Джон Мак-Артур - Толкование книг Нового Завета Иакова Страница 12

«А теперь, – с присущей ему божественной убедительностью уверяет нас Павел, – готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4:8; см. Отк. 2:10). В предыдущем послании апостол увещевает своего возлюбленного сына по вере: «Подвизайся добрым подвигом веры, держись вечной жизни, к которой ты и призван» (1 Тим. 6:12). Другой великий апостол свидетельствует верующим о том же самом: « И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы» (1 Пет. 5:4). Венец этот – также называемый «венцом праведности» или «венцом жизни» – получит каждый верующий. Он не входит в число наград, которые верующий получит за преданное служение (о чем говорилось в 1 Кор. 3:12-15), а является общей для всех «наградой» спасения, ниспосылаемой всем верующим в Господа Иисуса Христа.

Иаков ясно говорит о взаимосвязи между стойкостью в испытаниях и истинной любовью Божьей, тем самым подчеркивая, что духовная стойкость непременно присуща любящим Его. Действительно, эта фраза служит библейским определением истинного верующего – человека, который всем сердцем любит Господа. «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4:8); «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (ст. 16); а также «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его» (5:3). Петр пишет: «Которого [Иисуса], не видев, любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною» (1 Пет. 1:8). Павел утверждал, что проклят тот, кто не любит Господа (1 Кор. 16:22).

Истинный христианин не перестает любить Бога и демонстрировать эту любовь, которая претерпевает все страдания и скорби, какими бы продолжительными и суровыми они ни были. Как и послушание Богу (Ин. 14:5; 5:9-10; 1 Ин. 2:5-6; 4:16; 5:1-3), любовь к Нему является неопровержимым свидетельством истинной веры.

Существует огромное различие между такой формой привязанности и той корыстной и неправедной «дружбой» с Богом, которая разрушает наше счастье и его высший мотив и итог. Если человек со своей мнимой любовью к Богу не стремится ни к чему, кроме собственного счастья; если он любит Господа не как такового, а лишь за то, что Он для него делает, – в подобном отношении отсутствует нравственная добродетель. Это лишь любовь к самому себе, а не к Богу. Но когда человек переступает через враждебные Богу устремления своего «эго», его душа воссоединятся с Богом. Бог, в полноте Своей явленной славы, становится объектом преданного и восторженного созерцания. В самые радостные мгновения жизни человек устремляет взор души своей к Богу; восхищаясь разнообразными формами совершенства Божества, он практически перестает задаваться вопросом о том, будет ли Существо, мысли о Котором занимают его разум и в сравнении с Которым достоинства и красота всего сущего в мире – тщета и прах, будет ли это Существо благосклонным к нему… Его душа устремляется к Богу, и в этом горячем и пылком чувстве любви он нередко говорит: «Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле… Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 72:25; 41:2)(«Явные признаки христианина» [Phillipsburg, N.J.: Presbyterian and Reformed, без даты], с. 25 —26).

4. Подверженность искушению (Иак. 1:13-17)

В искушении никто не говори: «Бог меня искушает»; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть. Не обманывайтесь, братия мои возлюбленные. Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены (1:13-17)

Как разъяснялось во второй главе этой книги, слово peirasmos (переведенное как искушения) означает «испытания» или «проверки» и может иметь как негативный, так и позитивный смысл в зависимости от контекста. В 1:12 под этим термином подразумевается «испытания». Но в рассматриваемом тексте (ст. 1314) им также передается понятие «искушение» в смысле склонность ко злу. В данном случае Иаков говорит о совершенно иной концепции.

Одно и то же слово (в форме существительного или глагола) используется для выражения этих двух понятий, поскольку различие заключается не в самом термине peirasmos, а в реакции человека. Когда верующий поступает по Слову Божьему, он успешно выдерживает испытание; но когда он, подвергая сомнению верность Бога и отказываясь повиноваться Ему, идет на поводу у своей плоти, он искушается. Сохраняя верность Богу и внимая Его Слову, мы исполняемся духовной стойкостью, праведностью, мудростью и прочими благословениями (ст. 2-12). В противном же случае – обрекаем себя на смерть (ст. 15).

В своем Первом послании к коринфянам Павел ясно дает понять, что каждому человеку свойственно искушаться (1 Кор. 10:13). Никто, даже самый стойкий в духовном смысле христианин, не может избежать искушения. Сам безгрешный Господь, приняв облик человеческий, был искушаем сатаной (Мф. 4:1). Один древний писатель остроумно заметил, что во время крещения плоть не тонет.

Человеку свойственно не только искушаться, но и обвинять других в своей подверженности искушениям и даже в грехах, которые он, будучи в искушении, совершает. С самого начала одной из основных характеристик грешника была склонность перекладывать вину на других, и каждому родителю хорошо известно, что всякий ребенок рождается с такой предрасположенностью.

