Владимир Крупин - Незакатный свет. Записки паломника Страница 11

Надо проповедовать Евангельскую истину, несмотря на злобу невежества…

Святые апостолы Петр и Павел в тюрьме в Мамертине. Гравюра. 1880.

И тут в ход пошла уже такая клевета, что поверить в нее было невозможно тому, кто знал преподобного. Но князь уже был не тот, что девять лет назад, когда зазывал Максима и осыпал почестями. Князь клевете поверил. Она была в том, что будто бы через турецкого посла в Москве Искандера Максим писал султану, чтобы тот шел войной на Россию, что время удобное, что силы военные в Руси слабы, что великого князя на Москве не любят и прочее. Преподобного заковали в кандалы и отвели в темницу Симонова монастыря. Всегда искренний, он и на допросах говорил правду. Не скрывал и своего осуждения задуманного брака. Но брак все равно состоялся. Прежнюю жену, Соломонию, постригли в монахини. Великий князь, к его чести, распорядился выпустить преподобного.

Новым местом заключения Максима Грека стал Тверской Отроч монастырь…

Успенский собор. Единственное сохранившееся здание Тверского Отроча монастыря.

Тогда враги его выдвинули новые обвинения, они стали буквоедски искать ошибки в его переводах, называли еретиком, будто бы он искажал суть Священного Писания. Преподобный смиренно каялся, просил снисхождения, но еретиком себя не признавал. Неумолимый собор не внял его голосу. Преподобный был вновь схвачен, тайно увезен из Москвы, и долгое время не знали, жив ли он. А он томился в подвале Иосифо-Волоколамского монастыря под строгим присмотром и отлученный от причастия Святых Тайн Христовых. На старца даже поднимали руки, морили голодом. Впавшему в отчаяние, ему явился Ангел, сказавший: «Терпи, старец, сими муками избавишься вечных мук». Старец написал углем на стене темницы канон Утешителю Духу Святому и ныне воспеваемый в церкви:

«Иже манною препитавый Израиля в пустыни древле, и душу мою, Владыко, Духа наполни всесвятаго, яко да о нем богоугодно служу Ти выну».

Ученики и друзья преподобного разделили его участь. Их разослали по отдельности в различные монастыри, ставшие для них местами заточения и страданий. В Москву доносили, что старец в грехах не кается, ведет себя гордо.

Через пять лет преподобного привезли в Первопрестольную и поставили перед новым судом. Оказывается, в переводе Жития Пресвятой Богородицы, сделанном Максимом, нашли много погрешностей. Старец в ужасе открещивался от обвинений, он так не говорил, это все ему приписано. «Это ложь на меня, я так не мудрствую».

Новым местом заключения стал Тверской Отроч монастырь. Здесь условия жизни были лучше, чем в прежнем заточении, ибо Тверской епископ Акакий сознавал невиновность Максима, часто разделял с ним трапезы, подолгу беседовал. Забегая вперед, скажем, что и Акакий потом изменил свое отношение к старцу, ибо тот, по обычаю не умеющий лукавить и льстить, высказал однажды свое мнение о тверичах и об их пастыре.

Митрополит Иов стал первым патриархом всея Руси спустя три года после кончины преподобного Максима Грека…

Патриарх Иов. Миниатюра Царского титулярника. 1672.

В 1534 году опочил великий князь. Преподобный надеялся на свободу, писал боярам подробное письмо, доказывая свою невиновность. На троне сидел малолетний сын от Елены Глинской Иоанн. Бояре вертели им, как хотели, и им не нужен был в Москве такой правдолюбец, как Максим. Новый митрополит, сменивший сосланного в Иосифов монастырь Даниила, милостиво писал старцу, что целует его узы, как единого от святых, но что ничего более не может сделать в его пользу. Кстати, первым, кто заступился за сосланного Даниила, был именно Максим, который, забыв все, что он претерпел от митрополита, заступался за него, просил облегчить его участь.

Патриарх Вселенский Дионисий и Патриарх Александрийский, столетний Иоаким, писали юному царю Иоанну, прося об освобождении Максима. Это было в 1545 году. Но только в 1551-м старец покинул Тверскую землю, с честью был принят в Москве, а вскоре вступил на землю Троице-Сергиевой лавры. Изможденный заключением, пытками, голодом, кандалами, он был очень слаб физически, но дух его был бодр. Ему было семьдесят лет. В лавре посетил его царь Иоанн Грозный. Он ехал по обету в Кириллов монастырь. Старец обличил царя в избиении невинных, в умножении сиротства на Русской земле, советовал собрать вдов и сирот и оказать им царское покровительство. «Если не послушаешь, умрет твой сын новорожденный Димитрий». Так и сбылось. Это заставило царя уважать старца и советоваться с ним в важных вопросах. Так, преподобный резко отозвался о ереси Матвея Башкина, сходной с ересью жидовствующих и с кальвинистской. Также старец наставлял царя о том, чтобы в России появился свой Патриарх. Что и было исполнено спустя три года после кончины преподобного.

