Сатсварупа дас Госвами - Прабхупада лиламрита Страница 12

Нарен объяснял, что этот садху, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати, был великим вайшнавом, последователем Чайтаньи Махапрабху. Один из его учеников-санньяси посетил дом Малликов и пригласил их на встречу со Шрилой Бхактисиддхантой. На Малликов встреча произвела огромное впечатление.

Но Абхай был настроен скептически:

— Нет-нет! Знаю я всех этих садху, — говорил он. — Я не пойду.

В детстве Абхай видел немало садху — его отец ежедневно приглашал домой по меньшей мере трех или четырех. Многие из них были обычными попрошайками, а некоторые даже курили ганджу. Гоур Мохан был очень великодушен и приглашал к себе всякого, кто носил шафрановую одежду санньяси. Но разумно ли считать святым попрошайку или курильщика ганджи только потому, что на нем одежды санньяси, или потому, что он собирает пожертвования на строительство монастыря или красиво говорит?

Нет. В общем и целом они вызывали разочарование. В одном квартале с Абхаем жил человек, который был профессиональным попрошайкой. Утром, когда все надевали рабочую одежду и шли на работу, этот человек облачался в шафран и выходил на улицу просить милостыню, зарабатывая тем себе на жизнь. Неужели этот так называемый садху стоит того, чтобы его посещать, словно он гуру?

Нарен же, казалось, чувствовал, что этот садху — великий ученый, и пытался убедить Абхая хотя бы раз увидеться с ним, а уж потом делать выводы. Абхай долго просил Нарена не уговаривать его, но в конце концов сдался. Друзья прошли мимо джайнского храма Парснатх до дома номер 1 на улице Ультаданга, на котором висела табличка «Бхактивинод Асана», указывавшая на то, что это помещение принадлежит Гаудия-матху.

Встретивший их у дверей молодой человек узнал господина Маллика, который недавно дал Матху пожертвование, и сразу же проводил их на крышу второго этажа, где в тишине и прохладе раннего вечера сидел Шрила Бхактисиддханта Сарасвати с несколькими учениками и гостями.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати держался очень прямо и оттого выглядел высоким. Он был строен, руки имел длинные, а кожу — светло-золотистую. Он носил круглые бифокальные очки в простой оправе. Нос у него был острым, а лоб — широким; он производил впечатление ученого, но при этом совсем не казался робким. Вертикальный знак вайшнавского тилака у него на лбу был хорошо знаком Абхаю, равно как и одеяние санньяси, наброшенное на правое плечо и оставлявшее левое плечо и половину груди открытыми. Садху носил бусы из туласи, а на его шее, плечах и предплечьях можно было заметить все тот же вайшнавский тилак. Ослепительно-белый брахманский шнур обвивал его шею и пересекал грудь. Абхай и Нарен, воспитанные в вайшнавских семьях, сразу же распростерлись в поклоне при виде почтенного санньяси.

Не успели два друга подняться и сесть, как Шрила Бхактисиддханта тут же, без долгих предисловий, обратился к ним:

— Вы образованные молодые люди. Почему вы не проповедуете послание Господа Чайтаньи Махапрабху по всему миру?

Абхай не поверил своим ушам. Они еще даже не обменялись мнениями, а этот садху уже говорит, что им делать! Сидя лицом к лицу со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати, Абхай не успел толком собраться с мыслями и сообразить, что к чему, а этот человек уже велит им стать проповедниками и путешествовать по всему миру!

Абхая это сразу же впечатлило. Но он не собирался отказываться от своего интеллигентского скептицизма. Тем более что слова садху вызвали у Абхая несколько вопросов. Одеждой из кхади Абхай уже заявил о своей принадлежности к движению Ганди, и теперь у него возникло желание поспорить. Но, внимая словам Шрилы Бхактисиддханты, Абхай, покоренный силой его убежденности, вдруг почувствовал, как его расположение к этому садху начинает расти. Он увидел, что Шрилу Бхактисиддханту, кроме Господа Чайтаньи, ничто не интересует, и понял: именно в этом заключается величие этого человека. Потому-то к нему и тянулись люди; потому-то и сам Абхай почувствовал расположение к нему, был вдохновлен и покорён его словами и хотел слушать снова и снова. И все-таки, чтобы установить истину, он считал своим долгом вступить в спор.

Абхая неодолимо тянуло устроить дискуссию в ответ на слова, сказанные Шрилой Бхактисиддхантой в первые мгновения их встречи.

— Кто станет слушать послание Чайтаньи? — спросил Абхай. — Индия — зависимая страна. Прежде всего нам необходимо обрести независимость. Как можно распространять индийскую культуру, находясь под гнетом Британии?

