Сборник - Жития византийских Святых Страница 11

Таково чудо Павла, всей братией прозванного простым. [55]

34

В этом монастыре [27] жила другая девушка, показывавшая себя дурочкой и одержимой; все ею настолько гнушались, что даже не сажали за один стол с собой — такое она избрала подвижничество. Она жила на поварне, выполняла всякую работу и, будучи, по пословице, посмешищем всего монастыря, [28] на деле исполняла писание: “Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым”. [29]

Голову она повязала вретищем — все же остальные, как уже постриженные, носили наглавники [30] — и так и работала. Ни одна из четырехсот сестер не видела за все годы ее жизни, чтобы эта женщина ела: она не садилась трапезовать, не брала себе и куска хлеба, но довольствовалась сметенными со столов крошками и объедками. Никогда она никого не обижала, не роптала, не говорила ни слова, ни полслова, хотя ее били, наносили ей оскорбления, ругали и сторонились.

И вот святому Питириму, мужу преславному, отшельнику, удалившемуся на Порфирит, [31] предстал ангел и говорит ему: “Зачем превозносишься, что благочестив, а между тем живешь в столь удаленных местах? Хочешь увидеть женщину благочестивее тебя, так ступай в женский Тавенниский монастырь и найдешь там одну женщину с повязкой на голове. Она лучше тебя. Ведь та сталкивается с великим множеством людей, но сердцем ни разу не отступила от Бога, а ты, сидя здесь, мысленно блуждаешь по городам”.

И вот Питирим, никогда не покидавший Порфирита, дошел до того монастыря и просил учителей [56] пустить его в женский монастырь. Те решились ввести его, так как Питирим был прославлен, а к тому же и в преклонных летах. Войдя в монастырь, он старался увидеть всех женщин. Но та не появлялась. Наконец, Питирим говорит монахиням: “Приведите мне всех; ведь одной недостает”. Они говорят ему: “У нас есть еще дурочка на поварне”. Так ведь зовут юродивых. Питирим говорит им: “Ведите и ее, дайте мне взглянуть на эту женщину”. Они пошли, чтобы позвать ее, а она не послушалась — то ли поняла, зачем, то ли получила откровение. Тогда ее ведут насильно. И говорят ей: “Святой Питирим хочет тебя видеть”. Ведь имя его было знаменито.

И вот когда эта женщина пришла и Питирим увидел у нее на голове вретище, он пал ей в ноги и говорит: “Благослови меня”. Она тоже пала ему в ноги со словами: “Ты, владыка, благослови меня”. Все монахини бросились поднимать Питирима и говорят ему: “Авва, не срами себя — она безумна”. Питирим отвечает всем им: “Вы безумны. Ведь она амма [32] мне и вам. (Так называют духовных матерей.) И я молюсь о том, чтобы оказаться достойным ее в день Суда”. [33]

Услыша эти слова, женщины пали ему в ноги, признаваясь в различных прегрешениях: одна — что выплескивала на нее помои, другая — что била ее кулаками, третья — что мазала ей нос горчицей; все до одной рассказали о различных своих проступках. Питирим помолился за них и ушел. Спустя немного дней она оставила монастырь, тяготясь славой и почетом от сестер и совестясь их извинений. Куда она ушла, где скрылась и как скончала жизнь, никто не знал.[57]

70

Дочь какого-то пресвитера в Кесарии палестинской потеряла девственность и была подучена своим соблазнителем обвинить в этом одного чтеца [34] из этого города. Уже беременная, она в ответ на допрос родителя назвала чтеца; пресвитер же осмелился донести об этом епископу. Тот созвал причт и велел позвать чтеца. Дело стали исследовать. Допрашиваемый епископом чтец не признавался. Да и как же можно подтверждать то, чего не было? В гневе епископ строго сказал ему: “Не хочешь признаваться, несчастный ты человек, исполненный нечистоты и жалкий?”. Чтец отвечал: “Я сказал то, что было,— я непричастен к этому. Даже в помыслах о ней я невиновен. Если тебе угодно услышать, чего не было, вот — я это сделал”. После таких слов епископ отрешил чтеца от его должности. Тогда чтец подходит к епископу и просит его, говоря: “Раз я согрешил, прикажи отдать ее мне в жены. Теперь я уж больше не клирик, да и она не девушка”. Епископ согласился, думая, что юноша любит эту женщину и никак не может порвать с ней. А чтец, получив ее и от епископа, и от отца, ведет в женский монастырь и просит тамошнюю диаконису приютить женщину до родов. В скором времени дни эти наступили. Пришел решительный час — стоны, родовые муки, скорбь, загробные видения, а ребенок не появлялся на свет. Миновал первый день, второй, третий, наконец, седьмой. Роженица от нестерпимых страданий была при смерти, не ела и не пила, не могла спать и только кричала: “Горе мне, несчастной,— мне [58] грозит смерть, а я оклеветала этого чтеца”. Тогда монахини идут к ее отцу и передают все. Он, страшась, что будет сочтен клеветником, еще два дня медлит. А дочь не умерла, но и не разродилась. Монахини не могли выносить ее воплей и побежали к епископу, говоря ему: “Такая-то целыми днями кричит, что оклеветала чтеца”. Тогда епископ посылает чтецу диаконов сказать: “Помолись, чтобы родила оклеветавшая тебя”. А чтец не дал им ответа и не открыл своей двери, запертой со дня, как он затворился для молитвы Богу. Отец опять идет к епископу, происходит моление в церкви, но и так она не может родить. Тогда епископ отправился к чтецу и, толкнув дверь, вошел к нему, говоря: “Встань, Евстафий, разреши, что связал”. Чуть только чтец и епископ преклонили колена, женщина родила. Просьба чтеца и его неустанная молитва обличили клевету и наставили клеветницу, дабы мы научились творить постоянные молитвы и познали их силу.