Опочил старец, духом рожденный на Афоне, в России в 1556 году. Константинопольский Патриарх Иеремия служил над гробом его в Сергиевой обители. Митрополит же Московский Платон устроил над захоронением преподобного палатку. Множество исцелений, происшедших по молитвам святому Максиму, описано в летописи Троице-Сергиева монастыря.

Блаженный здесь Максим телом почивает,

Но с Богом в небеси душою пребывает.

И что божественно он в книгах написал,

То жизнию своей и делом показал.

Оставил образ нам и святости примеры,

Смирения, любви, терпения и веры!

Такие стихи были вырезаны на медной доске над гробницей преподобного. Ныне святые мощи, вновь открытые в середине 90-х годов двадцатого века, почивают в Свято-Духовском храме лавры.

Новые нападения на Афон

Торжество учения исихазма усилило благотворное влияние Афона на религиозную жизнь и востока и юго-востока Византийской империи. На Афон за уроками нравственного совершенствования потянулись отовсюду. Возревновал к возрастающей роли Афона епископ близлежащего города Иериссо, он же имел титул епископа Афонского. Но Патриарх Антоний Четвертый в своем послании (1392) запретил епископу Иериссо вмешиваться в дела Афона без разрешения прота Святой Горы, а проту в послании, в свою очередь, давались новые права, в частности: назначение духовников, исповедников и поставление чтецов.

Даже уния с католиками не помогла Иоанну VIII Палеологу спасти Византию…

Беноццо Гоццоли. Иоанн VIII Палеолог. Фреска. 1459–1461 гг.

Но началось очередное, далеко не первое и не последнее, нашествие на Афон извне. Турки-османы вошли на Балканский полуостров. Они изображали уважение к религиозным чувствам. Да и сами афонцы, не желая пролития крови, через своих послов высказали султану Орхану свое согласие с новыми властями. Султан, а впоследствии его сын Орхан Мурад уверили монахов, что подтверждают их древние привилегии. До конца четырнадцатого века Афон был под властью турок, но в 1403 году по договору между Сулейманом и Мануилом II Палеологом был возвращен Византии. Мануил издал новый афонский Типикон, который не упоминал Типиконы Цимисхия и Мономаха, но ссылался на Типикон преподобного Афанасия и на обычаи Великой Лавры, авторитет которой был непререкаем.

Печально известен Ферраро-Флорентийский собор, на котором император Иоанн VIII Палеолог предпринимал попытки заручиться поддержкой Запада, чтобы спасти Византию и церковь. На соборе, в числе других, были и представители Афона. Но собор никак не спас ни Византию как государство и не оградил Православную церковь от тиранства ее и Востоком и Западом. Только два афонских монаха, Моисей и Дорофей, подписали унию, остальные отказались. Вскоре и подписавшие отозвали свои подписи, ибо слишком явно уния обозначала примат папы. А это угрожало большими потерями, нежели власть турок. Вспомним нашего великого князя Александра Невского, видевшего угрозу подчинения Ватикану более опасной, нежели временное ордынское иго. Так и тут – монахам надо было спасти и душу, оградив ее от католиков, и сам Афон.

Афонцы отправились к султану Мураду, привезли богатые дары, и Мурад, помня обещания отца покровительствовать монахам, обещал также защищать Афон. На сей раз уже от Ватикана.

Византия пала

Не спасла уния Византию. Грянул 1453 год, а с ним взятие Константинополя, замена креста на Святой Софии на мусульманский полумесяц, разрушение православных храмов, гонение на христиан.

Афон в тяжкие годы исламского засилья был как свет в окошке для православного монашества. Конечно, и он был притесняем и облагался непосильными данями, да и просто иногда его грабили, но главное оставалось – Афон не переставал молиться. Фактически он жил в изоляции от остального мира. Но в те годы и это спасало. Действовали девятнадцать монастырей, к которым в 1541 году добавился двадцатый – Ставроникита. Так сложилось их окончательное количество. Меж ними был поделен Афон, и никто уже не мог, помимо них, владеть землей полуострова.