Когда Бог в Эдеме уличил Адама во грехе, тот сказал: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3:12). После чего на вопрос Господа: «Что [зачем] ты это сделала?» – Ева ответила: «Змей обольстил меня, и я ела» (ст. 13). Она обвинила сатану; но хуже всего то, что Адам винил в своем грехе Бога.

Иаков крайне нетерпимо относился к невежественному фатализму: когда нищий ссылается на свою бедность, заявляя, что именно она превратила его в вора, и тем самым оправдывает совершенную им кражу; или когда пьяница ссылается на проблемы на работе или дома, которые якобы вынуждают его предаваться пороку пьянства, в результате которого он, сидя за рулем машины, стал причиной аварии или сбил пешехода. В таких случаях нередко говорят: «Бес попутал».

Еще большую нетерпимость Иаков выражает в отношении той позиции, когда грешник начинает обвинять Бога. Иаков заявляет: «В искушении никто не говори: “Бог меня искушает”».Во фразе никто не говори глагол lego (говори) употреблен в повелительном наклонении в сочетании с императивным отрицанием medeis (никто). Смысл данного выражения можно растолковать следующим образом: «Пусть в искушении никто не говорит себе, – то есть не оправдывает себя, – что его искушает Бог». Уже сама мысль об этом подразумевает проклятие.

Бог ни прямо, ни косвенно не может быть причиной нашего искушения.

Выдающийся шотландский поэт Роберт Бернс писал: «Ты наделил меня страстями буйными и необузданными, и они нередко склоняли меня ко злу». Поэт признает, что был «руководим страстью: но вводящий в заблуждение свет проистекал с небес». Некий живший в древности раввин утверждал, что yetzher ha‘ra, то есть «греховный импульс», является неотъемлемой частью человеческой природы. Есть раввинская поговорка: «Бог изрек: “Я жалею, что создал человека со склонностью к греху; ведь иначе он не восстал бы на Меня. Я сотворил в сердце человеческом тягу ко злу; и дал Закон как лекарство от зла”. Если будете поступать по Закону, то не впадете в искушение. Стремление совершать добрые дела Бог вложил человеку в правую руку, а стремление к злодеяниям – в левую». Другой иудейский писатель, философ Фил Александрийский, современник Христа, понимал этот вопрос намного глубже. С присущей ему прозорливостью он писал: «Согрешившее и удалившееся от добродетельности сердце обвиняет в своих грехах Бога». Тем самым он лишь перефразировал слова Соломона, сказавшего: «Глупость человека извращает путь его, а сердце его негодует на Господа» (Пр. 19:3).

В своем нетерпимом отрицании безбожного оправдания греха и перекладывания вины на Бога Иаков приводит четыре веских доказательства того, что Бог никоим образом не ответствен за наши искушения и уже тем более за наши грехи. С этой целью Иаков разъясняет природу зла (1:13), природу человека (ст. 14), природу похоти (ст. 15-16) и божественную природу (ст. 17). В восемнадцатом стихе он приводит пятое доказательство, говоря о природе духовного возрождения; об этом мы поговорим в пятой главе настоящей книги.

Не искушается в греческом языке обозначено прилагательным apeirastos, которое встречается только в Новом Завете и передает идею невозможности быть искушаемым, отсутствия подверженности искушению. Другими словами, природа зла чужда Богу (см. обсуждение стиха 17). Бог и зло взаимно исключают друг друга в самом полном и глубоком смысле. Они существуют в двух отчетливо противоположных друг другу реальностях. Бог не подвержен злу и не восприимчив к искушениям. Он знает о существовании зла, но недосягаем для него, подобно лучу солнца, который падает на кучу мусора, но не теряет при этом своей чистоты.

Эта мысль, об истинном и живом Боге, неоднократно подчеркивается в Писании, но не встречается в других религиях. Поскольку они сотворены человеком и вдохновлены сатаной, языческие боги всегда несут на себе печать немощности и недостатков, присущих тем, кто их создал. К примеру, боги греческой и римской мифологии в высшей степени несовершенны, капризны, мелочны и даже грешны. Им приписываются сверхъестественные способности, однако у них нет сверхъестественной мудрости или добродетели, которые непременно должны быть присущи существам, наделенным таким могуществом. Они не только грешат сами, но и склоняют своих смертных подданных ко всевозможным грехам и порокам. Эти так называемые божества согрешают друг с другом, против друг друга и против людей, которых к тому же несправедливо и безнравственно третируют. Так как они являются порождениями падшего, развращенного разума, то им в полной мере присущи греховные и пагубные качества их порочных создателей. Поток не может быть выше своего источника.