Фалес Аргивинянин - Тайна пророка из Назарета Страница 12

- Рождение нового Архангела, - прошептал Арраим.

И тут же между двумя этими гигантскими фигурами трепетал белый комочек света, радостно скользивший около груди Господа. То была душа освобожденного разбойника с большой дороги Тирской.

И точно струна гигантской арфы оборвалась в небесах - тихий звук пронесся над Землей. Свершилось!!!

И поползло с холма тело обезглавленного змея, рассеиваясь в пространстве. Стало светлее. Обуреваемый происшедшим, я подошел к кресту вместе с Арраимом и, подняв глаза на Распятого, увидел глаза его, еще живые, но зла в них не было. То была одна человеческая плоть, бесконечно любящая, бесконечно просветленная, но, увы, только человеческая. Дух отошел от нее, оставив ее на последнее мучительное одиночество. И плоть простонала:

- Боже мой, зачем ты оставил меня?

- Клянусь Юпитером! Я не могу больше выдержать!

- хрипло крикнул центурион и, вырвав из рук бледного, как смерть, солдата копье, с силой вонзил его в бок Распятого, - Пусть я поступил против присяги, уменьшив его страдания, - сказал центурион, уставившись на меня полубезумными глазами, - но того, чему я был свидетель, не выдержал бы и сам Август! Что это была за мгла? Что за голоса, скажи мне, мудрый Эфиопянин, дрожащим голосом обратился он к Арраиму.

- Ты сам недавно сказал, солдат, что это был сын Божий, - ответил ему Арраим.

Недоуменно расставив руки, грубый римлянин с выражением мучительного, неразрешимого вопроса глядел на покрытое уже тенью смерти лицо Галилеянина.

Я медленно обернулся и оглядел все вокруг. Только два солдата, бледные и насмерть перепуганные, были на ногах, остальные ничком лежали на земле. Толпы уже не было, неподалеку валялся труп низенького священника с покрытым кровавой пеной лицом. У креста Господня была все та же приникшая к ногам Распятого женщина и Иоанн, весь ушедший в молитву, печальный, но просветленный. Могучая фигура римского солдата перед самым крестом и два сына Мудрости - я и Арраим - вот какова была обстановка последних минут Бога на Земле.

В теле жалкого менялы еще теплилась жизнь. Очнувшийся уже центурион отдал приказание солдату перебить ему колено, а сам задумчиво отошел в сторону.

В это время из близлежащих кустов стали показываться бледные лица женщин и учеников Распятого, я узнал Марию из Магдалы и Петра. Заметив меня, Мария подбежала ко мне и, заливаясь слезами, спросила:

- Мудрый Эллин! Неужели Он мог Умереть?

- Он воскреснет, Мария, - ответил я и, видя ее страдания, обдал ее теплом своей мудрости. Она вздрогнула и выпрямилась.

- Я знала это! Благодарю тебя, мудрый, - прошептала она и, подбежав к кресту, припала к ногам Распятого с другой стороны.

-Клянусь Юпитером! Я не знаю, что мне делать, - бормотал центурион, глядя на эту сцену.

- Не смущайся, храбрый солдат, - сказал ему Арраим, взяв его за руку, мне известны все предположения почтенного Понтия Пилата - он мой друг, и поверь мне, что твоя милость по отношению к женщинам и ученикам Распятого не встретят его осуждения. Я знаю, он отдаст тело почитателям Его...

- Спасибо тебе, Эфиопянин, - ответил ему центурион, стирая пот, градом катившийся с его лица, - но не скажешь ли ты мне, у кого я могу узнать подробно, кто был Распятый и что значат слова "Сын Божий", невольно сорвавшиеся с моего языка? И что это за чудеса, свидетелем которых я был сегодня? Задумчиво посмотрел на него Арраим.

- Не теряй из виду вот этого, - ответил он, указывая на ученика Распятого. Он все расскажет тебе и ты узнаешь, кто был Распятый. И будешь первым распятым на кресте христианином, - шепотом добавил он, обращаясь ко мне.

- Идем отсюда, Аргивинянин, - сказал он громко, - да не будет лишних очей при изъявлении скорби Матери...

Мы немедленно стали спускаться с холма. То там, то сям лежали еще не очнувшиеся от смертельного ужаса люди. Несколько домов рухнуло от подземного толчка. Небо несколько очистилось, но ночь уже простирала покров свой над изредка еще вздрагивающей землей.

Вдали показалась кучка спешивших людей. Между ними я узнал длинную белую бороду Мудрого Иосифа из Аримафеи.

Предпоследний аккорд Великой космической мистерии кончился. Начинался последний - Величайший.

Мир да будет с тобой, Эмпидиокл.

Фалес Аргивинянин БАЛКИС - ЦАРИЦА САВСКАЯ

ФАЛЕС АРГИВННЯНИН, ЭМПИДИОКЛУ, СЫНУ МИЛЕСА АФИНЯНИНА.

О ПРЕМУДРОСТИ БОГИНИ АФИНЫ ПАДЛАДЫ - РАДОВАТЬСЯ.

Раздвинем туманы прошлого, друг Эмпидиокл, и пойдем со мной в область того, что вы, люди двадцатого столетия, называете сказкой, а мы, не умирающее сознание сынов Мудрости, пребывающих в анналах Вселенской Мудрости - былью.