Раскаяние Святой Пелагии

Текст пер. по изд.: H. Usener. Legenden der heiligen Pelagia. Bonn, 1879.

(2-я четв. V в.)

(Текст переведен по изданию: H. Usener. Legenden der heiligen Pelagia. Bonn, 1879)

Свершившееся в наши дни чудо я, грешный Иаков, положил себе записать для вас, духовные братья, чтобы, услышав о нем, вы обрели великую пользу для души и прославили человеколюбца Бога, не хотящего ничьей смерти, [35] но спасения всех грешников.

Святейший епископ антиохийский созвал по какой-то надобности окрестных епископов. И прибыли они числом восемь; был среди них и Божий святой Нонн, надо мной епископ, пречудный муж и подвижник, монах Тавенниского монастыря. [36] [60] Безупречной своей жизнью и достохвальными деяниями удостоился он столь высокого сана. И вот, когда мы прибыли в Антиохию, епископ велел нам остановиться в пристройке церкви святого Юлиана. [37]Войдя, мы расположились там с остальными епископами.

В один из тех дней епископы, сидя все вместе в преддверье церкви, стали просить владыку Нонна наставить их своим словом. В то время как Святой Дух говорил его устами во благо и спасение всех слушающих, вот проезжает мимо первая из антиохийских танцовщиц. Она сидела на иноходце, красуясь пышным своим нарядом, так что всюду сверкало на ней только золото, жемчуга и драгоценные каменья, а нагота ног была украшена перлами. Пышная толпа слуг и служанок в дорогих одеждах и золотых ожерельях сопровождала ее; одни бежали впереди, другие шли следом. Особенно суетный люд не мог досыта налюбоваться ее нарядом и украшениями. Миновав нас, она наполнила воздух благовонием мускуса и мирры. Когда сонм святых епископов увидел, что женщина едет с открытым лицом столь бесстыдно, что покрывало у нее наброшено на плечи, а не на голову, все они отвратили от нее взор, как от великой скверны. А Божий святой Нонн не сводил с женщины мысленных своих очей и, после того как она удалилась, повернулся и следил за ней. И, склонив лицо свое к коленам, всю грудь омочил слезами, и, громко застонав, говорит сидящим рядом епископам: “Вас не услаждает ее красота?”. Они хранили молчание и не ответили. И снова, склонив лицо свое к коленам, Нонн громко застенал, и, бия себя в грудь, [61] всю свою власяницу омочил слезами. Потом поднял голову и говорит епископам: “Подлинно не услаждает? А я весьма сильно услажден и возлюбил красоту ее, потому что Бог поставит эту женщину в грозный час судить нас [38] и епископство наше. Как вы думаете, возлюбленные, сколько времени она мылась в спальне, наряжалась, прихорашивалась и с какой любовью к красоте гляделась в зеркало, чтобы достигнуть своей цели и явиться возлюбленным красивой? И это она делала, чтобы понравиться людям, которые сегодня живы, а завтра уж нет. А мы, имеющие в Небесах брачный чертог, вечный и не преходящий во веки, имеющие Жениха бессмертного, бессмертие дарующего украшенным Его заповедями, имеющие богатое Небесное приданое, которого нельзя себе и представить, "не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим его", [39] да что говорить? Разве в уповании вечно созерцать божественный лик и неизреченную красоту мы не наряжаемся, не смываем грязь с нашей жалкой души, а оставляем ее в небрежении?”.