на меня и с достоинством сказал:

- Вы хотите сказать этим, что я не могу поступить в вашу Коллегию потому, что я необычайно гениален и достиг такого колоссального развития, какое редко встречается?

- Да, - отвечал я, возможно спокойнее, принимая во внимание подавляющее впечатление, произведенное на меня его необычайной гениальностью, - именно поэтому!

- Но вы должны разрешить мне показать вам мои достоинства как проповедника; выберите любой текст или назовите любой предмет, и я здесь, в этой комнате, без всякого подготовления произнесу такую проповедь, что вы изумитесь!

- Нет, очень благодарю вас, но я не хочу утруждать себя, слушая вас!

- Утруждать? Но, уверяю вас, это будет не труд, а высочайшее наслаждение, какое вы только можете иметь!

Я ответил, что все это очень возможно, но что я считаю себя недостойным такой великой чести и простился с ним навсегда. Тогда мне этот господин был вовсе незнаком, но впоследствии он фигурировал как весьма "ловкий" субъект во многих полицейских отчетах...

Бывают еще иногда такие заявления, которые, быть может, удивят вас, заявления, исходящие от людей, весьма опытных и сведущих, по-видимому, и вполне удовлетворительно отвечающих на все предлагаемые им вопросы, исключая тех, которые касаются христианского учения. В таких случаях постоянно получается один ответ: "г-н... готов принять все, чему учат в Коллегии, чему бы ни учили там"... В подобных случаях мы также не колеблемся ни минуты и прямо отказываем подобным просителям. Я упоминаю здесь об этом потому, что это уясняет нам, что люди, не имеющие "благоразумия" и определенной веры, не могут быть призваны на проповедническую кафедру. Когда молодые люди признаются, что не имеют еще определенных богословских взглядов, их следует отправлять обратно в воскресную школу до тех пор, пока они не приобретут их. Возможно, что кто-нибудь проберется в Коллегию под предлогом, что его сердце открыто истине, под какою бы формой ему ни явилась она, и окажется действительно "податлив" в этом отношении, - но чтобы о том, что существует "избрание благодати, о том, что Господь до конца возлюбил народ Свой", они еще не пришли ни к какому заключению в сердце своем - это кажется мне недопустимым. Пастырь "не должен быть из новообращенных", говорит апостол; но ведь человек, еще не пришедший к подобному заключению, в высшей степени "неофит" и его прямо должно было бы переместить в катехизический класс, пока не научится он понимать Евангельские истины.