Вопрос был задан без всякой дерзости и высокомерия, но в нем отчетливо звучал вызов. Если принимать предложение святого всерьез — а в поведении Шрилы Бхактисиддханты пока не было ничего, что указывало бы на его несерьезность, — Абхаю нужно было обязательно спросить, как можно предлагать такое, когда Индия зависима.

Тихим, низким голосом Шрила Бхактисиддханта ответил, что сознание Кришны не обязано ждать, пока в политике Индии произойдут перемены; не зависит оно и от тех, кто управляет страной. Сознание Кришны так важно — исключительно важно, — что не может ждать.

Абхай был потрясен его смелостью. Как можно заявлять такое? Весь Индийский субконтинент, за исключением этой маленькой крыши на Ультаданге, был охвачен волнениями и, казалось бы, поддерживал то, о чем говорил Абхай. Многие влиятельные люди Бенгалии, многие святые и даже сам Ганди — все они, люди образованные и праведные, могли задать тот же вопрос, оспаривая уместность и своевременность предложений этого садху. Он же отметал их доводы как что-то совсем незначительное.

Шрила Бхактисиддханта продолжал:

— Власти всегда сменяли друг друга, они временны. Вечная реальность — это сознание Кришны, а истинное «я» — душа. Поэтому никакая созданная людьми политическая система не может по-настоящему помочь человечеству. Таково заключение ведических писаний и духовных учителей. Каждый человек — вечный слуга Бога, но, когда он начинает отождествлять себя с бренным телом, а свою нацию считать объектом поклонения, он становится жертвой иллюзии. Лидеры и последователи мировых политических движений, включая движение за независимость, только множат эту иллюзию. Подлинное же благо заключается в той деятельности, которая, будь то на индивидуальном, общественном или политическом уровне, помогает человеку подготовиться к следующей жизни и восстановить его вечные отношения со Всевышним.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати много раз подчеркивал эти идеи в своих работах:

Не было и не будет во всем мире благодетелей, равных Чайтанье Махапрабху и Его преданным слугам. «Блага», предлагаемые другими, — ложны; они несут больше вреда, чем пользы, тогда как Махапрабху и Его последователи дают величайшее благо, истинное и вечное, причем не для какой-то одной страны в ущерб другой, а для всей Вселенной... Милость, которую проявил Шри Чайтанья Махапрабху ко всем дживам, навсегда освобождает их от всех желаний, неудобств и несчастий... Эта милость не несет в себе ни тени зла, и дживы, получившие ее, не падут жертвами пороков этого мира.

Внимательно слушая аргументы Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, Абхай вспомнил слова одного бенгальского поэта, который писал, что есть много стран, менее развитых в культурном отношении по сравнению с Индией, но при этом независимых, тогда как Индия страдает от политического гнета. Абхай хорошо знал философию национализма, в которой подчеркивалось, что в первую очередь Индия должна стать независимой. Британцы угнетают и уничтожают невинных граждан — такова объективная реальность. Следовательно, независимость принесет людям благо. Духовная жизнь — роскошь, которую можно позволить себе только после обретения свободы. А в настоящий момент единственно важное духовное движение — это национально-освободительное движение Сварадж. Народное движение и есть Бог!

Но то, что Абхай вырос в семье вайшнавов, позволило ему по достоинству оценить сказанное Шрилой Бхактисиддхантой. Абхай уже понял, что Бхактисиддханта Сарасвати не был одним из множества сомнительных «садху» — в его словах звучала истина. Этот садху не выдумывал своей собственной философии. В нем не было ни воинственности, ни гордыни, хотя проповедовал он так, что не оставлял и камня на камне от практически любого другого учения. Он говорил о неподвластной времени философии Вед и наставлениях мудрецов, и Абхаю нравилось его слушать.

Иногда Шрила Бхактисиддханта говорил на английском, иногда на бенгали и время от времени цитировал санскритские стихи из «Бхагавад-гиты», провозглашая Шри Кришну высшим авторитетом в ведическом знании. В «Бхагавад-гите» Кришна говорит, что человек должен оставить все якобы религиозные обязанности и предаться Ему, Верховной Личности Бога (сарва-дхарман паритйаджйа мам экам шаранам враджа). Это подтверждается и в «Шримад-Бхагаватам»: дхармах проджджхита-каитаво ’тра парамо нирматсаранам сатам — все прочие формы религии не чисты и потому должны быть отвергнуты. Только бхагавата-дхарма, исполнение долга ради удовольствия Верховного Господа, достойна того, чтобы ей следовать. Проповедь Шрилы Бхактисиддханты была настолько обоснованной, что всякий, кто признавал авторитет шастр, вынужден был согласиться с его выводами.