Была ночь, и Селена алмазным столбом отражалась в таинственных водах Нила. Я, Фалес Аргивинянин, стоял на башенке храма Изиды и заносил на ленту папируса свои вычисления о восхождении новой звезды Гора в созвездии Пса. И вот ласковая рука легла мне на плечо и прозвучал тихий голос Учителя великого Гераклита.

- Аргивинянин! - сказал он мне, - знаешь ли ты историю о блистательной царице Савской - прекрасной Балкис?

- Учитель, - ответил я, - ты знаешь тысячелетия, а я не погружен в изучение великих рукописей Бытия, - сказал я, указывая на простиравшийся над нами купол безбрежного звездного неба, - когда мне было заниматься историей Земли, хотя бы она и была столь прекрасной, как царица неба звездного Утренняя Звезда! Гераклит тихо покачал головой.

- Аргивинянин, - сказал он, - в ответе твоем звучит ирония, без которой не может обойтись сын благородной Эллады. Но поверь мне, своему Учителю, что не для праздной болтовни задал тебе я этот вопрос. Сядь, сын мой, и послушай меня.

И я сел рядом с Учителем моим, и полилась его тихая и такая гармоничная речь, что порой она совершенно сливалась со звучанием бледной Солены, обливающей светом своим и меня, и моего Учителя, и башню храма Изиды, и воду таинственного Нила, и загадочную глубь разворачивающейся за рекой немой пустыни. И вот что рассказал мне Учитель.

- Когда огонь Земли поглотил Черную Землю перед рождением Атлантиды, и массивы первозданной Лемурии стали дном океана, катастрофа не коснулась храма богини Изиды, долго бывшего местопребыванием Царя Черных таинственного Арраима. Незадолго до катастрофы неведомо куда исчез великий Царь, оставив свою землю, свой народ, свой храм и свою единственную дочь, ставшую первой царицей Богини Жизни. Окруженная семью мудрыми жрецами, она, эта дочь - прекрасная Балкис, мужественно встретила великую катастрофу и мужественно перенесла ее. И когда, наконец, спустя много месяцев, рассеялись облака пепла и дыма, застилавшие небосклон, и обитатели храма Богини Жизни увидели себя на небольшом острове, окруженном мутными, пенистыми водами океана, прекрасная Балкис совершила первое богослужение перед алтарем Богини Жизни и громко дала обет - посвятить жизнь отысканию своего отца таинственного Арраима, ибо она знала, что на нем почиет дыхание Богини Жизни Вечной и что умереть он не мог.

И выступил тут старейший из жрецов, древний старец Каинан, третье око которого видело великую погибшую расу Титанов Севера, и сказал:

- Балкис! Как даешь ты обет, не зная, хочет ли великий повелитель наш, сын разума Арраим, чтобы ты искала его. Ибо вот, когда на Земле были еще Титаны Севера, таинственный Арраим был уже на Земле, которая вовсе не его колыбель, .ибо другое небо и другая земля в иных глубинах была. Балкис, ты все же только былинка на его загадочной, непонятной дороге... Минует срок жизни твоей и земля примет твое тело, сгорбленное от старости, а он великий и таинственный - пойдет далее, и каждый миг будет равен тысячам твоих жизней.

Нахмурив брови, нетерпеливо слушала прекрасная Балкис мудрые слова трехглазого жреца.

- Каинан! - воскликнула она, - далеко видит твой третий глаз, но ему не разглядеть глубины моего сердца, сердце дочери Арраима, премудрой Балкис. Приведите сюда Арру! - коротко бросила она приказание жрецам и обратила лицо свое к статуе богини. Неодобрительно покачал головой Каинан.

- Балкис, Балкис, - сказал он, - подумай, какие силы хочешь ты затронуть? Какие законы хочешь ты обратить в свою пользу? Ведь способностями Арры пользовались до сих пор только для сношения с Владыками Жизни и с самой Богиней...

- Уйди, старик, - гневно сказала Балкис, - или я уже не дочь Арраима, верховная жрица Богини?

Она выпрямилась и, точно, столько божественно прекрасного было в ее дивной фигуре, дышавшей мощью несказанной, что старый жрец потупился и, бормоча что-то, отошел назад. А жрецы тем временем ввели в храм невысокую, чудную девушку. Была она другой неведомой расы, ибо кожа ее была бела, как снег, в противоположность темно-коричневой коже лемурийцев, а глаза были не сине-изумрудные, как у Балкис, а черные, волосы не ложились волнующими кудрями на плечи, а ниспадали каскадом до самого пола. И все существо ее, казалось, проникнуто было чем-то неземным. Будто дыхание иного мира вошло вместе с ней под своды храма. Старые жрецы знали, что напрасно было бы искать отца и матерь Арры среди лемурийцев. Известно было, что сам мореплаватель Фаласаил привез ее из своего путешествия к таинственным ледяным пустыням дальнего Юга. Премудрый Арраим тотчас же хотел поместить женщин при храмах и научил жрецов пользовать их загадочной способностью. Мужчины неведомого племени скоро все вымерли, и только женщины продолжали жить при храмах жизнью тепличных цветков. Вошедшая девушка пугливо смотрела вокруг.